За три недели до моего дня рождения по городу — и не только по городу, по всей области — провокационной волной прокатился слух о музыкальном фестивале, который организаторы решили в этом году провести непременно на берегу моря. Нашего моря. Апрельская погода позволяла. Никаких препон администрация не ставила. Мэр — не взяточник — палки в колеса тоже не вставлял.
Я до смерти любила море. Я хотела поехать на фестиваль. Но не знала, как отпроситься. Родители Макса тоже уезжали — на весь уикэнд. Повод: свадьба дочери близкой подруги тети. Но то, что их не будет, не давало мне полномочий действовать по своему усмотрению. Совесть грызла. Как жаль, что она у меня есть, подумала я, когда однажды за ужином решилась открыть рот…
Море. Стоило мне вплести это слово в разговор: невзначай, безо всякой привязки к событию, даже не упоминая о планируемом на следующих выходных мероприятии, тетя с дядей вдруг совершенно неожиданно взорвались таким негативом, припоминая нашу с Максом злополучную поездку, что я долго, приуныв, слушала их гневные афтершоки. Тогда же решила, что о фестивале мне сейчас и вовсе не стоит упоминать. Себе же дороже выйдет.
Но время текло. Неумолимо текло. Поехать хотелось. Очень даже хотелось. Тело зудело. Ноги мечтали пуститься в пляс. Там же будут выступать мои любимые группы! Подружки тоже все уши прожужжали. Весь университет целую неделю гудел, как растревоженный улей. И вот наступил тот самый день. Время «Ч». Все случится уже завтра. Смирив свою гордость, я поняла, что готова. Готова пойти на крайние меры. Макс это событие уж точно не пропустит, я это знала наверняка. Знала, что он поедет. Что ж, фестиваль того стоил. Вот просто — пан или пропал.
Долго готовила себя, пристально через окно наблюдая, как Макс любовно возится внизу со своим внедорожником. Ну, что за идеальная пара. Погожий солнечный день. Макс, намывающий свой драндулет. На небе ни облачка. В воздухе — дыхание зарождающегося в глубине матери-земли лета. Конечно, он снял толстовку, оставшись в одной футболке. Поигрывая литыми мышцами, мелькал перед носом, нервируя меня. Вскоре к нему присоединился Руслан. Впрочем, этот без особого энтузиазма. Видимо, просто делать нечего. Но это даже кстати. Да. Свидетели мне не помешают. Итак, все располагало, решила я, идя навстречу успеху со стороны гаражных ворот.
Макс чуть сдвинул брови для острастки, как только я озвучила свое предложение.
— Значит, родители запретили, и ты сразу прибежала ко мне, — смотрела, стараясь не морщиться, в его ухмыляющуюся физиономию, — я польщен, куколка. Наконец-то мой авторитет получил заслуженное признание.
— Да я у них еще не спрашивала, — недовольно обронила. Что это за особый талант сводить тему любого разговора к собственной персоне?
Он пожал плечами, выжимая мокрую тряпку. Я смотрела, как из перекрученной ткани сочилась последняя влага. Какие сильные у Макса руки.
— Ну, так пойди и спроси… При чем здесь я?
Поравнявшись с приоткрытой задней дверцей, прижалась животом, наблюдая, как он тщательно трет одно и то же место — размашистыми, уверенными движениями. Засмотрелась, словно на трюк на сеансе гипноза — тот, что с раскачивающимся медальоном. С трудом отвела глаза. Солнце, отражаясь от глянцевой поверхности, слепило.
— Я хочу поехать с тобой, — Макс только хмыкнул, но я не отступила, — возьми меня с собой, Макс. С тобой меня точно отпустят…
— Вот оно что, — он выпрямился, откидывая челку со лба. Не пора ли ему постричься, в самом деле, подумалось раздраженно. Бросил тряпку в ведро с грязной водой. Ведро стояло у переднего колеса, но он забил трехочковый. Вытер руки о штаны, — а в чем тут моя выгода, куколка? В Тулу, сама понимаешь, со своим самоваром попрется только дурак. Я похож на дурака?
Я закипела моментально.
— Ты… Вот можно подумать, мне это нужно! Да больно надо! Мне это надо не больше, чем тебе! Да гуляй ты, с кем хочешь. Хоть ноги по колено себе сотри… И вообще… я не это имела в виду. Зачем ты всегда все выворачиваешь наизнанку? Еще и это приплел… а я к тебе вообще-то по нормальному вопросу обратилась, думала, ты человек, а ты…
— Хамишь, — лениво резюмировал Макс. Он уже отвинтил краник, и теперь присел, поливая себе на руки из шланга, — а ведь должна сейчас слезно просить меня, уговаривать, а то и умолять, чтобы я согласился, это же было твоей целью, ты ведь за этим сюда пришла? Ты всегда такая непоследовательная, Ника? Или режим тупой блондинки активируется только в моем присутствии?
