— Ну привет, — Ильгар дерзко поприветствовал своего босса — Шпалова Анатолия. Но все обычно звали его шпалой.
— Это еще что? — сердито отреагировал грузный мужчина с брюшком. Кличка «шпала» совсем ему не соответствовала. — Я приказал впустить тебя одного, а ты мне целым табором заявился.
Ильгар понимал, что такое сравнение для его малышки Ены будет оскорбительным. Взглянув на девушку, он увидел как его девочка поджала губы и крепче прижала к себе сына. Бедняжке явно уже было плохо. Его девочка совсем была бледной, а на лбу появилась едва заметная испарина от лихорадки.
Значит, у его малышки уже поднимается температура. Надо быстрее решать все дела.
— Можно? — тут же в комнате появился нотариус.
— Проходи, — шпала пока в упор не врубался в происходящее.
Однако, когда все уселись босс Ильгара надел очки и увидел кого именно он привел.
— Вижу, что все присутствующие тебе знакомы, — процедил Ильгар. — Может быть ты тогда поделишься со мной, что же это такое вы затеяли?
— Ты знаешь, я не имею права разглашать заказы, — ответил он. — Мне нечего тебе сказать.
— Да? — Ильгар хрустнул костяшками в сжатом кулаке. — Даже если эти заказы нацелены на одного и того же человека? И даже в том случае если во время одного из заказов должны устранить твоего человека?
— Тебя никто не собирался устранять, — буркнул шпала. Он всегда побаивался Ильгара и старался не вести с ним прямых переговоров. — Просто ты слишком вцепился в объект своей охраны. Ты начал мешать делу.
— А то что моими руками пытались убить Марата? — Ильгар с ненавистью прищурился. — Ну или пытались все обставить так, чтобы на меня можно было это спихнуть?
— Марат был опасен, — шпала и сам был напряжен. — В твоих же интересах было избавиться от него. У тебя было столько возможностей! Но ты носился с ним как курица с яйцом. Поэтому у меня и закрались подозрения что, может быть, ты защищаешь на самом деле его интересы, а не этой девчонки.
— Опасен? — еще больше сердился Ильгар. — Ты вообще хоть немного в курсе происходящего?
— О чем ты? — с опаской спросил мужчина.
— Борис Аркадьевич, — Ильгар протянул нотариусу конверт. — Прошу вас стать свидетелем того, что сейчас будет оглашено. Прочтите, пожалуйста, чтобы никто из нас не добавил чего-то лишнего.
— Хорошо, — нотариус включил видеозапись процесса и поставил свой телефон на удобном расстоянии.
— Распечатываю конверт, — говорил он для своего протокола. — В нем только письмо. На конверте никаких пометок кому и от кого. Читаю.
«Моя любимая Гардения, если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет в живых. Я ужасно с тобой обходился, я знаю. Я очень винил себя за каждое мое действие, что принесло тебе боль. Я ни разу не извинился ни за один проступок, но знай: я действительно очень тебя любил. Ты была для меня надеждой. На будущее, на счастливую семью, на выздоровление и на мою прежнюю силу. Я очень хотел создать хорошую семью, но у меня ничего не получилось.
Да, я делал тебе больно не только потому, что у меня расстройство личности. Я никогда не признавал этого, но сейчас уже бесполезно скрывать. Кроме всего прочего, у меня еще был рак. Я безуспешно боролся с ним, но каждый день приносил мне лишь невыносимую боль. Только эта боль, а не расстройство личности, заставляли меня сатанеть и причинять боль тебе. Я не мог полноценно лечиться в онкологических клиниках, потому что за меня уже никто не брался, да и появиться в такой клинике означало подписать тебе смертный приговор. Если бы кто-нибудь узнал, что мне конец, то по нашей семье бы нанесли удар. Я не мог этого допустить, и уповал только на своего врача, который не имел права прописывать мне сильнодействующие обезболивающие.
Поэтому мне оставалось только терпеть все это, и изо всех сил показывать всем, что я как и прежде имею огромное влияние.
Все свои деньги я завещаю тебе и моему сыну. Но получив их, ты должна немедленно покинуть страну. Вместе со своим телохранителем. Ильгар — единственный, кто сможет тебя сейчас защитить. К своему отцу тебе ехать нельзя. Когда меня не станет — он будет следующий в списке смертников. Я не стану объяснять почему так случилось. Скажу лишь, что мы с ним крупно ошиблись. Но подробности тебе знать нельзя. Эта информация может стоить тебе жизни.
Деньги можно получить только в случае моей естественной смерти. Если случится удачное покушение, то тебе нужно убегать из страны без денег. В этом случае каждая секунда будет на счету. Это будет означать что до меня добрались, и им ничего не будет стоить устранить тебя.
Любимая моя Гардения, я прошу у тебя прощения за все, что я сделал с тобой. Боль не оправдывает мои действия, но все же я прикрывался ею. Я очень тебя люблю, моя девочка. И нашего Дамира. Вы — единственное, что держало меня на плаву все это время. Прости меня, любимая».
— Конец письма, — заключил нотариус. — Здесь подпись и заверение от нотариуса. Письмо считается последней волей умершего.
Ильгар перевел взгляд на его малышку. Слезы стояли в ее глазах. Она не знала что спросить и что сказать. Она лишь беспомощно глядела на Ильгара, а он тут же обнял свою малышку.
— Почему мы это прочитали? — всхлипнула она, когда Ильгар нежно сжал эту девушку с ребенком в своих объятьях. — Почему, Ильгар?
— Марат скончался этой ночью, — сообщил Ильгар. — Его смерть была естественной. Повторный инсульт.
— Я виновата, — заскулила она, еле сдерживая слезы. — Меня не было рядом с ним, а ведь ему было так больно! Я виновата.
— Ты ни в чем не виновата, — Ильгар погладил девушку по спине. — Инсульт был спровоцирован. Тот пожар в доме был неслучаен. Поэтому мог пострадать не только Марат.
— Спровоцирован? — не понимала она.
— Да, — Ильгар жестко взглянул на своего босса. — И я не уйду отсюда пока не узнаю кто заказал покончить с Маратом.