Обычно допоздна никогда не засиживалась, но в тот зимний вечер пробрало: почему-то не спалось. Долго сидела на балконе, слушая ветер в голове и особенную морозную тишину. Потом надоело — воткнула наушники, раз за разом прогоняя по памяти излюбленные треки, мечтая. Пока совсем не замерзла. И даже толстый плед, в который завернулась — нос наружу — не спасал.
Закрыв на щеколду балконную дверь, плотно задернула шторы. Не люблю, когда в ночное время комнату видно с улицы. Воздух внутри бодрил. Свежо. В пижаме, когда переоделась, стало совсем зябко. Надо было прикрыть балконную дверь, пока проветривалась. Вот балда… Прохватило до костей. Сдернув со спинки стула теплую кофту, набросила на плечи. И вдруг услышала стук в дверь. В такое время? Не успела повернуться — дверь отворилась, а в образовавшийся проем вдруг просочился… взъерошенный Руслан. А этот что здесь делает так поздно?
Не дожидаясь, когда мой рот начнет выдавать нежелательные обертоны, вихрастый торопливо заговорил:
— Только не ори, блин. Я стучал, но ты не открывала… а свет горит. Ты почему не открывала?
— На балконе была и… — остолбенело ответила. Пришла в себя. И он меня допрашивает?! — А что ты вообще здесь…
— Аптечка есть? — я подавилась следующими словами, а он настойчиво продолжал, — так есть или нет? Соображай быстрее… Если нет, пойду вниз… поищу. Не хочу будить его родителей…
— Зачем?.. А что случилось? — подошла, уже замечая, что Руслан выглядит неважно: кровь на рассеченной губе успела засохнуть, видать, рана неглубока, одежда грязная, оторванный карман висит на честном слове, руки прячет. — Ты что, подрался? — догадалась, смекая, — есть пара бинтов, перекись, салфетки. В общем… ты садись… — он увернулся от моей руки, и я нахмурилась: не время играть в героя, — садись сейчас же, надо обработать…
Засуетилась, хлопая створками шкафа.
— Да это не мне, — поморщился Руслан, — со мной-то порядок.
Какой там порядок, когда щека опухла. Парень бравирует передо мной, это ясно. Выудила, наконец, аптечку из третьего ящичка. А потом вдруг по меня дошло. Дошло так, что руки опустились. Если Руслан смог попасть ночью в этот дом… в мою комнату, значит, это Макс его привел… А где сам Макс?
Похолодела, оборачиваясь, но уже не от ночной свежести.
— Где он? С Максом что? Он здесь? Говори. Руслан?!
— Не шуми. Просто дай мне аптечку, — настойчиво протянул руку, — и я пойду. Макс не хочет, чтобы ты…
Я решительно схватила аптечку со стола, показывая, что без меня он ее получит вряд ли. С вызовом посмотрела. Плевать мне на то, что хочет Макс.
— Так. Веди меня к нему.
Было видно, Руслан колеблется. Прикидывает. Сомневается. Даже положил руку на дверной косяк, перекрывая проход. Неуверенно мялся, хмуря разукрашенное лицо. Но другого выхода не было.
— А ты… не боишься вида крови? — моргнула, — потому что, если тебя сейчас откачивать придется, Макс будет в ярости…
— Не боюсь, — отрезала. — Теряем время. Веди!
У приоткрытой двери в ванную комнату Рус попросил еще раз:
— Ты только не шуми, ладно? Его родители не должны услышать…
В ответ я молча распахнула двери. И то, что открылось глазам… уж лучше бы повременила…
Макс сидел на краю ванны. Сидел босой, с подвернутыми до голени штанами, прижимая смоченную тряпку к лицу. Лица его я не видела. И на том спасибо. Некогда бежевое полотенце в руке стало коричнево-красным. Я растерялась. Взгляд машинально убежал в сторону, охватывая всю панораму, превратился в испуганный. Бурые пятна — в раковине, на раковине, вокруг нее… Столешница… беспорядочные разводы, отпечатки пальцев на приоткрытых шкафчиках, потеки на светлой поверхности… Аптечки не нашел, потому что я унесла ее к себе. А под его ногами…
Должно быть, умываясь, Макс пролил на пол достаточно воды, чтобы реки на кафельной плитке превратились в целое море крови. Хоррор в чистом виде. Затошнило. Со спазмом проглотила слюну, не зная, что делать дальше. По глупости притопала сюда босиком, не наступать же прямо туда, в эту кровавую лужу… а пижамные штаны? Они же почти волочатся по полу… испорчу враз…
Макс, наконец, нас заметил. Выматерился. Исключительно грубо. Исключительно в адрес Руслана. Тот остановился на пороге, рядом со мной. Не отреагировал никак, а я покраснела.
