* * *
«— Я не знаю, что делать, Эдди. По — моему, я в него влюблена,
но у нас все как — то не в лад.
— Так прибери его к рукам.
— Именно этого я и не хочу. Хочу, чтобы меня саму прибрали к рукам»
Фрэнсис Скотт Фицджеральд «Сама по себе»
* * *
Марианна.
Так выглядит счастье — просто быть с ним, прикасаясь к его небритой щеке, ощущать, как чувства обжигают тебя изнутри, и ты не имеешь желания противостоять этому. Он — твой. Что тебе еще нужно? И пусть летят к черту все плохие мысли и переживания о том, что будет дальше.
Мари просто наслаждалась любимым человеком, иногда с удивлением задумываясь о том, что в какой — то момент готова была отказаться от него, считая, что у них не может быть совместного будущего… Страх перед обстоятельствами на какой — то миг затуманил сознание, но теперь всё было прекрасно, и эти переживания не мучили её.
Вопрос оставался открытым только перед Лилит, которая категорически отказывалась принять поступок Мари. Девушка никогда не забудет её состояния, когда она вернулась домой после проведенной с Адамом ночи. Подруга встретила её у самого порога с опухшими глазами и дрожащим голосом спросила:
— Ты была с ним, правда? Ты это всё — таки сделала?..
Мари была шокирована видом Лилит. Она была болезненно бледной, напуганной до смерти.
— Лил, милая, что с тобой?
— Ты была с ним! — вскрикнула девушка, и по её щеке покатилась одинокая слеза. — Мари, что ты наделала?
Она не знала, что ответить подруге, в голосе которой стоял невыносимый упрек, отчего стало не по себе.
— Как ты будешь с этим жить, скажи? Как будешь смотреть в глаза родителям, которые уверены, что их дочь — ангел?!
Эти слова тогда словно резали изнутри, настолько схожи были с её собственными мыслями и страхами. Не то, что родителям, — даже Лилит в глаза было стыдно смотреть. Она настолько хорошо знала Мари, что даже не сомневалась, где и с кем та провела ночь. Что можно было на это сказать в тот момент, когда девушку и так обуревали сомнения? После потрясения от пережитых эмоций в объятиях любимого человека Мари вдруг почувствовала тревогу, и эта тревога усилилась от слов Лилит.
— Лил, прости, что тебя так напугала. Я не хотела, честно… Всё получилось само собой. Значит, так должно было случиться.
— Господи, ты хоть слышишь себя? Неужели тебе совсем не жалко, что ты подарила свою честь этому…этому… — она замолкла под угрожающим взглядом Мари.
— Лилит, я тебя люблю больше, чем любила бы родную сестру, — начала девушка, потирая виски, — и сейчас мне нужна твоя поддержка, а не выяснение отношений и разнос меня самой. Я понимаю всё, что ты говоришь. Но я такая, какая есть. Мне не стыдно за свои поступки. Адам для меня нечто большее, чем просто детская любовь. Я устала с тобой спорить, понимаешь? Или прими это, или больше не поднимай эту тему. Мне и так несладко.
— Вот так, значит? Теперь из — за него ты ставишь мне ультиматумы? — застыла подруга, еле сдерживая слезы.
Пусть из них двоих Лилит и была более бойкой, но вместе тем она была и более эмоциональной. Мари было трудно видеть её слезы, причем, являясь их причиной. Но так не могло продолжаться дальше. Разве лучшая подруга не должна поддерживать тебя во всем?
— Нет, Лилит, не из — за него. А для себя. Ты даже не представляешь, как мне хреново от того, что единственный близкий человек меня не хочет понять. И если ты даже после всего этого не пытаешься изменить своё мнение, то мне больше нечего сказать.
И с этими словами Мари тогда отправилась в ванную, оставив Лилит наедине со своими горькими размышлениями.
Спустя почти две недели ничего между ними не изменилось. Подруга продолжала свой молчаливый протест. Более того, когда Мари сообщила ей, что они с Адамом теперь вместе, Лилит оставила этот свершившийся факт без комментариев. Было сложно без неё, точнее, с ней, но без её непосредственно участия во всем. Это была их первая ссора за всё время дружбы. Но Мари надеялась, что в скором времени Лилит поймет её. Поймет, что это её выбор и это её путь.