Я задохнулась от возмущения, зачем-то принялась оглядываться по сторонам, то ли призывая небо в свидетели, то ли надеясь, что где-то в укромном месте и в самом деле терпеливо ждет моей отмашки снайпер. Было бы кстати. Но взгляд нащупал только лицо Руслана. Сидя в салоне, вихрастый сосредоточенно настраивал частоту, не обращая на нас никакого внимания.
Нужно было срочно остыть. Всегда терялась, когда Макс так спокойно цедил оскорбления. В таком настроении с нахрапа его не возьмешь, не подберешься, только ногти себе обломаешь. Ну, так и быть, придется уговаривать. И то не факт, что поведется.
— Макс… — я театрально вздохнула, — ну, Макс… — он уже вытирал руки, с усмешкой поглядывая на меня, — ну, там будут все мои девчонки. Они все поедут, все, а я… Ну, пожалуйста, возьми меня с собой, ну, что тебе стоит. Увидишь, от меня не будет хлопот. Да ты меня даже не заметишь…
— На что ты готова ради поездки? — перебил он, поднимаясь и упирая руки в бока.
Вот это уже серьезный разговор. Деловой. Это я понимаю. Оживилась.
— Да на что угодно. Только возьми меня, Макс. Возьми меня с собой.
— Ладно, возьму, — я едва не подпрыгнула от радости, — но сначала… — выдержал паузу, — ты вымоешь мою машину. И не на отмазаться, а на совесть.
Швырнул в меня тряпкой, что держал в кулаке. Ну, конечно. Вот и унижения в ход пошли. Сейчас их будет больше. Я сразу отбросила тряпку в сторону, будто горящую паклю.
— Подними, — указал бровями, — а когда закончишь здесь, позовешь меня… выгоню из гаража следующую.
— Это все? — язвительно прищурилась я, — или будут еще пожелания? Выкладывай, не стесняйся.
— Ты начинай, — невозмутимо ответил, — а там поглядим… А теперь тряпку подняла. Живо. Она вообще-то чистая, соображать надо. Но куда тебе…
Видит Руслан, я пыталась с ним договориться, но этот парень, похоже, русских слов вообще не понимает. Или удачно делает вид, что иностранец. Ноги вдруг коснулся пластик, ненароком глянула вниз, разглядывая круги на темной грязной воде. Даже не колебалась. Всего-то половина ведра. Дужка послушно легла в руку. Макс не успел помешать, а скорее, не ожидал. Полуоборот, и я в замедленной съемке наблюдаю, как летят в него брызги воды, разбиваясь в полете на капли.
Удивительно, он даже не вздрогнул, когда поток обрушился в лицо стеной. Только закрыл глаза. Руслан где-то сбоку присвистнул, стремительно выбираясь из машины — спасать Макса или меня от Макса, не знаю. Я в его сторону даже не посмотрела. Не на том горизонте собирались черные грозовые тучи.
Вот он отмер, поднял руку, убирая с лица излишки влаги. Четкое движение закончилось на подбородке, пальцы гневно стряхнули капли на землю. Он посмотрел мне прямо в глаза, мгновенно отыскав выжигающим дотла взглядом.
— Один — ноль, — проговорил тихо, но страшно, — а теперь мой ход.
Он еще только нагибался за шлангом, а я уже знала, что будет дальше. Очки неизбежно сравняются. Засуетилась, заметалась, перевернула ногой ведро, случайно наступив в него, едва не растянулась на дорожке, облегчая ему задачу.
— Макс, не надо. Ну, подожди. Давай поговорим, как цивилизованные люди… мы же можем…
Руслан рыбкой нырнул в салон, чтобы не попасть под замес. Ну, почему я не поступила точно так же? Запаниковала. На секунду упустила Макса из виду, оббегая вокруг машины, решив укрыться от его мести на заднем дворе, и вот здесь-то он меня изловил, жесткой рукой поперек туловища. Это все уже было. Только в этот раз вода была безупречно ледяной, а о пощаде я почти не просила. Интересно, как кашемир переносит холодный душ?