— Ты что здесь забыла? Нафига приперлась? Поставь аптечку и давай на выход, — это уже мне, резким раздраженным голосом, — исчезни. Я что, не ясно выражаюсь?
Если прежде сомневалась, то это послужило мощным катализатором. Определяющим. Сдвинула брови.
— Подержи, — решительно сбросила кофту на руки Руслану. Будет только мешать. Сверху — аптечку.
Согнувшись пополам, по примеру Макса деловито закатила штанины, а потом под восхищенным взглядом того же Руслана мужественно зашагала вперед. И все же это было неприятно. Шлепать, стараясь не поскользнуться. Контролировать каждый свой шаг. Каждое движение. Стоило зациклиться на этом, нога неудачно поехала в сторону…. Балансируя, всплеснула рукой, ища и не находя, за что ухватиться…
Макс поймал меня за мгновение до удара о кафельный пол. Поймал на корпус, выбросив руку вперед, но от глухого стона не удержался, да и сам едва не соскользнул с бортика.
— Извини, — прошептала, замерев без движения, как кукла, пока он хрипло сыпал ругательствами у меня над ухом, прижимая теснее.
Металлический запах. Тревожащий. Мерзкий. Очень близко. Макс держал меня крепко, так же крепко зажмурился. Наверное, чтобы купировать приступ боли. Или не разнести все вокруг. Дышал часто, ртом, опустив голову. Завтра точно будет синяк. Полотенце съехало, из носа снова часто закапала кровь, пачкая мне штанину, и грязная тряпка сердито вернулась на место. Меня отодвинули.
— Подними голову, — попросила, выравниваясь. Ощутила его убийственный взгляд, но не спасовала, — только не запрокидывай.
— Сам знаю.
У меня были медицинские салфетки. Дам ему, пока буду охлаждать полотенце под струей ледяной воды. Придерживая сумочку на колене, суетно закопошилась, чтобы найти их, не растеряв при этом остального содержимого. Стоять над ним, шатаясь на одной ноге, как цапля, было неуклюже. Салфетки, как нарочно, лежали где-то на дне.
Сорвав с крепления на стене (вместе с креплением) последнее чистое банное полотенце, Макс швырнул его под ноги, а когда наступила, злым шепотом:
— Достала. Сядь!
Не сразу дошло, чего он добивается, тогда, вновь зашипев от боли, он дернул меня на себя, силой усаживая на свое колено. Неожиданно. Чтобы не доставлять ему дополнительных страданий, старалась не сильно ерзать, но и он не поворачивал головы.
— Я так понимаю, сама ты отсюда не уберешься?
— Не уйду, пока кровь не остановится, — сказала твердо, — давай полотенце, — взамен протягивая салфетку. — Давай, Макс.
Наверное, понял: спорить со мной бесполезно. А может, просто устал.
— А, ну, и черт с ним, — и он убрал полотенце.
Я нервно сглотнула. Захлюпала. Губы разъехались сами собой. Задрожали.
— Тебе надо к врачу… Макс, тебе надо к врачу. Макс…
Ничего не видела из-за набежавших слез.
— Да что за… Убери ее отсюда… — прорычал. — Рус, ты оглох? Пусть она уйдет. Пусть…
Вихрастый не шевельнулся. Но и я уже взяла себя в руки, растирая слезы по щекам.
— Тише. Не говори. Не морщись. Твоя рана открылась…
Одно дело кровотечение из носа, но…
Правый глаз, в красноватой сетке лопнувших капилляров, смотрел на меня мрачно, а второй… левое веко набрякло, и глаз почти закрылся. Сюда пришелся убийственный удар, а может, не один. Висок распух, разбит, в крови. Это же сотрясение в чистом виде. В лучшем случае. Макс выглядел, как боксер во время минутного перерыва в своем углу ринга. Предыдущий раунд, судя по всему, засчитан будет не ему.
— …вот, прижми посильнее.
Сунув ему в руки салфетку, уже без боя отобрала полотенце.
