— Ну вот смотри, Санек, — ответил я, — ты на тракторе катался?
— Конечно! — Не без гордости ответил он.
— А в ковше? Катался?
Парень посмотрел на меня пристально. Глаза его, в которых поблескивал страх, на миг загорелись другим чувством — интересом.
— Не-а.
— Ну вот и покатаешься. Все пацаны тебе завидовать будут.
— Они ж не увидят! — Отозвался мальчишка.
— А я, если что, — рассмеялся я, — им подтвержу. Всегда по этому поводу сможешь ты ко мне обратиться!
— Ну… ну хорошо… — согласился наконец мальчик, — если так слезть, то так я согласен. Так еще и лучше будет.
— Ну и хорошо, — ответил я и обратился к дородной женщине, — Где вы видели его отца?
— Так где и остальные трактористы сейчас, — пожала она пухлыми плечами, — на обеде. Вон там, у зава. Стоят в тенечке.
Тогда я пошел к заву. А там и действительно, стояли в рядок несколько тракторов. Возле них, в тени собственных машин сидели трактористы. Было их пятеро.
— Здоров мужики, — приблизился я, — мне Владимира Беляева надо.
Трактористы, что как раз в этот момент обедали тем, что жёны да матери им пособрали, подняли грубые лица на меня.
— Ну я Беляев, — сказал хрипловато именно тот тракторист, которого я когда-то пьяного облил из ведра, — а я тебя помню, — сузил он глаза, перекладывая папиросу в другой уголок рта. Потом посмотрел очень недобро, — чего надо?
Глава 18
— Дело к тебе серьезное, — сказал было я, но тракторист тут же меня перебил.
— Да какие у меня с тобой могут быть дела? — Сказал он сердито, — После того как ты меня обдал с ведра на глазах у всего тока, с меня потом неделю девки смеялись! Тфу! — Он сплюнул, — позорище!
— Э! Мужики! — Крикнул механик, шедший с конторы на зав, — чего сидите? Давайте нагружать! Зав сейчас пускать будем.
— Так обед жиж! — Крикнул один из трактористов.
— Ну и что как обед? — Остановился у тракторов механик, подбоченился, — ячмень против вас не обедничает, а знай себе сыпется с кузовов, да сыпется. Надо его уже на зав!
— Вот сам и грузи! — Крикнул другой тракторист, тот самый белобрысый Игнат, которого я отучал пьянствовать, — а у нас положенное обеденное время! Еще, — он глянул на свои часы в кожаном напульснике, которые носил по-солдатски, циферблатом внутрь, — еще только без двадцати час!
— Мужики, — всплеснул руками механик, — ну вы че, как маленькие? Завтоком распорядился запускать немедля!
— Тфу ты! — Сплюнул Игнат.
— Да ты не плюй, — сказал пожилой мужик-тракторист с грубым, обветренным лицом и глубокими морщинами на до синевы выбритых щеках, — тебе с того колодцу пить. Ладно, мужики. Вставай. Нам, как никак через этот ячмень и самим кормиться.
Тракторист тяжело поднялся. За ним последовали и другие. Встал и Вовка, Санькин отец.
— А ты погоди! Дело у меня, — остановил я его, когда он уже погрузился в кабину.
— Да отстань ты! — Зло бросил Вовка, — че пристаешь? Чего тебе надо от меня?
Другие трактора завели двигатели. Стали выплевывать из труб черные облачка дыма. Медленно, с ковшами наперевес, покатились они к валу ячменя.
— Только работать мешаешь! — Глянул на меня сверху вниз Вовка.
— Дурень ты, — сказал я строго и глянул на него исподлобья, — послушай, говорю! А потом уж делай что хочешь! Сын твой, Санька, залез на ветку абрикосы и слезть не может. Потому я и пришел тебя позвать ему на помощь.
Вовка при этой новости кратко вскинул брови. Однако потом снова нахмурился.
— Вот уж неслухмяный, — процедил он, — тфу! Где сидит? На той, что за оградою растет?
— На ней, — кивнул я.
Тракторист ничего не сказал мне, а только дал газу. Даже не предупредив, тронулся.
— Ты гляди какой обидчивый, — проводил я взглядом горбатый трактор, что шел в сторону зеленеющей вдали, за конторкой кроны.
Недолго думая, я пошел следом. Вовка подъехал вблизь дерева. Не глуша мотора, выпрыгнул из кабины. Сам пошел под абрикосу, задрал голову к верху.
— Ну чего? Налазился⁈ — Крикнул он.
Саня, скукожившись на ветке, молчал. Когда подошел я и глянул наверх, увидел, как сжался от страха перед отцом мальчишка.
— А тебе тут чего надо? — Нахмурился Вовка.
— Пообещал я сыну твоему, — сказал я ему холодно, — что уговорю тебя его не ругать.
— Да это уж я сам как-нибудь разберусь, — сказал он холодно, потом обвел взглядом обеспокоенные лица колхозников, что ждали тут все это время. Поднял глаза к Саньке, — Слезай. Тут невысоко совсем!
— Па… Я…
— Боится он, не видишь? — Сказал я строго.
— Я тебе че сказал, — проигнорировал Вовка мои слова, — чтобы от конторы далеко не ходил! А ты чего⁈ Вот будет тебе наука! Слезай давай! Я, пацаном был, все ветки в Красной облазил и ты как-нибудь справишься!
— Ты что? — Я дернул Вовку за плечо, обернул к себе, — пьяный чтоли⁈ Тут все семь метров! Упадет — переломается!
— А ничего против отца идти! — Крикнул Вовка, — Сказано ему было сидеть возле конторы! Чего убег⁈ Теперь пусть сам выпутывается из своих неприятностей!
— Ты мозги все пропил, — сказал я холодно и пошел к трактору.
— Давай, сын! Слезай! — Спустя пару мгновений услышал я за спиной голос Вовки, уже немного помягчевший. Кажется, понял он, что перегнул.