Когда все закончилось, вдруг набежали тучки. Потеряв интерес ко мне, Макс уже вернулся к машине, стянул с себя мокрую футболку, точным движением отправив куда-то в угол. Нагнулся к багажнику, сверкая обнаженной спиной, копался в нем. Натянул толстовку, застегнул молнию на груди. Я продолжала стоять, как мокрая облезлая курица, обтекая. Откуда-то изнутри уже начинал рождаться озноб.
— Битва бастардов, блин… Я будто в Хельмовой Пади побывал… теперь даже не знаю, кто из вас круче, — с восхищением крякнул Руслан, обращаясь к Максу, — ты или эта девчонка.
— Яйца, Рус, — игнорируя мое присутствие. — Яйца всегда круче.
По-моему, в тот момент я его действительно ненавидела.
— Меня трясет от тебя, Ярцев, чтоб ты знал! Меня от тебя просто…
— Тебя трясет не от меня, а от холода, — спокойно заметил. — Дуй в дом и переоденься. Что стоишь? Бегом давай.
— Я все равно поеду туда… я все равно… — повторяла, чувствуя, как в уголках глаз начинают скапливаться слезы, — с тобой или без тебя, я…
— Ну, не быкуй ты, Макс, пусть она поедет. Что здесь такого? — неожиданно вмешался его приятель.
— Руслан, — угрожающе протянул Макс, поворачиваясь к нему.
— А что Руслан? — отмахнулся, — ты же не дал ей ни одного шанса, а это, брат, не по-пацански, — с симпатией посмотрел на меня. — Я тебя приглашаю, Ника. Романтик, конечно, не обещаю, но поедешь ты со мной. Сейчас пойду и отпрошу тебя. Вот прямо сейчас. Не волнуйся, мне они не откажут. Так что… завтра я за тобой заеду. Выходи в полдень, я буду у порога ждать, вот здесь… А если задержишься… ничего страшного… я подожду, — улыбнулся, — выйдешь?
Макс молчал, глядя только на Руса. Сцепил зубы до хруста, но упрямо молчал. Руслан его не боялся. Подмигнул мне, и губы сами собой растянулись в ответной улыбке. Какой приятный человек этот вихрастый. Плакать тут же расхотелось. Повременю. Я не раздумывала ни минуточки.
— Я выйду, — сказала, все-таки клацнув зубами.
— В дом зашла, я кому сказал! — рассвирепев, вдруг рявкнул Макс, заставив вздрогнуть. — Ника, сейчас же!
— До завтра, — благодарно шепнула Русу, обхватывая себя за плечи, окрыленная, взмывая вверх по ступенькам.
— Ну и какого хрена ты вытворяешь, Макс? Что это было? — еще успела услышать, как негромко сказал Руслан.
Ответа Макса так и не дождалась.
***
Руслан не обманул, приехал даже с запасом времени, но и я не промах, вышла загодя. Так что ровно без четверти двенадцать, закинув мою скромную спортивную сумку в багажник, мы уже выехали за пределы города. Да, путь был неблизким. Да, присматривались друг к другу. Первые километры мы оба слишком нервничали. Я видела в нем только продолжение Макса, а он, скорее всего, подарок, который нельзя распаковывать ни в коем случае. Хотел ли он снять обертку? Да кто его знает.
Руслан не старался наладить диалог, давая мне время адаптироваться. Меня все устраивало. А потом… был легкий перекус на трассе, когда Рус феерично опрокинул на себя стакан с соком, и мы ржали, как кони, пока он переодевался у машины. А потом — заправка авто, и он неожиданно посадил меня за руль, доверяя свою жизнь. А после, когда пересела на пассажирское — и дрожь в руках, и немеющий язык, и все мои эмоции, которыми фонтанировала, благодаря, радуясь, что не подвела, а он лишь тепло улыбался. А в музыкальных предпочтениях мы вообще вдруг раскрылись друг другу. Подъезжая к побережью, я уже была его штурманом. Его путеводной звездой. Неловкости как не бывало. Молчание между нами с тех пор если было, то лишь расслабляющее, а не вынужденное. Руслан — вот кого бы я со временем могла назвать своим старшим братом. Ну, почему не он родился у моих родственников?
Ярцев не крохоборничал, заблаговременно снял гостиницу в два этажа неподалеку от места проведения фестиваля, разумеется, в доле со своими приятелями, одним из которых был мой водитель, поэтому неудивительно, что он привез меня прямо сюда. Возле входа — знакомый невыносимо-желтый спорткар — выходит, с собой он мог взять лишь одного человека… Кого? Свою новую подружку? А может, и вовсе приехал один? Почему вообще я думаю об этом?
