День выдался на редкость суетной, только к вечеру Кира смогла спокойно подумать о том, что беспокоило последнее время — о Дне рождения Андрея Юрьевича Федулова. Праздник должен был состояться завтра, фирма «Цветочная симфония» принимала участие в оформлении торжества, флористы-дизайнеры рано утром отправятся на Новую Ригу украшать дом. А вот самой Кире надо ли ехать к Федуловым? До прошлой осени она не разрешала себе думать об этих людях и успешно с этим запретом справлялась. Но зачем-то жизнь стала упорно напоминать о событиях почти двадцатилетней давности. Поехать? Не поехать? Хотелось поговорить с Еленой, претензий никаких Кира ей предъявлять не собиралась, да и какие претензии через столько лет. Просто хочется разобраться: что же всё-таки тогда произошло. Сначала Кире было больно об этом думать, потом она запретила себе все воспоминания о романе и расставании с Кириллом, но теперь, когда жизнь стала настойчиво предлагать ей снять запрет с этой темы, Кира обнаружила, что спустя годы она просто не понимает, что это было, почему так странно и нелепо всё закончилось. Теперь на случившееся с ней Кира смотрела не испуганными глазами влюблённой девочки, а с позиций взрослой женщины.
С улицы доносились отдалённые грозовые раскаты, по стеклу застучали дождевые капли. Кира подошла к окну: по старой московской улице спешили люди, раскрывали зонты, поднимали капюшоны ветровок; вспомнилось, что так же ускоряли шаги прохожие, торопясь спрятаться от дождя, когда она смотрела на них из кухонного окна коммуналки в Мерзляковском переулке. Так же собирались лужи на асфальте, так же тяжёлые капли барабанили по крышам старых московских особняков… «Как странно, — подумала Кира, — вокруг всё по-прежнему, а я стала совершенно другой».
Когда семнадцать лет назад Кира приняла твёрдое решение отформатировать свою жизнь, вычеркнув из неё то, что приносит боль, неожиданно пришла мысль самой открыть магазин. Маленький цветочный бутик, где не просто будут составлять эксклюзивные букеты, но ещё предлагать услуги по оформлению праздников. Но для исполнения задумки денег требовалось немало. Взять кредит, но под залог чего? У Киры не было ни жилья, ни автомобиля, не было ничего, кроме пары туфель, двух платьев и широкополой шляпы — символа успешной женщины. И Кира решила начать с цветочного киоска — минимум оборудования, небольшой ассортимент. Но и здесь нужен был стартовый капитал — сумма для Киры по тем временам неподъемная. Выручил Георгий, дал взаймы без расписки и процентов. И хотя он говорил: «Про то, что деньги тебе одолжил, можешь забыть», но Кира долг вернула весь до копейки, так ей было свободнее дышать. Кира получала разрешительную документацию от контролирующих органов, занималась закупкой цветов и аксессуаров, искала флористов. При этом она, проработавшая в цветочном бизнесе много лет, постоянно ощущала нехватку необходимой информации, и несмотря на постоянную загруженность, пошла учится (не ради диплома — Кире нужны были знания, и она добросовестно готовилась к зачётам и экзаменам). Девушка не жалела себя: спала по пять часов, ела на ходу, но результаты были ощутимы — бизнес стремительно расширялся.
Дождь становился всё сильнее, «Прекращай вечер воспоминаний и собирайся домой», — скомандовала себе Кира. За эти годы отдавать самой себе приказы вошло в привычку. Кира подумала, что, наверное, не стоило давать Ульяне деньги на помощь её возлюбленному. Денег было не жаль, но пугало, что девчонка ввязывалась в отношения, которые обречены — раз обманул, значит, обманет и снова. В этом Кира была убеждена, но вспомнила светло-карие, миндального разреза наивные глаза Ульяны и поняла: всё равно стала бы деньги искать для своего Матвея и во что-нибудь ещё вляпалась. «Собирайся домой!» — вновь скомандовала себе Кира.
Ливень прекратился, но порыв ветер качнул растущий во дворе клён, и с веток на вышедшую из подъезда Киру обрушился поток воды. На этом досадные неприятности не закончились — Кирина машина оказалась заблокирована чьим-то внедорожником. Слева от Кириной ауди стояла другая машина, справа — бордюр. Кира обошла внедорожник: ни записки с номером телефона под дворником, ни водителя.
— Извините, сейчас уберу, — высокий мужчина, перепрыгивая через лужи, торопился к стоянке.
Кира ещё не поняла в чём дело, но кровь застучала в висках — Кирилл!
— Побыстрее, пожалуйста, — произнесла недовольно, но голос предательски дрогнул.