Ведь она счастлива. Трудно не заметить эти перемены. Девушка постоянно улыбалась, была в приподнятом настроении и с охотой бралась за учебу, как это ни странно. Адам стал глотком воздуха, безумной стихией, с появлением которой Мари наконец — то обрела себя настоящую. Если раньше в ней было полно энергии, то сейчас это была целая атомная бомба. Всё давалось легко и с большим рвением… И мысли упорядочились после признаний самого Адама. Теперь уже она спокойно могла говорить о том, как сильно его любит, как жаждет прикасаться к нему каждую минуту, как не хочет отпускать от себя. Кто бы мог подумать, что Мари такая собственница?.. Они редко виделись, но постоянно были на связи. Он не упускал ни единой возможности позвонить или написать. Это было так непривычно и так приятно одновременно, что кружило голову.
«Я люблю и любима! И плевать на всё остальное!» — хотелось кричать всем и каждому…
— Мхитар уезжает в Москву на целую неделю. А когда приедет, у нас официальный переезд в квартиру. И тогда мы будем видеться еще реже, — пытаясь смягчить сказанное, Мари прижалась к его губам в крепком поцелуе.
— Что — нибудь придумаем, — промямлил он в ответ, оставаясь под впечатлением от её порыва.
Сегодня они решили поехать к нему, чтобы в тишине насладиться отведенными часами. Как странно, что два взрослых человека, которые любят друг друга, пытаются избегать огласки… Но это счастье было таким хрупким и таким новым для обоих, что они не спешили распространяться. Знали только Лилит и Авет. Последний, кстати, принял эту новость более радостно, чем первая. По рассказу Адама, он искренне поздравил их. Что ж, Мари никогда не сомневалась в его порядочности. В отличие от Рахата, который, кстати, пару раз пытался помириться с Адамом.
— Ты не думал дать ему шанс? — спрашивала Мари.
— Я не умею прощать, — жестко ответил он, пресекая дальнейшие расспросы.
Иногда она поражалась степени его жестокости, но ничего поделать не могла. У Адама было много темных сторон, и он никогда этого не скрывал. За это время Мари узнала много чего нового о нем, что её неприятно удивило, но никак не уменьшило любовь. Оказывается, у него достаточно недоброжелателей, которым он любил «отдавать долги». Один раз девушка стала свидетельницей того, как Адам договаривался об угоне машины. Но не с целью продать, а просто поиздеваться над владельцем и вернуть через пару часов. У него были свои предпочтения в таких вопросах… Он не посвящал её в подробности и не называл причин, просто констатировал факты, мол, я вот так живу.
Мари и сама не считала себя святой, поэтому старалась прикусить язык и не лезть к нему с наставлениями. Либо принимаешь любимого человека таким, какой он есть, либо ты его не любишь так сильно, как оно того требует. Так вот, она любила его достаточно сильно, и даже больше.
— Ты, кстати, так и не сказала, чего хочешь на свой день рождения, — оторвал он её от непрошенных мыслей о превратностях его характера.
— У меня есть всё — личный злодей, которого я обожаю, и маленькое королевство с видом на проспект Сиверса.
— Личный злодей? — рассмеялся он.
Мари кивнула, наслаждаясь его улыбкой.
— Видишь ли, будучи неправильной принцессой, я всегда хотела быть со злодеем. Мультики, где златовласые принцессы оставались в конце с красивыми принцами, мне никогда не нравились. И, кстати, я была на грани нервного срыва, когда в «Красавице и чудовище» это симпатичное чудовище превратилось в противного блондина. Мне было лет семь, и с тех пор я больше не смотрю мультфильмы.
— В принципе, ничего другого я и не ожидал от девочки, которая на шестилетие попросила в подарок дрель, — сквозь дикий приступ смеха проговорил он.
— Ты помнишь?.. — теперь уже Мари заразительно рассмеялась, откинув голову назад.
— Я не забуду это до конца жизни. Мне было 11 лет, но даже тогда я понял, что именно о таком сыне, как ты, мечтает каждый отец — и твой, и мой. Единственная проблема была в том, что ты дочь.
— Боже… — девушка сняла очки, вытирая выступившие от смеха слезы.
— А если серьёзно, я действительно не знаю, что тебе подарить. На самом деле, я бы хотел купить тебе огромный шкаф нормальной одежды вместо этих балахонов, которые ты носишь. Под ними я не имею возможности смотреть на твою фигуру.
— Эй! — Мари с притворной обидой ткнула его в плечо и отсела на другой краешек матраса.
— Но это правда. И твои волосы — зачем их постоянно стягивать в хвост, если я люблю, когда они распущены?
— Дарбинян, не слишком ли много претензий? Я представляю, что было бы, если бы ты стал моим мужем. Дома я ходила бы в одном нижнем белье, не сомневаюсь.
— Это отличная идея, знаешь? И, признаюсь, у тебя очень эротичный вкус.
От этого замечания её пробрало до дрожи. Он видел её белье единственный раз в ту ночь, но запомнил… Что греха таить, это была маленькая слабость Мари — качественное красивое белье. Если уж верхняя одежда должна быть просто практичной и удобной, то комплект, скрывающийся под ней, должен быть безупречным.
Эта тема вызвала в обоих общие воспоминания о проведенных минутах наслаждения. Мари тяжело задышала, видя огонь в его глазах. А когда Адам стал медленно наступать, и вовсе забыла, что такое кислород. Он осторожно повалил её на постель, на ходу стягивая резинку с волос.
— Когда — нибудь ты будешь ходить именно так, как нравится мне. Когда — нибудь…когда я тебя приручу.
И не дал ей возможности возразить, закрыв рот страстным поцелуем…
Домой Мари возвращалась в нервном возбуждении, отказавшись, чтобы её подвозил Адам. Она всерьёз опасалась, что в какой — то момент может не выдержать и наброситься на него, изнасиловав прямо в машине. Какой только бред не лезет в голову девушке, жаждущей обладать любимым человеком каждое мгновение…целиком и без остатка.
Но что — то сдерживало её, и она сама не подпускала его к себе слишком близко. Может, это и глупо, потому что первый шаг сделан уже давно. Но осознание того, что это потрясающее таинство может стать чем — то пошлым, повторяясь слишком часто, останавливало девушку. Нет, пусть та ночь останется в их памяти волшебной…до некоторого времени, когда она сама захочет, чтобы это повторилось. Самое главное, что Адам на неё не давит.
Дома Лилит встретила её неизменным молчанием. Мари так хотелось броситься к ней, обнять, рассмеяться и рассказать, как счастлива. Как её день ото дня пожирают эти эмоции. Как она привязывается к Адаму всем сердцем. Но холодность подруги всегда отрезвляла. На этот раз Мари не хотела уступать. Пусть будет, как будет…
До приезда брата оставались считанные часы. Девушки уже собрали свои вещи, и сейчас каждая сидела на своей кровати, размышляя о прожитых в этой однушке месяцах. Было здорово ощутить этот вкус взрослой жизни, которая продлилась так мало. Теперь Мхитар за старшего, и он со своим строгим характером вряд ли даст им обеим свободно передвигаться и делать то, что им хочется. Раньше Мари и Лилит могли провести не один час в экскурсиях по городу в вечернее время. Сейчас у них это вряд ли получится, брат не отпустит двух молодых девушек «шляться в темноте по переулкам». Мари была уверена, что именно эту фразу он произнес бы, попроси она его о прогулке.
Очень сложно после самостоятельной жизни возвращаться к домострою, но иного выхода нет. В их семье всегда главой был мужчина, какое бы уважение и почет не оказывались женщине. Да, отец обожал Мари, баловал, не отказывал ни в чем. Но одновременно давал понять, что слово брата и его собственное слово — своего рода канон. На этой почве у неё всегда возникали стычки с Мхитаром, которому она отказывалась подчиняться, но той маленькой девочки уже давно нет, а взрослая девушка прекрасно понимает, что это противостояние не приведет ни к чему хорошему. Ей все равно не дадут жить отдельно. Единственный возможный вариант — женитьба Мхитара, но об этом пока никто и не заикался даже. Родители доверяли сыну во всем, и были уверены, что, когда настанет время, он сам приведет хорошую невестку.
Представив его будущую жену, Мари не удержала смешка. Это будет традиционная девушка с длинной толстой косой и в национальном костюме. Когда Мхитар будет с ней разговаривать, она будет опускать глаза и скромно молчать. Она нарожает ему футбольную команду, а он будет содержать семью своей огромной зарплатой, вкалывая день и ночь на престижной должности. Именно таким ей и виделось будущее Мхитара. А когда Мари будет приходить к ним в гости, он будет упрекать её тем, что она так и не стала хорошей женой и матерью, отдав всё своё время физике. Брат всегда говорил, что Мари — противоположность того, что нужно настоящему мужчине.
