— Не смей за трактор! — Догадался он.
— Чего? — Я обернулся.
— Знаю я тебя, Землицын, — глянул он на меня злым глазом, — больно ты мурый! Без спросу всюду лезешь, где тебя не просют!
— Да нету у меня на тебя времени! У тебя ребенок на дереве сидит! — Отмахнулся я.
— Не ругайтесь! — Пискнул сверху Саня испуганно, — па! Я полезу!
— Не смей! — Вернулся я под дерево, глянул вверх, на мальчика, — не смей, Саня! Сиди на месте! Щас мы тебя сымим!
— Лезай сынок, — крикнул Вовик, — хватит ломать комедию!
Мальчик испуганно привстал на ветке, глянул вниз. Стал с трудом, обливаясь потом, перелезть лицом к стволу. Мордашка его побледнела, волосы от холодного пота сбились в сосульки.
Когда он с трудом обратился назад, ветка хрустнула. Мальчик замер.
Все внизу вскрикнули.
— Упадеть щас! Обломиться! — Запричитала пожилая колхозница.
— Саня! — Испуганно крикнул Вовка.
— Па! — ответил ему мальчик и вскрикнул, когда нетолстая ветка стала медленно просаживаться у своего основания. Оголила она щепы и светлые свои волокна у ствола.
— Сломается! — Крикнул я, — давай к трактору! Быстро!
Вовка, перепуганный до белого лица, бросился к машине, я же, не теряя времени стал под деревом.
— На меня! Падай на меня! — Крикнул я
— Боюсь! Па! — Кричал в ответ Саня, который уже ничего не видел и ничего не слышал.
Котенком он прижался к ветке, зажмурился, втянул голову в плечи. Затарахтел трактор позади. Дал ходу вперед. Ветка провисла, захрустела и стала опускаться стремительнее.
Грохнуло. Все вскрикнули. Переломилась ветка у своего основания. Разлапистой частью оперлась на другую, что была пониже и потолще. Мальчик же, с перепугу перевернулся спиной вниз. Повис на ставшей под углом ветке, как обезьянка.
— Па! — Кричал он
Трактор стал поднимать свой ковш.
— Стоять! — Крикнул я, — он сам в него не слезет! Видишь, как висит⁈
— Санька! — Заорал из кабины перепуганный его отец, — я сейчас! Сейчас тебя сниму!
Я бросился к трактору, заметив, что ветка, что переломилась у ствола, но висела еще на крепкой толстой шкуре дерева, стала медленно проседать под весом мальчика. Вот-вот отломиться до конца.
— Вовка! — Крикнул я, запрыгнув на ступеньку кабины, — слышь!
Тот, глядел невидящим взглядом только на повисшего своего сынишку. Двигал рычагами.
— Вовка! — Схватил я его за ворот рубахи.
Тот перепугано уставился на меня.
— Он сам в ковш не спрыгнет!
— Что⁈ — Как бы не понимая, о чем речь, сказал тракторист.
— Спускай ковш! Я полезу внутрь и сниму!
— А?
— Етить тебя! — я встряхнул его за одежду, — спускай ковш, говорю!
Вовка будто бы проснулся. Проморгался пару мгновений. Глянул на сына уже более осмысленно. А потом тронул рычаг. Ковш поплыл вниз.
Я же спрыгнул с кабины и кинулся к ковшу. Едва он опустился до земли, запрыгнул я внутрь теплого от солнца ковша. Заработала позади гидравлика. Зашипели гидравлические цилиндры. Земля стала удаляться, а вместе с нею и перепуганные, стоявшие под деревом колхозники.
Я вытянулся. Встал в полный рост. Дотянулся до нижней ветки, на которую оперлась та, где висел мальчуган.
— Па⁈ — Пискнул он испуганно.
— Не боись, Саня, — сказал я ровным тоном, — мы с твоим батей тебя снимаем.
На это он ничего не ответил. Видел я, как белые его ручонки скользили по грубой коре. Ногами же он обвил ветку, пропустил под колени тоненькие сучья. Так и держался.
— Дежу! — Крикнул я, взяв парня подмышки, — отпускай!
Мальчик даже не пошевелился. Только вздрогнул в момент, когда я его коснулся. Однако со страха так и продолжил он цепляться за ветку.
— Бросай, говорю тебе!
— Упаду!
— Не упадешь! Держу же!
— Боюсь!
— Не бойся! Смело! Ну!
Парень сжался аж до стона и отпустил руки. Упал мне на ладони, оставшись висеть ногами. Я напрягся, поддержал его, пока он вынет сучья из-под коленей и освободит ноги.
Наконец, остался Сашка в моих руках. Бледного как смерть, спустил я его в ковш.
— Тяжелый ты, — я нагнулся, взялся за ковшиный железный зуб, когда нас стали опускать, — видать наелся абрикосы.