Метнулась к раковине, отвернувшись, принялась тщательно ополаскивать, пока вода не стала бледновато-розовой. От холода пальцы совсем заледенели, ногам тоже было некомфортно, но я не чувствовала ничего. Ничего, кроме двух внимательных мужских взглядов за спиной, казалось, сопровождавших каждое мое движение. Это слегка напрягало. Будто они ждали, когда ошибусь.
Вернулась к Максу. Встала между его расставленных коленей, заставив приподнять голову. Какое-то время он просто смотрел мне в лицо, прицениваясь. Потом вырвал из рук полотенце со словами:
— Сам справлюсь.
В руках у Руслана вдруг завибрировал телефон. Обменявшись быстрым взглядом с другом, он вышел в коридор, плотно прикрывая за собой двери.
Кровотечение, в конце концов, остановилось. Оно бы остановилось раньше, но Макс слишком нетерпеливо и часто отнимал тряпку от лица, чтобы это проверить, пока я, как умела, обрабатывала остальные раны. Вот и теперь: сразу же опустил руку, размазывая кровавые дорожки по подбородку. По-хорошему, ему бы снова умыться. На щеке, внизу, под отросшей щетиной обозначилась припухшая ссадина. Или даже две. Над ними бы тоже поработать… Он шмыгнул носом, комкая в руках полотенце, словно не знал, куда его деть.
— Не спеши, — вернула на переносицу, — надо еще чуть-чуть подержать, вдруг снова… у тебя же кровь долго не останавливается… — сказала, и сразу прикусила язык.
Теперь Макс смотрел на меня с любопытством. С легкой усмешкой. Но было там кое-что еще — то, что выводило из равновесия…
— Кажется, это уже становится традицией, — угол рта дернулся — то ли вверх, то ли вниз, — нашей с тобой традицией, — я смотрела на него с непониманием, но озвучить вопрос не успела, — да, маленькая заика?
От неожиданности едва не выронила тряпку, но руку отвести не успела, как не успела отступить. Он обхватил запястье, удерживая возле себя.
— Держи уже. Не заставляй пожалеть, что не выгнал тебя сразу…
— Ты… Макс… так, значит, ты… помнишь? — изумленно спросила. — Тогда… той зимой… на свадьбе… но… — пораженно уставилась, чувствуя, как ликует, аплодируя, кто-то внутри. — А я думала… а я не думала, что ты вспомнишь…
— Девчонку с испуганными синими глазищами в пол лица? Конечно, я помню. Альцгеймером пока не страдаю.
— Братан… — позвал с порога Руслан.
— Ну, что там? — сразу посерьезнел. Отклонился влево, чтобы заглянуть мне за плечо, — нашли?
— Да… это… тут ребята, короче, решили с нами…
— Просто дай сюда, — прервал раздраженно, искоса бросая взгляд на меня. Значит, не хотел, чтобы я услышала.
Рус, наконец, шагнул в ванную, протягивая ему телефон. Бегло, по диагонали проглядев сообщение, Макс кивнул, возвращая обратно.
— Я знаю это место. Двадцать минут, не больше… пиши…
Рус снова вышел, а Макс отодвинул меня, поднимаясь. Полотенце было забыто, просто валялось на полу. Расстегнув молнию, зазвенел пряжкой ремня, снова уселся, стягивая штаны по ногам.
— Я…ты… а ты… что ты делаешь? — испуганно попятилась.
— Забавно. Снова начала заикаться… Не видишь? Раздеваюсь, — кивнул на мою штанину, — твоя пижама, кстати, тоже ни к черту. Забрось ее в стирку. Сегодня же… И про мои вещи не забудь.
Оставшись в одних облегающих боксерах, поднялся, ничуть не стесняясь. Две-три гематомы с гусиное яйцо были и на боках, но Макса, по-видимому, они не особо беспокоили.
— А ты куда… куда ты собрался? — глупо смотрела на вещи, которые он сунул мне в руки, проходя.
— Да есть у меня одно незаконченное дельце…
Направился в свою комнату. Вышла следом, стараясь не глядеть ему вслед. Неудобно все же… но — как магнитом…
— Вы что, — беспомощно оглянулась на Руслана, — вы же не собираетесь…
Он на меня не смотрел, подпирая косяк — только в телефон. Услышала звук очередного входящего смс.
— Пацаны почти на месте.