Прямо в дверях мы столкнулись с Максом. Ребята сухо пожали друг другу руки, на меня Макс даже не взглянул. С ним была компания, около дюжины человек, друзья, девушки, не знаю, кто за кем ухлестывал, не хочу знать, кто с кем будет спать. Они уже выходили, и я замялась на пороге, пытаясь поймать и одновременно опасаясь нарваться на его взгляд. Напрасно. Макс, в числе прочих, прошел мимо меня. Но было и существенное отличие: он прошел сквозь меня, будто я была пустым звонким местом. Зацепило ли? О, да. Внезапно изменив решение, даже не стала доставать свои вещи из машины, и мы с Русланом — в прежнем тандеме — отправились в заведение напротив, чтобы теперь полноценно пообедать.
А потом был концерт. Музыка уже оглушала, а ведь исполнители только настраивались на нужную волну. Взрыв, фейерверк… И девчонки, с которыми встретилась, созвонившись. И я не думала ни о чем. Вибрировала, подпевала, вторила и фальшивила, как и море голосов рядом. Вспышки камер, фонарики на телефонах, софиты, долбящий звук, намечающаяся пенная дискотека. Здесь было все, о чем только можно мечтать. Все, о чем я мечтала. Эмоции зашкаливали, глаза разбегались. И все же мне почему-то было грустно. Разлив дегтя становился все шире, отравляя реку меда. Грустнее было от того, что я это понимала. Разве об этом я мечтала? За плечом моим Руслан, и плечи мои обнимает он, а не Макс. А я разве хотела, чтобы это был Макс?.. А где он… Макс?
То, что я ни разу не увидела его после условной встречи по приезду, жирно, нахраписто перечеркнуло вдруг все воображаемые плюсы этого мероприятия. Почему Макса не включили в программу? Что мне ваши песни? Что музыка? Что исполнители… только и думала, перебирала в уме… Где он? С кем? Думала и не понимала, зачем загоняюсь. Думала и не понимала, что я вообще делаю здесь, без него…
Руслан, как мог, отвлекал от порочных мыслей. Извлекал из глубокого высохшего колодца. Ставил рядом, поил. Но жажда не уходила. Наконец, не выдержав, я попросила отвезти меня в гостиницу. Взяв за руку, Руслан тут же начал двигаться в сторону рамок металлодетекторов, настойчиво проталкиваясь сквозь беснующуюся толпу. Он не спорил со мной. По-моему, знал, что мною движет. Кажется, сочувствовал. Наверняка даже соболезновал.
Здесь, в гостинице, была своя, независимая атмосфера. Это было ясно еще на улице. Стайки подвыпившей молодежи плотно облепили крыльцо. Вошли. Холл, полный народа. Глаза нашли его беспрепятственно. Макс сидел на диване, у окна, чуть поодаль от других. Сидел безразлично, отрешенно, затылком откинувшись на спинку, смотря в сторону, будто не здесь находился, будто это была всего лишь его красивая оболочка, но… на руках у него под чувственную композицию ерзала девушка. Очень пьяная девушка, готовая на все, а он… придерживал ее ладонью за бедро.
Не думала, что у боли бывает градус. Крепость моей меня срезала, как катаной. Колющий прямо в сердце. Отрицая увиденное, невольно попятилась, точно краб.
— Ты чего? — заглянув через плечо, Руслан все понял без слов. Одними губами, — хочешь, уедем?
Я продолжала пятиться, упираясь в него.
— Хочу.
По-английски не вышло: Макс тоже нас заметил. Освободился от девушки безо всякого стеснения, ссадил ее на диван, ничего не объясняя. Ссадил неловко, может, поспешил — она завалилась на бок. Оттуда, снизу, смотрела на него с желанием, наверняка поняв превратно решимость в глазах, тянулась. Она. Не он. Поднялся, как ни в чем не бывало. Направился к нам. Я не понимала, что он мне говорит. Видела его, но не понимала. Пока не попытался прикоснуться.
— Убери.
Смотрела на руку, как на гремучую змею. Та самая рука.
— Ника? Что-то случилось? Ты в порядке?.. Я говорю, пойдем… покажу тебе твою комнату.
Я не в порядке. Даже мысли не возникло остаться здесь. Ни одной мысли. Нет. Чтобы через стенку он… с кем-то…
Не дослушав мое молчание, Макс перевел тяжелый взгляд за мое плечо.
— Что ты сделал? — слова явственно отдавали металлическим привкусом.
