— Пеленгаторщикам не удалось этого установить. Они запеленговали Большой дом в целом.
А Мартышкино кладбище они тоже в целом запеленговали или какую-то конкретную могилу?
В целом, товарищ майор.
Угу-у. — Гвоздь зажег сигарету.
Выходит, дядя Федя не на Канарах, а на кладбище, — констатировал Тимыч.
Выходит, так, — кивнул Гвоздь. — Вопрос в том, что он там делает?
Товарищ майор, разрешите вернуть негритянку и еще раз ее допросить?! — козырнул Кипятков и даже было кинулся к дверям.
Отставить! — остановил его Гвоздь. — Я думаю, что Мармеладова не в курсе профессорских делишек. Она уверена, что он на Канарах.
Не только она, — сказал Тимыч.
А кто еще? — спросил Димыч.
Мои родичи. Они регулярно звонят дяде Феде на Канары.
А он им отвечает с Мартышкиного кладбища, — хмыкнул Гвоздь, пуская дым кольцами.
Товарищ майор, разрешите тогда допросить начальника метрополитена! — козырнул Кипятков, снова кидаясь к дверям.
Тоже отставить, старина!
Но почему?!
Этим мы только спугнем более крупную птицу, затаившуюся здесь, в ФСБ.
Неужели у нас в Большом доме завелся предатель? — закипятился Кипятков.
Не кипятись, Жора. Разберемся. А пока что дай мне телефончик бывшего начальника метрополитена.
Блямблямчикова?
Так точно.
Кипятков сказал номер. Гвоздь позвонил. Никто не ответил.
— Значит, убит, — сделал привычный вывод майор.
— А может, он просто погулять вышел, — сказала Любка Крутая.
— Или водки купить, — прибавил Тимыч, вспомнив, что Блямблямчиков — алкоголик.
Сейчас мы это выясним. — Гвоздь ловким щелчком послал недокуренную сигарету в пепельницу. — Погнали, орлы!
Куда? — спросили все.
На Фимфимчикова к Блямблямчикову!
…Дверь квартиры бывшего начальника метрополитена была распахнута настежь.
— У него что сегодня — день открытых дверей? — сострил Димыч.
В квартире было хоть шаром покати. Видимо, Блямблямчиков все пропил. Лишь на кухне стояли стол, стул да у плиты валялся сам Блямблямчиков.
Рот у него был открыт, глаза закрыты. Труп, короче.
Любка так примерно и выразилась:
— Покойник.
Гвоздь, присев на корточки перед трупом, похлопал его по щекам.
— Да он просто пьян в сосиску.
И верно — Блямблямчиков зашевелился, сел и тупо уставился на непрошеных гостей.
Вы кто?..
Мы — ФСБ, — ответил Гвоздь,
Очень приятно познакомиться. А я Тлямтлям… тьфу… Длямдлям..; да тьфу ты… Блямблямчиков я, — с трудом выговорил он собственную фамилию.
Гарик Иваныч, у нас к вам будет несколько вопросов, — официальным тоном объявил майор Гвоздь.
А закурить у вас не будет?
Гвоздь дал ему закурить. Блямблямчиков с жадностью втянул в себя дым.
— О-о, хорошо-о… А я уже третий день квашу, — показал он на пустые бутылки, валявшиеся по полу. — Запой у меня.
Гвоздь взглянул на бутылочные этикетки. Это была водка самого низкого пошиба.
Зачем вы пьете такую гадость? — спросил майор.
Как же мне ее не пить, родимую, — Блямблямчиков нежно погладил бутылку, — если она мне жизнь спасла… — И он стал рассказывать: — Я один раз водочки накушался и на работу не пошел, а в моем кабинете потолок обвалился, прямо над моим столом… Так что если б не она, — : любовно прижал он бутылку к сердцу, — я б сейчас на кладбище лежал.
Кстати, о кладбищах, — с ходу зацепился Гвоздь. — Вы в курсе, что на Мартышкином кладбище есть вентиляционная шахта?
А как же, — сказал Блямблямчиков, приосанившись, — я же все-таки был начальником петербургского метрополитена. Это вам не хухры-мухры.
Все радостно переглянулись. Но радость оказалась преждевременной, потому что на вопрос Гвоздя: «А откуда там взялась шахта», Блямблямчиков ответил: