Эти слова заставляют замереть на месте. Не чувствуя под ногами опоры, оборачиваюсь и смотрю на подругу.
— Это глупо, Ник… — с досадой понимаю, что она не собирается брать свои слова назад. — Я потеряла сознание как раз от того, что увидела свои окровавленные вещи.
— Да с чего ты взяла, что они были в крови?! Ты их хотя бы в руки взяла, рассмотрела нормально?
— Конечно, я их брала в руки! Рассмотреть хорошо всё равно бы не удалось — там ведь лампочка в ванной еле светила… — пытаюсь вспомнить, что увидела и в памяти всплывают только красные разводы на джинсах и белое нижнее бельё почти полностью окрашенное в красно-коричневый цвет, я еще тогда решила, что это кровь, высыхая становится такого оттенка. — Подожди, но если это не то, о чём я подумала, тогда — что???
— Вино. Обыкновенное красное вино, — да, я пила его, помню, но как оно оказалось на моей одежде? — Марио сказал, что, когда тебе стало плохо, и ты начала извергать содержимое своего желудка…
— Чего??? Меня еще и стошнило там? Почему ты мне раньше не сказала?
— Я не знала, что ты и это не запомнишь. Тем более подумала, что тебе, наверняка, стыдно будет вспоминать, как ты это сделала прямо на диван в гостиной.
— Какой позор, — закрываю руками лицо, хотя на самом деле мне становится почему-то смешно. — Ну ладно, так что там случилось после извержения моего вулкана?
— Тебя хотели отвести в ванную, но не могли поднять. Ты отключилась. В итоге решили отодвинуть стол, чтобы хоть как-то к тебе пробраться. И в этот момент бокал с вином как раз и упал аккурат тебе на колени. Собственно поэтому ты и проснулась в мужской рубашке — лишних вещей с собой никто не брал, они были только у хозяина дома.
— А как же голый парень? Почему я оказалась в постели с ним?
— Нууу, — улыбается Ника, и теперь эта улыбка вместо обиды вселяет в меня надежду, — кое-кто подпортил диван, а соответственно лишил двух человек спального места. Марио сказал, что пришлось положить тебя с Витьком, он единственный, кто к тому времени уже спал и не видел твоего феерического извержения.
— Ну, Ника! — я смеюсь. Мне должно быть стыдно за всё, что рассказывает подруга, но я ужасно счастлива!
— Что? — картинно удивляется девушка и тоже широко улыбается. — Не трогал тебя никто на той вечеринке — Марио сказал, что ему лично пришлось тебя переодевать, преодолевая рвотные позывы, потому что никто больше не согласился к тебе даже приблизиться.
— Это просто КОШМАР! — весело говорю и просто подпрыгиваю на месте!
— Ты в курсе, что твои слова и действия друг другу противоречат? — хохочет мне в ответ Ника.
— Ага, — заливаясь дурацким смехом, я хватаю подругу за руки начинаю с ней кружиться. Так хорошо, как сейчас мне было только в детстве. Легкость, свобода и счастье!
***
— Мамочка-мамулечка! — забегаю в кухню через заднюю дверь и тут же накидываюсь с поцелуями на свою родительницу. — Папочка-папулечка! — он стоит тут же и я, ухватившись за его шею, запрыгиваю на него, как обезьяна, и начинаю целовать. Да, глупый поступок, но я сейчас и не претендую на звание взрослой и серьезной. — Я так вас… люблю.
Последнее слово произнесла уже по инерции. Из-за своей эйфории, я даже не заметила, что в кухне помимо родителей, есть тот, кого я совсем не ожидала тут увидеть. Прямо передо мной за нашим обеденным столом, замерев с чашкой в руке, не донеся её до открытого рта, сидит Давид.