Только Дак Ван знает настоящую причину своего поведения той ночью на залитой лунным светом тропинке. Коту не хочется быть героем. Он просто делает то, что необходимо, чтобы обеспечить себя едой, теплом, удобствами, покоем и получить радость от почесывания за ухом. Но Дак Ван – сиамский кот. Это порода, которая отличается интеллектом и редкой преданностью.
Его всегда называли тёмным котом, потому что мех его был необычно темного коричневого оттенка. Шелковистая спинка почти не отличается от коричневых ушей и такого же хвоста. Только мягкое брюшко – бледное. Дак Ван крупный кот. Его сила переливается под гладкой шерстью, а раскосые глаза полны сапфировой таинственности.
В раннем возрасте в кошачьем питомнике Дак Ван наслаждался едой, теплом, комфортом, вниманием, но больше всего покоем. А потом, когда кот повзрослел, его отдали в чужие руки, я он в первый раз столкнулся с враждебностью и злом.
Когда его отдавали новому хозяину, нежный знакомый голос сказал:
– Дак Ван – особенный кот. Я бы не продала его никому, кроме тебя, Хильда.
– Ты же знаешь, я позабочусь о нём, Элизабет.
– А как твой муж? Он любит животных?
– Он предпочитает собак, а я обожаю кошек. Джек почти всё время отсутствует. Его стройки, кажется, разбросаны по всему штату.
– Честно говоря, Хильда, я не понимаю, как ты выносишь жизнь в деревне. Ты была такой активной, когда жила в городе.
– Там действительно одиноко, но меня спасает пианино. Я бы с радостью давала уроки музыки детям фермеров.
– Так за чем же дело стало?
– Джеку не нравится эта идея.
– Но почему, чёрт возьми, он возражает?!
Хильда выглядела смущенной.
– Ну, он немного странный в отношении некоторых вещей… Надеюсь, Дак Ван любит музыку. Коты как, существа музыкальные?
Элизабет всматривалась в лицо своей старой подруги.
– Хильда, у вас с Джеком всё в порядке? Я за тебя беспокоюсь.
– Конечно, всё в порядке… Я должна идти, а то не успею на автобус. Надеюсь, кот не будет возражать против небольшой поездки.
Дак Ван обнюхивал незнакомые туфли и пытался справиться со шнурками. Он никогда не видел шнурков с маленькими кисточками. Хильда сказала:
– Не правда ли, это восхитительно, Элизабет? Он развязывает мои шнурки.
– Я завяжу их тебе.
– Спасибо. – Послышался вздох, – Ну не ужасны ли эти туфли? Врач говорит, что я никогда больше не буду носить модельных туфель.
– Это было ужасное происшествие, Хильда, во многих отношениях. Счастье, что ты осталась жива.
– Знаешь ли, в этом не было вины Джека.
– Да, ты мне говорила. Всё ещё болит?
– Не очень сильно, но хромота останется навсегда. Это одна из причин, почему я уединённо живу в деревне.
И Дак Вана отдали. Он выразил отчаянный протест, но, очутившись в закрытой корзине, он удобно устроился там и во время поездки вёл себя хорошо. Изредка его успокаивали добрые пальцы, проникавшие в корзину, и он милостиво разрешал погладить себя за ушами и потрепать по спине.
Дак Ван попал в небольшой деревенский дом с окнами, выходящими на лощину. Это был новый уютный мир обогревателей, широких подоконников, украшенных бахромой ковров, мягких стульев и большого пианино.
Вскоре он почувствовал, как приятно сидеть где-нибудь наверху в своей коробке с полуоткрытой крышкой, но и это было ещё не всё. После того как выключали свет, хозяйка брала его в мягкую постель. Он слышал успокаивающее биение её сердца и быстро засыпал.
– Хильда, говорю тебе в последний раз – убери это животное из нашей постели!
– Он тебе не мешает, Джек. Он лежит рядом со мной.
– Я не потерплю его в своей комнате! Закрой его в подвале.
– Там сыро, он будет мяукать всю ночь.
– Ладно, если этот кот тебе дороже, чем я, пойду на софу.
– Не утруждай себя. Я лягу на софе.
– Спасибо.
– Я знала, что тебе по нраву эта идея.
– Не хлопай дверью.