— Это сделал не я, брат, — услышала голос Руслана. Выходя из-за спины, он продолжал озвучивать мои мысли, — слушай… мы, пожалуй, вернемся в город… прямо сейчас…
— Почему? — теперь Макс смотрел только на меня. На лице — пасмурная неподвижность, брови на прогиб.
— Потому что Ника хочет домой, — снова солировал Руслан. — Я отвезу ее…
— Я сам, — Макс вдруг двинулся ко мне. Не знаю, что он хотел сделать, я готова была сопротивляться до последнего, но Руслан вдруг заслонил меня от него, повторив с ледяной интонацией:
— Я ее сюда привез, Макс. Я и отвезу.
Макс остановился, будто на ощеренную оружием стену налетел. Глаз с меня не сводил, пересчитывая узкие прорехи бойниц. Я же боялась встречаться.
— Хочешь поспорить со мной, Рус? Об этом? Серьезно? Мы будем спорить, кто ее отвезет?
Пришлось вмешаться, пока дело не зашло слишком далеко. Уйти отсюда — это все, что мне нужно.
— Я поеду с Русланом. Макс, пожалуйста, отойди, — неподвижность стала абсолютной. Он стоял, как плотина. Чтобы избежать катастрофы, преодолевая себя, положила руку на его предплечье, чувствуя, как запредельно напряжены мышцы, повторила тверже, — Макс… пусть Руслан меня отвезет. Хочу вернуться с ним. Я так хочу.
Он очень медленно поворачивал голову. Глядел долго, сумрачным остановившимся взглядом. Где-то на дне плескалось разочарование, унция гнева… кажется, немного приправлено грустью. А может, мне действительно все это только показалось. Теперь они оба на меня смотрели. Потом Макс выдавил с ранящим безразличием:
— Можешь делать, что хочешь. Мне плевать.
Развернулся и ушел в другую комнату, ни разу не обернувшись. Смотреть вслед, на его широкие расправленные плечи было больнее всего.
— Не обращай внимания, — Руслан шагнул наперерез, заслоняя Макса от меня. — Он сам не знает, чего хочет. Но это не твоя проблема… и не моя. Забей, он скоро перебесится, вот увидишь… так всегда бывает. Напьется, отоспится… и придет в норму… Поехали?
Уже успело стемнеть. Звуки музыки вдали вызывали только раздражение, телефон не умолкал — девчонки. Отключила. Отвернулась к окну, когда выезжали на трассу. Руки, наконец, перестали дрожать, а может, это оттого, что отчаянной хваткой сомкнула пальцы на сумочке. Конечно, Макс останется здесь до завтра. Домой он не вернется. Будет зажигать. Пить. Изгонять из себя демонов. Весело проводить с ними время. Наверняка один не останется. Наверняка он уже снова не один. Это же Макс. С той девушкой… А я… кажется, я просто сломанная им кукла. От этих мыслей стало совсем паскудно, на душу будто камень тяжелый лег, а во рту — склизко, противно, словно лягушку живьем проглотила.
Услышав очередной мой непрошеный вздох, Руслан покосился на меня.
— Ника, ты очень торопишься домой?
Равнодушно покачала головой. Домой не хотелось. Да и Рус не вызывал у меня страха. Пока что.
— Как насчет того, чтобы заехать в одно место? Пока ты не утопила меня в слезах.
Мы застали самый разгар веселья, в боулинге жизнь била ключом. Пиво было холодным, звуки — резкими, кричащими, музыка — разножанровой, компании вокруг — не напряжными. Я оживала так же медленно, как прежде отмирала по кускам. Сама не заметила, как, освоившись, с аппетитом втянулась. Руслан не давал мне расслабиться, погрузиться в черную тоску, загрузиться. Я ни разу не отключилась от происходящего.
Скоро мы катали шары, в перерывах глотали пиццу и все прочие ништяки, которые он заказывал. Сплетничали, как кошелки на базаре, болтали, шутливо толкались у дорожки, подзуживая, если кто-то опережал в счете. Почти уверена, он мне поддавался.
Слово за слово, Рус начал рассказывать мне о Максе, о своей дружбе с ним, о забавных случаях, совместных приключениях, что искали и находили они на свою голову. Сначала не хотела слушать. Переводила тему. Не заметила, как проснулось любопытство, интерес. Руслан рассказывал очень живо — настоящий талант. В некоторых местах я хохотала до упаду, до изнеможения, притягивая завистливое внимание соседних столиков. Потом, анализируя происходящие события, поняла: наверное, такой и бывает настоящая дружба. Именно такой. Его глазами Макс открывался мне совершенно с другой стороны, с той, которая была неизвестна, той, которая так и осталась бы закрытой от меня на замок. Если бы не знакомство с его другом.