Мужчина открыл дверцу своего автомобиля и замер:
— Кира?
Он подошел к Кире, остановился в шаге от неё и утвердительно кивнул:
— Кира, — ореховые глаза изумлённо распахнулись. — Тебя сразу не узнать.
— Это меня дождём сейчас с дерева окатило, — Кира смущенно поправила мокрую челку.
— Да вообще не узнать. Такая стала… Взрослая.
— А ты не изменился. Совсем. Извини, я тороплюсь. Убери, пожалуйста, побыстрее свой автомобиль.
— И куда ты, такая мокрая, торопишься?
Кира смешалась: действительно, куда? Сейчас она сядет в машину и поедет домой, Кирилл уедет по своим делам. И всё! Они случайно столкнулись в многомиллионном городе, чтобы вновь расстаться навсегда.
— Да никуда я не тороплюсь, — тихо вымолвила Кира, — просто день был тяжелый, надо отдохнуть.
Она была довольна собой: сумела совладать с эмоциями и взять себя в руки.
— Тогда, может быть, где-нибудь посидим? Тут недалеко хороший грузинский ресторан.
— Можем поближе посидеть. Давай ко мне в кабинет поднимемся. У меня кофе хороший есть, заодно и голову подсушу, — у Киры не было сил куда-то ехать, энергия её вдруг иссякла.
В коридоре офиса им навстречу спешила Марина, увидела промокшую начальницу, округлила глаза:
— Ого, как Вас промочило! Вы бы у меня зонтик взяли. Мы запасной в шкафу держим.
— Спасибо, это на меня так неудачно ветром подуло. А ты почему домой не идешь?
— По празднику сверяла. Чтобы у Федулова завтра всё идеально было.
Кира поймала вопросительный взгляд Кирилла:
— Мы завтра оформляем живыми цветами День рождения твоего отца.
— Точно. Завтра же девятое июля. Только лето началось, и уже июль. Время бежит…
— Бежит, — согласилась Кира. — А ты что, забыл, что завтра у твоего отца юбилей?
— Да нет, конечно. — Кирилл усмехнулся. — Забыть не дадут. Там Елена со Златкой всем рулят. А я вечером подъеду.
Они сидели в Кирином кабинете. Кир одобрительно рассматривал дипломы на стене, дорогие кожаные кресла, массивный стол — весь антураж респектабельного руководителя.
— А ты, смотрю, деловая дама стала по полной программе.
Кира ничего не ответила, шутливый тон не давался, серьёзно говорить боялась — не хотела узнать, что Кирилл вспомнит их отношения, перевернувшие её жизнь, как забавное приключение молодости.
— И кофе у тебя, действительно хороший, — похвалил Кир и, помолчав, добавил: — Я тебя искал, в Конашов несколько раз ездил, к матери твоей ходил, в магазин, по улицам бродил, как потерянный, надеялся, что тебя встречу. А ты как сквозь землю провалилась.
— Я в Москву уехала. Но вот я тебя видела. Ты с женой цветы покупал, большой букет белых эустом в салоне на Арбате. И вид был абсолютно не потерянный.
— Могло быть. Я твои эустомы всегда покупаю, они о хорошем говорят, о тебе.
— Как ты живешь? Дети не появились?
— Какие дети? Лора рожать не будет, да это никому и не нужно. Она тут решила приемного усыновить, так Златка отговорила, запугала сюрпризами неизвестной наследственности, объяснила, что нормального ребёнка в детдом не отдадут, что дети — это тяжёлая ноша, а через полгода третьего родила. Лора очень удивлялась, зачем Злата ей говорила, что дети — крест Господень, когда сама беременная ходила. Лоре не понять, что конкурентов у семьи Сёминых не может быть.
— Не поняла. Какие Сёмины?
— Так Златка Сёмина, её Ромик у отца рулит всем и вся. Вроде бы по всем статьям семейка Сёминых — наследники Федуловских предприятий, а тут появятся родные внуки, папаша расчувствуется, и Сёминым чего-нибудь да не перепадёт.
— Стоп, — Кира заговорила спокойно и твёрдо, — ты родственник первой очереди, значит, ты и Елена, твоя мачеха — главные наследники. Семья падчерицы по закону никакого отношения к Андрею Юрьевичу не имеет. Тебя нельзя лишить наследства, ты можешь оспаривать завещание.
— Да, Кира, ты стала взрослая — «по закону», «оспаривать завещание»… Во-первых, никакого завещания никто не оглашал, отец, слава Богу, жив и здоров. Во-вторых, свою долю я получу, несмотря на то, что отец меня осуждает за нежелание рьяно впрягаться в дела.
— Чего тогда Злата хочет?