Дак Ван спрыгнул с тёплой кровати и последовал за мягкими тапочками, медленно спускающимися по ступенькам. Шаги были очень осторожными. Уши кота прижались, а шерсть поднялась жёстким гребнем.
Ему не нравились громкие голоса, а напряжение, которое он ощутил в спальне, заставило его почувствовать себя не в своей тарелке.
Ссоры были не единственным неудобством во время уикендов. Были ещё пинки. Нигде на полу Дак Ван не чувствовал себя в безопасности. Он любил растянуться на ковре в лучах солнца. Пол являлся местом его отдыха, и ногам следовало бы считаться с этим. Но по уикендам его права игнорировались.
Однажды в субботу он проснулся с воем, когда кто-то больно наступил ему на хвост, а на следующий день получил жестокий пинок в живот в то время, как он спокойно лежал в центре холла.
– Чёрт побери этого кота! Я наступил на него! Я мог бы сломать ногу! Хильда, ты меня слышишь?
– Нужно смотреть под ноги. Ты снова выпил?
– Ты больше думаешь об этой вонючей твари, чем обо мне.
– Он пахнет лучше, чем сигары, которые ты куришь.
– Это мой дом, и я буду курить что мне нравится и ходить где хочу, и если эта блохастая тварь её будет держаться от меня подальше…
– Ты говоришь, как те дрянные люди, с которыми общаешься.
– Если он не будет держаться от меня подальше, я утоплю его!
– У него нет блох, и ты не посмеешь его тронуть. Он мой. Я больше не хочу страдать от одиночества в этом Богом забытом месте. Ты не знаешь, что значит быть одной всю неделю…
– Какая муха тебя укусила? Сначала ты просишь купить всякие приспособления, облегчающие работу, а потом стонешь, что тебе нечего делать. Почему бы тебе не печь пироги, вместо того чтобы покупать их в магазине, если тебе так скучно?
– Прекрати ходить туда-сюда или сними эти ужасные ботинки. Ты портишь пол.
– Попробуй постирать белье с помощью стиральной доски, если тебе так скучно.
– Я пианистка, а не прачка. Кажется, ты забыл, что я оставила карьеру, когда вышла за тебя замуж. Я решила давать уроки…
– Чтобы люди думали, будто я не могу содержать… больную жену?
– Если бы ты прекратил расхаживать туда-сюда и послушал…
– И чтобы по дому бегали грязные фермерские дети? Через мой труп!
– Смотри под ноги! Ты чуть не наступил ему на лапу!
– Мерзкий кот!
Дак Ван старался не попадаться на глаза хозяину. Большую часть времени он проводил на улице. Ему нравилось забираться куда-нибудь повыше, а тропинка, которая проходила по краю лощины, служила ему балконом, с которого он обозревал свою вселенную. Под крутым склоном нёсся бурный поток. Деревья таинственно шумели в перелеске.
Дак Ван мог часами сидеть на тропинке, Наслаждаясь красотой и звуками природы. Он наблюдал за листочком, летящим по ветру, вдыхал запах дикой вишни и тёплый аромат земли, согретой солнцем, пробовал горькую траву, ловил лапой насекомых, слушал шёпот ветвей и нюхал корни, пробивающие почву в поисках воды.
Его слух был настроен также на звуки дома: громкие дребезжащие голоса, хлопающие двери, топот тяжёлых ботинок на толстой подошве, с тупыми носами и высокой шнуровкой. Они заставляли его чувствовать себя слабым, маленьким и ранимым.
Когда уикенд заканчивался, кот снова чувствовал себя в безопасности. Словно зная, что в нём нуждаются, он сидел рядом на скамеечке около пианино, пока пальцы исполняли на клавишах свой танец, а нога наступала на педаль. Туфли были завязаны кожаными шнурками с кисточками, которые подпрыгивали при каждом движении.
Днём он следовал за подпрыгивающими кисточками вниз по тропинке вдоль оврага. Тропинка была ограничена с одной стороны кустами дикой вишни, а с другой – травой, свисающей с края оврага. Туфли с кисточками ходили по тропинке с перерывами, останавливаясь, чтобы отдохнуть на нетёсаной скамейке, и направлялись к проволочной ограде. Там была калитка, а за ней ещё один дом, но туфли с кисточками никогда не ходили дальше забора.