Несколько часов пролетели, как пять минут. Развлекательный центр работал до утра, можно было перейти в караоке, но мы не стали задерживаться до последнего клиента: итак далеко за полночь, и до дома еще путь неблизкий. Когда прощались глубокой ночью у подъездной дорожки, я смотрела на Руслана с благодарностью, с искренней теплотой, как на доброго приятеля. Он мой новый супергерой. Напоследок легонько сжал мою ладонь. Оба знали, безо всякого подтекста.
— Эй, выше нос! Ты классная девчонка, Ника. Макс не полный идиот, однажды он это тоже поймет.
— Повезло ему с тобой, — улыбнулась, но уже грустнея.
— Скажешь тоже, — дурашливо тряхнул вихрами, и сразу посерьезнев, — это с тобой ему повезло.
Оглянулась на дом: темные окна застыли, как в желатине… или спят беспробудным сном. Внутри, наверное, сейчас холодно, пусто, сиротливо. Без содержания. Понимала: уйдет Руслан — с ним безвозвратно уйдет и мое настроение — то, которому он заложил фундамент.
На верхней ступеньке, ведущей на второй этаж, задержалась. Скорбная тишина, как и предполагала. Ступая неслышно, прошла мимо своих дверей. Зачем? Остановилась на пороге дверей Макса. Что он сделает, если обнаружит меня наутро в своей комнате, в своей постели? Что-что… наверное, выведет за ухо в коридор… Ну, что за ерунда на ночь глядя? Рассердившись на себя, оттолкнулась от двери, меняя направление.
С порога бросила верхнюю одежду на стул. Сумка полетела туда же, потом ботинки — один за другим. Чуть не сорвалась, в сердцах раскидывая вещи. Нет, я не выйду из себя. Сделав несколько шагов по комнате, наклонилась, чтобы включить торшер у кровати. Этого будет достаточно, чтобы не захлебнуться кромешной мглой. Выпрямилась, и… по сердцу разлился лютый мороз, заставив горло сжаться от ужаса. В кресле передо мной, исподлобья наблюдая за моими передвижениями, неподвижно сидел Макс.
Эмоции вылились приступом раздражения вперемешку с замешательством.
— Ты… Ты напугал меня! С ума сошел? Ты что здесь делаешь… среди ночи? Мог бы и предупредить! Сидишь тут, как маньяк… Уйди из моей комнаты. Макс! Сейчас же. Убирайся!
Шевельнулся, подтверждая, что он не плод моего разыгравшегося воображения, и я услышала:
— Все твое — мое. Забыла? А все мое — твое… Ну, так что, Ника… как мы будем делить друзей? Предлагаю разделить их поровну… Впрочем… сегодня я открыт для обсуждений.
— Что ты несешь? — пробормотала. — Ты что, пьяный? — он тяжело поднялся. Подошел ближе, потом ближе, потом приблизился почти вплотную, но запаха алкоголя все еще не было. Выдохнула с облегчением, предприняв попытку все доступно ему объяснить, — послушай, Макс, то, что произошло…
— А что произошло? — перебил он. Смотрел безо всякого выражения, но я знала, где-то внутри уже пробуждается холодная неконтролируемая ярость. — Что произошло после того, как вы уехали? Я же не в курсе твоих дел, куколка… Не в курсе даже, где вас носило столько времени. Тебе понравилось проводить время… с другим? Тебе понравилось? Отвечай!
Да как он смеет…
— А тебе?? Ты там неплохо проводил время. Тебе, Макс! Понравилось?
— Понравилось! — огрызнулся зло, — так понравилось, что приехал сюда раньше тебя… — казалось, взглядом изучал меня, пытался разложить по полочкам. Не получалось, и это его беспокоило, — знаешь, а я ждал тебя. Сидел в твоем кресле… ждал… вспоминал. Вот такой я дурак. Я все-таки дурак, видишь? Так где ты нахрен пропадала??
В таком состоянии он точно не станет меня слушать. Просто не способен, я это понимаю. Он — нет. Я не готова. Не к этому противостоянию. Не сегодня.
— Ну, все… довольно… я вообще-то не обязана…
— Нет, ты не обязана, — обманчиво-легко согласился. — Но ты за все мне ответишь, Ника. За все.