— Златка хочет себе отжать всё. Я с ней конкурировать не собираюсь.
Кирилл говорил так, словно не было никакого расставания девятнадцать лет назад и они с Кирой хорошие друзья.
— Скажи, ты жену любишь? — Кира спросила и тут же испугалась своего вопроса, испугалась, что сейчас Кирилл ответит ей: «Конечно», а её, молоденькую дурочку, никогда не любил, просто развлёкся. Зачем это знать?
— Кира, ты о чём?
— О том, что ты больше двадцати лет живешь с женщиной, которой изменял со мной, думаю, что и после меня, но ты с ней не расстаёшься. Это любовь или привычка?
Кирилл печально посмотрел на Киру:
— Ты так и не поняла, что единственное настоящее у меня было с тобой. Мне хотелось думать, что и ты меня не забыла. Я тогда у клиники психанул, а потом понял: неважно, что это был не мой младенец, в жизни всякое бывает, но ни с одной женщиной я не испытаю того полёта, как с тобой.
Кира хотела закричать: «Это был твой ребёнок! Ты был моим единственным мужчиной!», но вместо этого она произнесла:
— Ты так и не ответил на мой вопрос.
— А что тут отвечать? Лора хороший человек, я ценю её доброту, порядочность, но как женщина она давно меня не интересует. Она это знает, мы живём параллельно, у каждого своё частное пространство, но мы уважаем друг друга, у нас добросердечные, проверенные временем отношения. Я ответил на твой вопрос?
— Да, спасибо!
— Тогда ответь и мне. Ты меня действительно любила или я был просто богатый москвич, сын Федулова?
— Любила. Очень любила, — Кира чуть не добавила: «И сейчас люблю». Она понимала, что они теперь чужие люди, у каждого своя жизнь, просто случайно пересеклись, чтобы вновь расстаться навсегда, но что-то алогичное ей шептало, что можно подойти и поцеловать этот красивый рот, прижаться к этому телу. Кира пугалась этих мыслей, гнала их прочь, и при этом осознавала, что помнит родинку на груди Кирилла, помнит шрам на его плече…
На улице стемнело. Надо было попрощаться, чтобы вернутся к своим делам, но не получалось. Кира вспоминала, как составляла свой первый бизнес-план, обдумывала собственную стратегию развития цветочного магазина, Кирилл рассказывал, как на Алтае табунщики пасут лошадей, как планирует переехать в этот горный край и заняться коневодством.
А потом случилось то, чего так боялась и так желала Кира. Губы Кирилла сомкнулись с её губами, и оба почувствовали, что больше нет сил терпеть эту бесконечную разлуку. Кирилл жадно целовал шею, грудь, и Кира ощущала его неровное обжигающее дыхание. Мелкая дрожь одновременно пробежала по их телам, волна желания достигла максимальной высоты. Кира хотела, чтобы возлюбленный поскорее вошел в неё, и тут же ощутила его внутри себя.
Через полчаса Кира лежала на кожаном офисном диване и слушала, как бьётся её сердце. Впервые за много лет она ощущала себя счастливой. За эти годы на не раз бывала довольна результатами своей работы, торжествовала, радовалась, однако счастье почувствовала только рядом с Кириллом.
— Я скучал по тебе, но я знал, что мы встретимся, — Кир нежно целовал тонкие пальцы улыбающейся своим мыслям женщины. — А ты скучала по мне?
— Я запрещала себе это делать.
— Почему?
— Боялась сойти с ума от тоски.
— А почему ты не вышла замуж за столько лет?
Кира подумала: надо бы сказать, что ждала его, но не хотелось лжи, даже такой невинной
— Мужчину, который меня поддерживал всё это время, устраивал другой формат отношений, как и меня.
— И что это за мужчина, который поддерживал тебя? — Кирилл отстранился. — То-то, я смотрю, ты нормально так на цветах поднялась.
— Я должна была хранить тебе верность все эти годы?
— Ты и когда со мной была, не очень-то верность хранила. А этому, кто в тебя бабки вкладывает, ты тоже рога наставляешь? На этот раз с кем? С африканцем или, может быть, с латиносом? Тоже, наверное, страстные ребята.
Кира встала с дивана, начала, не торопясь, застегивать блузку. Говорят, что в одну и ту же воду нельзя дважды зайти, так нет же, полезла. Кирилл ещё что-то говорил о своих переживаниях, упрекал, но Кира его перебила:
— Немедленно вышел из моего кабинета.
— Правду слушать неприятно?
— Вон пошёл!
А когда дверь за Кириллом закрылась, опустилась на пол посреди кабинета и по-бабьи, в голос, причитая, разрыдалась.