Однако же, этот мужчина в её жизни появился, с мечтательной улыбкой подумала девушка. Именно тот, кого она и видела в роли своей половинки, дополнения, частички — пусть каждый назовет это так, как ему нравится. Адам — воплощение той силы, в которой Мари нуждалась. От него исходит мощь, непреклонность и даже дикий нрав, способные вкупе совладать с её характером. Ей нравилось, что сейчас он пытается встать на ноги самостоятельно, что не ищет поддержки от отца и продолжает гнуть свою линию, доказывая, что может добиться намеченной цели. Господи, надо только видеть его властный тон, когда Адам разговаривает с кем — то из рабочих по телефону, пытаясь решить какие — то проблемы. И его сосредоточенный взгляд жгучих карих глаз, из которых так и сочиться необузданность… Наблюдая за ним, Мари получала неописуемое удовольствие. Всё время хотелось подойти и нагло отключить мобильный, чтобы складки на его лбу разгладились, а лицо озарила чувственная улыбка, за которую она готова очень многое отдать. Но девушка не решалась вмешиваться в его рабочие разговоры. Зато, когда он заканчивал, Мари получала заслуженную порцию горячих поцелуев за терпение…
Сейчас ей казалось, что жизнь не может быть прекраснее. И что эти счастливые дни буду длиться вечно… И совсем не подозревала, что её ждет впереди…
Пожалуй, главная ошибка Мари заключалась в том, что она всегда недооценивала превратности судьбы. А также верила, что в жизни нет ничего важнее счастья родных и близких.
За несколько дней до дня её рождения каким — то непостижимым образом Мхитару стало известно об Адаме… И после грандиозного скандала он поклялся, что об этом узнают родители.
— Я тебя уже предупреждал один раз, верно?! — кричал он в гневе.
Когда брат замахнулся, чтобы ударить её, перед ним вдруг встала Лилит, резонно заметив, что эта воспитательная часть лежит на их отце. Мхитар с горящими от ярости глазами испепелил подругу взглядом, но руку всё же убрал. Затем он ушел, громко хлопнув дверью, а Мари не выдержала и сползла на мягкий ковер, мелко дрожа. Она была настолько взвинчена, что потеряла дар речи, не сумев поблагодарить Лилит за поддержку.
Нежные руки вдруг коснулись её плеч.
— Мари, успокойся, он остынет и поймет, что так нельзя.
Девушка усиленно завертела головой из стороны в сторону.
— Нет, ничего подобного. Тебе повезло не иметь чести быть знакомой с характером моего брата. И плюс он ненавидит Адама. Но меня волнует не это всё. Мне не по себе, потому что папа должен был узнать не так! Лилит, я сама должна была сказать! Всё пропало! — завопила Мари в исступлении, обретя голос.
— Мар, ты преувеличиваешь. Мхитар взрослый мужчина, не будет же он на горячую голову разговаривать с отцом! Ну, ненавидел он Адама в детстве, сейчас — то не так…
Мари разразилась горьким смехом, воскрешая воспоминания в памяти.
— Вряд ли мальчик, которого несколько раз избивали на глазах его собственной сестры, простит это и перестанет ненавидеть.
Лилит нахмурила брови, присаживаясь напротив в ожидании пояснений.
— Адам в школе несколько раз избивал его при мне, последний раз где — то в классе восьмом, за пару недель до того, как они переехали в Ростов. Ты можешь себе представить, что такое для подростка быть униженным перед младшей сестрой?..
— Нет, не могу, но звучит очень страшно, — с придыханием ответила Лилит.
— Лилит, сейчас Мхитар в таких красках расскажет папе обо всем, что, вполне возможно, я стану «врагом народа». Во — первых, я от них утаила, что работаю на Дарбиняна, во — вторых, мой брат однажды видел, как мы чуть не поцеловались, и готов был оторвать мне голову за это…ну, а, в — третьих, мне был поставлен ультиматум: либо я не имею никаких дел с Адамом, либо всё становится известно папе, который недолюбливает их семью. Если бы у меня была возможность рассказать самой…всё сложилось бы иначе. А теперь я буду выглядеть в их глазах лгуньей и, наверное, предательницей.
Со стороны эта сбивчивая речь была похожа на бред сумасшедшего. Потрясенный вид подруги при иных обстоятельствах обязательно вызвал бы смех Мари, но не в этот раз. Она лихорадочно соображала, что можно сделать. Но накрывшая её с головой паника очень сильно мешала всем мыслительным процессам.
— Мари, тебе не кажется, что ты преувеличиваешь? Да, я тоже не в восторге от Адама, но я же не собираюсь из — за этого кидать в тебя камни… Почему твой отец спустя столько лет должен быть против? Ну, если Адам предстанет перед ним в ином свете? — пояснила Лилит прагматично, но потом поникла. — В чем я сильно сомневаюсь.
— Вот и я тоже. Если он тогда был невыносим, то после почти девяти лет эта несносность и высокомерие в нем усилились стократ. Проблема в том, что, зная отношение моей семьи к нему, я всё же не хочу от него отказываться. И никогда не хотела.
Лилит задумчиво закусила губу, наблюдая за переживаниями подруги. Тишину вдруг прервала вибрация телефона. Мари бросилась к столу и ответила на звонок:
— Кажется, у нас намечаются похороны, Адам…