Однажды после дневной прогулки на большой круглый стол на кухне поставили одну тарелку и одну чашку, а также блюдце. Дак Ван сел на стул, чтобы наблюдая, как кусочки еды нанизывались на вилку, а потом попадали в рот.
– С тобой хорошо. Да к Ван. Ты мой лучший друг.
Кот от удовольствия зажмурил глаза.
– Ты большой, сильный, смелый, умный кот.
Дак Ван лизнул лапу и скромно поднес её к своей коричневой морде.
– Тебе нравятся крабы?
С гортанным криком Дак Ван прыгнул на стол.
– О боже! Коты не должны прыгать на обеденный стол.
Дак Ван чопорно сел, держась на разумном расстоянии.
– В этом нет ничего страшного, когда мы одни, только ты и я. Мы никому не скажем.
Всю неделю они обедали вместе, но вот наступила пятница, и Дак Ван почувствовал, что что-то случилось.
Появились коричневая скатерть, медные подсвечники и две тарелки вместо одной. Находясь на кухне в одиночестве, кот исследовал сервировку. Место, которое он обычно занимал, было занято столовой посудой, но оставалось много места между подсвечниками. Он легко прыгнул на стол, осторожно прошёл между тонкими бокалами и устроился в самом центре стола на коричневой скатерти.
В этот момент за дверью послышались зловещие звуки: машина въехала во двор, давя гравий, и тяжёлые ботинки, которых так боялся Дак Ван, стали подниматься по ступенькам. Он сжался в комок. Грубые ботинки не смогут достать его на столе.
Дверь открылась и с треском захлопнулась.
– Эй, Хильда! Где ты, чёрт возьми? Что случилось с этой дверью?
– Я здесь. Я была наверху, одевалась,
– Зачем? Кто-то придёт?
– Никто. Я думала, было бы хорошо…
– Что, чёрт возьми, ты сделала с этой дверью?
– Это дверца для кота. Я установила её так, чтобы Дак Ван мог входить и выходить. Она на петлях, видишь…
– Дверца для кота! Ты сломала прекрасную дверь! Кто это сделал? Кто вырезал эту штуку?
– Очень хороший человек с фермы. Он сделал её бесплатно, если тебя это беспокоит.
– Как ты познакомилась с этим человеком? Почему он работал бесплатно?
– Ну, я прогуливалась вдоль оврага, как советовал врач, а фермер ремонтировал свой забор, и мы разговорились. Дак Ван был со мной, и тот мужчина сказал, что нам нужно сделать дверцу для кота. Поэтому он пришёл с инструментами…
– Этот человек приходил сюда, когда ты была одна?
– Джек, ему семьдесят лет. У него уже тринадцать внуков. Один из них хочет учиться играть на пианино, и я буду заниматься с ним, нравится это тебе или нет,
– Сколько ему лет?
– Какое это имеет значение?
– Я хочу знать, что здесь происходит, когда меня не бывает дома.
– Не будь смешным, Джек.
– Я тебя не интересую, поэтому мне кажется, что ты от меня что-то скрываешь.
– Это так оскорбительно и грубо!
– Ты не можешь оценить настоящего мужчину! Тебе следовало выйти замуж за одного из этих длинноволосых музыкантов.
– Джек, ты меня утомляешь. Ты переоденешься или будешь портить пол этими жуткими ботинками?
– Мне это нравится! Ты прорезаешь дыру в двери, а потом ругаешь меня за царапины на полу!
По мере того как голоса становились всё громче, Дак Ван чувствовал себя всё более и более неловко. Он нервно поежился.
– Хильда, он на столе!.. Брысь! Я убью его!
Грубая рука сбросила Дак Вана на пол, и безжалостный ботинок ударил его в беззащитный живот.
– Джек! Не смей бить кота!
– Я не потерплю паршивых котов на моём столе!
Дак Ван выскочил через дверцу на крыльцо, ненадолго задержавшись, чтобы вылизать своё дрожащее тело, прежде чем направиться к оврагу.
В сорняках, рядом с тропинкой, он свернулся в жалкий комок и прислушался к жужжанию ночных насекомых.
Скоро он услышал звук отъезжающей машины, а потом увидел туфли с подпрыгивающими кисточками. Его хозяйка хромала вниз по тропинке.
