Диомид
Что?!
— Постой, — прерываю я Русалочку. — Это… была не ты?
Эля молча смотрит на меня — по её щекам текут слёзы…
Неужели всё это подстроила… Чёрт… Как я не додумался? Ерёмина…
Мне хочется выть. Разве так бывает в жизни? Разве бывает так, что люди, близкие друг другу, по чужой вине становятся либо непримиримыми врагами, либо расстаются необоснованно, не поговорив?
— Я бы никогда так не сделала… — тихо говорит Русалочка, глотая слёзы. — Ведь в человеке важны свет и доброта, а не то, как он выглядит.
— Скажи, а во мне есть… этот свет? — тихо спрашиваю я. Эля молча смотрит на меня около десяти секунд, а потом кладёт мне на щёку свою нежную ладошку.
— Есть. И это — твоя главная тайна.
Я ничего не хочу говорить в этот момент. Просто привлекаю Элю к себе и впиваюсь в её солёные от слёз губы своими. Исступлённо целую девушку. Ещё, ещё… Я знал, я сердцем чувствовал то, что она не могла так поступить. Почему же я тогда не поговорил с ней? Я виноват не меньше, чем ненавистная Ерёмина…
— Прости меня, прости… — нежно шепчу я, отрываясь от Русалочки. — Клянусь — я никогда больше не буду верить кому-то, кроме тебя. Обещай же и ты всегда верить мне. Обещаешь?
— Обещаю, — улыбается Эля. — А знаешь, почему?
— Почему? — спрашиваю я.
— Потому что Дёмушка — самый лучший и самый верный друг, — смеётся она, размазывая уже слёзы счастья по щекам.
— Только друг? — взволнованно говорю я.
— А чего же ты ещё хочешь? — лукаво смотрит на меня Эля.
— Я хочу, чтобы ты стала моей девушкой, — твёрдо отвечаю я. Щёки Эли краснеют, а глаза загораются подобно фейерверкам.
— Почему? — тихо говорит она.
— Потому что я люблю тебя, — отвечаю я, и наши губы вновь соединяются. Я крепко обнимаю Элю, она бережно обхватывает мою шею. И я слышу то, что, наверное, мечтал услышать всю свою сознательную жизнь:
— Я люблю тебя, Дёмушка…
Какое счастье, думаю я и ещё крепче прижимаю Элю к себе…
***
За окном в ночном небе загораются две яркие звезды. Мы сидим с Элей на крыше многоэтажки и смотрим на них. В наших сердцах горит такой же огонь. И я уверен, что теперь никому, даже самому сильному ветру, не удастся его погасить, ибо, как сказал Эльчин Сафарли, любовь — как горная река.
Она сметает на своём пути любые преграды.
Если не мгновенно, то очень скоро.