— Захочу, отвечу, а не захочу… — разозлившись, направилась к дверям, намереваясь немедленно выпроводить его из своей комнаты, — выйди, я устала. Сейчас я устала. Если хочешь поговорить, давай сделаем это завтра… давай…
— Нет, сейчас. Мы. С тобой. Поговорим. Здесь. И сейчас, — я знала, что с ним бывает, когда начинает так чеканить каждое слово. Осталось только закурить. — Вернись сюда и сядь в это чертово кресло! Сядь, ты что, не слышишь, Ника?!
Его гневный рев ударил меня в спину, я не успела дойти до выхода, догнал. Взяв за плечи, подвел и насильно усадил в кресло. Навис сверху, не давая подняться, упираясь кулаками в подлокотники, не отводил глаз. Было жутко от самой обстановки. От атмосферы, которую он создал, от внутреннего напряжения, энергии, что отскакивала, потрескивая, от него, как шаровые молнии. А потом он выдавил сквозь зубы:
— Сдается мне, что ты не все рассказала о ночи, проведенной в моей постели… О чем-то ты умолчала, да? Забыла поблагодарить… Забыла упомянуть об одном приватном бонусе на безвозмездной основе, который получила от меня? Я не в обиде, куколка. Наверное, ты просто забыла… о том, как довольной кошкой извивалась подо мной, умоляя: еще, Макс, еще…
Меня мгновенно затопило пунцовой гуашью стыда от такой циничной откровенности, и это было красноречивее любых слов. Макс крепко стиснул зубы, резко выпрямляясь и со свистом выдыхая. Витиевато выругался. Отпрянул от меня, как корова языком слизала. Схватился за голову, растирая до немоты лицо. Наверное, о чем-то смутно припоминая, целился наугад, а попал прямо в яблочко. Пришел в ярость, круто разворачиваясь ко мне. Саданул рукой по занавеси из бус, сбивая несколько низок. Сорвал. Бусины прыснули в стороны, разлетаясь, он прошел по ним, давя с хрустом.
— Почему не сказала? Почему сама мне не сказала?? Почему из тебя все приходится клещами вытаскивать??
Я подскочила на ноги. Ноги почти не слушались.
— Не кричи на меня! Как я могла о таком сказать? Как? Да и ты… ты же ничего не помнил…
— О каком таком? — прищурился Макс, подходя ближе, нервно поддергивая рукава, словно к драке готовился, — о каком нахрен таком, я не понял? Когда нес тебя в кровать, должна была понимать, не в игрушки приглашал играть! Ты… глупая малолетка… инстинкт самосохранения отсутствует напрочь? А может, мне нужно довершить начатое, чтобы ты успокоилась и перестала, наконец, портить мне. Мою. Гребаную. Жизнь?!
— Я ничего тебе не порчу! Ничего! Это ты сам… ты… И хватит так вести себя со мной!
— Как так?
— Как с недалеким… неразумным ребенком. В отличие от тебя, я все понимала. Это ты тогда нажрался, а не я… Я-то все понимала!! Все!
— Вот это и странно, — он ходил, потряхивая головой, словно блох нацеплял, — вот это и не дает мне покоя, Ника. Какого черта… и я никак не могу понять…
— А нечего тут понимать! Отстань уже от меня! Отойди! Не хочешь уходить, так я сама уйду. Внизу переночую, на диване. Дай мне пройти. Хочу уйти… Хватит с меня! С меня уже хватит!!
Но он держал меня за локоть цепко, больно. Подтянул к себе.
— Хватит? Хватит?! Тебе не кажется, что нужно было раньше это говорить… делать. Залепить мне пощечину… выцарапать глаза… позвать на помощь… заорать… Раньше, Ника, а теперь…
— Что теперь? Ну, что теперь? Что тебе надо, Макс? Да что тебе надо от меня?
— А сама еще не догадалась??
Руки сомкнулись на моих плечах, не давая двинуться с места. Я вырывалась яростно, но он не чувствовал, не видел, что я в шаге от истерики, потому что и сам был на краю. И я шагала и шагала, пятилась, пока мы не достигли противоположной стены.