– Дак Ван! Где ты? Бедный котик! Тебе больно?
Добрые руки подняли Дак Вана и погладили. Он позволил крепко обнять себя и щёлкнул ушком, когда на него упала капля.
– Я не знаю, что делать, Дак Ван, я просто не знаю, что делать. Я больше так не могу.
Злые ботинки отсутствовали весь уикенд, и следующий, и ещё один, но незнакомые ноги стали приходить в дом. Гости приходили через калитку в конце тропинки у оврага. У них были приятные голоса, добрый смех. Они приносили маленькие подарки для Дак Вана и были осторожны, когда ходили.
Однажды после музыкального вечера гостя пошли обратно по тропинке, а Дак Ван растянулся во всю длину в центре ковра в гостиной. Вдруг он поднял голову. Послышался угрожающий звук на улице, знакомый шум тяжёлых ботинок на заднем крыльце. Они неуверенно нащупывали дорогу домой.
– Джек! Значит, ты решил вернуться! Где ты был?
– Ккккакая разззница?
– Ты снова пил.
– Я пил и думал, пил и…
Дак Ван услышал, как что-то разбилось на кухне.
– Ты в стельку пьян! Ты даже не можешь сесть на стул.
– Я хочу найти кота. Где Вонючка? Я хочу утопить его.
– Джек, тебе лучше уйти.
Снова послышался грохот, и Дак Ван помчался через весь дом – коричневое пятнышко, метнувшееся по кухне и дальше, через дверцу. Под ступеньками заднего крыльца он свернулся клубком и прислушался к злым голосам.
– Предупреждаю тебя, Джек, не доставляй мне неприятностей. Уходи отсюда.
– Ты пытаешься выкинуть меня из моего собственного дома?
– Между нами всё кончено.
– Что ты имеешь в виду?
– Я подаю на развод.
– Ооо! Теперь я могу повеселиться,
– Ты уже достаточно повеселился, как ты это называешь. Я знаю всё об этом грузовике, в котором ты живешь. Я знаю, что происходит, когда ты уезжаешь. Ты и твои бродяжки…
– Валяй, подавай на развод. Никому ты не нужна. Никто не захочет калеку!
– Ты был пьян за рулем и сделал меня калекой! И ты заплатишь за всё сполна.
– Ты, проклятая ведьма!
– У тебя не останется и доллара на бродяжек, ни одного, когда суд расправится с тобой!
– Ты, уродливая ведьма! Я тебе все пальцы переломаю!
– Не трогай меня!
– Я тебя убью…
– Прекрати!.. ПРЕКРАТИ…
Дак Ван услышал крики и удары. Потом он увидел туфли с кисточками, хромающие от дома в ночь. Они направлялись к оврагу быстрее, чем обычно. Поспешив за ними, он услышал всхлипы и стоны, когда ноги неровно подскакивали на тропинке. Дорожка была белой в лунном свете, она извивалась между кустами вишни прямо в черноту оврага.
А в доме продолжались грохот и вопли. Потом Дак Ван увидел грубые ботинки, которые нетвёрдо пошли через двор к белой тропе вдоль оврага.
Впереди него в панике бежали туфли с кисточками, а за ним грохотали страшные ботинки. Кот прижал уши, и его гладкий хвост превратился в пушистое перо. Он остановился на тропинке и выгнул спину.
Затем безотчетно, с неожиданной вялостью Дак Ван лёг на тропинку. Там, где он растянулся, от куста вишни была тень, пересекающая залитую лунным светом тропинку, и в этой луже темноты Дак Ван стал невидимым пятном тёмно-коричневого меха.
Ботинки подходили ближе, голос ревел.
– Я достану тебя, ведьма! Я тебя сейчас убью!
Дак Ван закрыл глаза. Ноги приблизились, и ботинки споткнулись об него, ударив в незащищённый бок. С воем кот вскочил как раз в тот момент, когда ботинки оступились… Послышался звук падающих камней в овраге, а потом только плеск бурного потока внизу. Кот стал зализывать раненый бок.
Только Дак Ван знает причину своего поведения той ночью на тропинке над оврагом. Он совсем не мстительный и не герой, но Дак Ван сиамский кот, и, когда люди говорят о происшествии в овраге, его сапфировые глаза ярко вспыхивают.