— Зачем ты появилась? — затряс меня так, что я зажмурилась от страха, не попадая зуб на зуб. Жестко сжал ладонями лицо, прижался лбом к моему лбу, будто мечтал проломить мне череп, — зачем ты приехала сюда? Зачем я вернулся в этот город? Зачем я тебя увидел? Ты все разрушила… Ты все… Черт, как же ты меня… как же ты меня достала… как же… как же я тебя…
Я жадно глотала воздух, пила кислород из одного источника с ним, и мне его критически не хватало. Словно мы стали одним целым… словно у нас одни легкие на двоих… Макса подергивало от перевозбуждения, трясло от всплеска желания… или адреналина… а может, дикой ярости на меня. Его пульс строчил, как пулемет. Наперегонки с моим. Нас притянуло друг к другу, спаяло в объятиях, как кандалами опутало. Хотела ли я этих цепей? Тех, что свяжут нас еще больше, тех, которые рваться будут еще труднее, мучительнее…
— Хочу опять тебя почувствовать… как наркоман… хотя бы еще одну дозу… дай мне…
— Макс… не трогай… не обнимай меня… запрещаю…
А его руки, губы жили своей жизнью, хотели тесноты, контакта, разрядки. Мяли меня с надрывом, исследовали с жадностью, подчиняли, преследовали. Сопротивлялась из последних сил, отворачивая лицо, но он все равно везде находил мои губы. А ноги больше не держали, и я цеплялась за него, прогибалась, даря саму себя, противореча самой себе.
— Не прикасайся ко мне… — шептала между поцелуями, — ты не имеешь на это права… не имеешь никакого права…
— Я знаю… — шептал в ответ, — знаю…
Плевать ему было на мое сопротивление. И на мои чувства ему тоже плевать. Он не отпускал. Утягивал в омут. Не давал освободиться, прижимал к себе, купируя все до единой попытки вырваться. Без шансов. Целовал снова и снова. Как путник, помешавшийся от жажды. Был груб, не спрашивая разрешения — Макс брал. Хотел присвоить. Будто я была желанным трофеем. Не удержалась, по щекам потекли слезы. От бессилия. От отчаяния. Я не могла стряхнуть с себя его руки, как не могла вырвать его имя из сердца, не нанеся себе смертельную рану.
Был момент, я поверила, что все случится именно здесь… случится именно так…
Не сразу поняла, что он меня больше не держит, что осталась одна. Голова шла кругом, в глазах плыли разноцветные круги, меня тоже било током, и я была готова ко всему… но не к тому, что он меня отпустит. Но ведь не уходил. Искал во мне что-то. Наверное, то, что давно потерял. А может, хотел обрести. Ждал безмолвно, разрывая мне сердце. Ведь то, что он искал, лежало на поверхности.
— Уходи, — сипло приказала, не открывая глаз. — Уйди отсюда. Макс.
Изо всех сил пытаясь сдержать приближающуюся истерику, кусала губы. Он мне не помогал.
— Я не могу.
— Тогда дай мне уйти.
Удалось, наконец, разлепить влажные ресницы. Макс стоял очень близко. В его глазах была боль. Но кроме — чернильное море нежности.
— Не дам. Не проси…
Поднял руку, нежно стирая следы слез с лица, рука заметно дрожала, движение вышло смазанным, и мокрой щеке стало очень неуютно. Хотелось шагнуть вперед, уничтожить дистанцию, уткнуться ему в воротник, тянуть носом, снова дышать им. Расслабиться. Упасть. Пусть даже придется разбиться о его острые камни. Я сама поразилась, откуда в моей голове такие чудовищные мысли.
— Не плачь. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Никогда не хотел… Если я виноват… прости…
В ответ непослушно зарыдала, закрывая руками лицо.
— Зачем ты мучаешь меня? Просто уйди!
Снова взял в полон, прижал к стене, опустил подбородок на мою макушку, стоял неподвижно, давая мне силы выплакаться. А когда пленница устала, прошептал, опаляя горячим дыханием висок, вынимая душу.
— Я не буду тебе врать. Не хочу тебя обманывать… Я не знаю, что чувствую. Не понимаю, что мне делать. Ты для меня — есть, и это не изменится… но это все, что я могу пока тебе сказать. Я запутался. Я чертовски запутался… я… — глубокий, на разрыв диафрагмы, вздох. Слушала молча, с каким-то отстраненным чувством — чувством разбитости, отупения. Понимание придет ко мне только завтра, — на следующей неделе я отсюда съеду. Я уже нашел подходящую квартиру в городе… осталось утрясти формальности… Не могу и не хочу больше делать вид, что ничего не происходит. Не могу смотреть на тебя и не представлять, как я тебя раздеваю, как целую, как… Но… пока я сам в себе не разберусь, Ника… тебе лучше держаться от меня подальше… потому что в следующий раз я уже не остановлюсь… Надеюсь, я тебе не снюсь, потому что я… ночи уже просто ненавижу.
Спустя мгновение моя комната опустела. Как опустела моя душа. А чуть погодя хлопнула внизу входная дверь. Макс ушел, оставив мне только вакуумное одиночество — одиночество приговоренного к пожизненному заключению. А я ведь рассчитывала на расстрел.