— Значит, выдвигаемся, — оборвал Макс, стремительно скрываясь в своей комнате.
Я прибилась к Руслану.
— А… кто это его так? Вас?.. Кто это, Руслан? Ты знаешь?
— И ты знаешь, — огорошил, отрывая глаза от экрана. Желчно усмехнулся, — Тимур. Что… припоминаешь такого? — я прижала пальцы к губам, а Рус продолжал. — Караулил, урод… выжидал, когда он окажется один… вот, дождался… и пару друзей прихватить не забыл, чтобы держали, пока удары на нем отрабатывал… Жаль, я слишком поздно приехал… должны были встретиться, а я… если бы не опоздал…
— Рус, — Макс уже вышел из комнаты, на ходу застегивая олимпийку, — кончай трепаться. Погнали.
Руслан успел шепнуть:
— Только ему не проговорись, что в курсе. Он запретил тебе…
Возле меня Макс остановился. Зачем-то посмотрел на мои руки, поочередно влезая в рукава куртки.
— Вещи постирать не забудь, — напомнил. До сих пор сжимала их, не чувствуя веса, — и… — огляделся, хмурясь, — здесь приберись, как сможешь, идет? Я в долгу не останусь.
Какой долг? Это все из-за меня.
— Может, не поедешь? В таком состоянии тебе… останься, Макс.
Он удивленно на меня посмотрел.
— И все пропустить? — поддернул рукава. Спохватившись, снял с руки ролекс, передавая мне, — давай… закончишь здесь, ложись спать. Поздно уже.
— Подожди… — попыталась задержать, — пообещай, что заглянешь, когда вернешься… пообещай… во сколько бы…
Резко передернул плечами, освобождаясь.
— Я не знаю, когда вернусь. Все.
Пошли по коридору, друг за другом исчезая в провале лестницы. Я машинально следовала за ними, не в силах остановиться, точно нитка за иголкой. И только поэтому случайно услышала тихие, вполголоса фразы, которыми они перебрасывались в темноте, спускаясь.
— …а лет ей сколько?
— Нике? Малявка еще совсем…
— Да ну? А мне так не показалось… вроде все при ней… еще и при мозгах девчонка…
Почудилось, внезапно остановились.
— Не понял… слюни подбери, Рус… и чтоб я этого больше не слышал…
— Да я не в том смысле… — шаги возобновились, — нет…ну, ты чего, Макс… погоди, да я же просто…
Сон не шел. Время тянулось медленно, тягуче. Или вообще остановилось. Я не смотрела на часы. Не до того было. Долго, тщательно прибирала в ванной комнате. Потом дожидалась, когда стиральная машинка закончит цикл. Ночной режим. Пониженные обороты. Поэтому затянулось.
Устала, но сна по-прежнему ни в одном глазу. Мыслями была не здесь — там, где-то рядом с Максом. Переживала, конечно. Но, видимо, организм оказался слабее…
Проснулась мгновенно, точно с кровати сдернули, едва заслышала шаги в коридоре. Макс старался ступать неслышно, но я все равно подскочила. На часах около четырех… ночи или утра. В два прыжка оказалась у двери, распахнула: он как раз миновал дверной проем. Конечно, будить не собирался. Так бы и не знала ничего до завтра. Только обернулся — уцепилась за рукав, добиваясь, чтобы остановился, настойчиво предлагая войти в комнату. И это все без слов.
Он сам закрыл за собой дверь. Бросил аляску на стул. Сначала просто стояли друг против друга. Мягкий рассеянный свет за моей спиной.
— Ты… ты… — принялась зачем-то неуклюже ощупывать его лицо.
Он сначала оторопел, растерялся и даже не пытался отодвинуться. Потом поморщился. Наконец, рассмеялся. Избавился от моих дрожащих пальцев.
— Да цел я, цел… ничего со мной не случилось… — и ледяная рука отпустила сердце, разжимаясь. Значит, все это время держала, — чего не спишь?
Пробежался взглядом, изучая меня в полумраке, и… сразу отвернулся, прочищая горло. Понимаю: сверху на мне только короткий трикотажный топ. Метаться, прикрываясь, было поздно… да и вообще… как-то нелепо оправдываться, что сплю в открытом топе.
Прошелся по комнате, спеша завершить смутившую меня сцену, подошел к туалетному столику. Остановился там, где были в беспорядке разбросаны мои украшения… завтра собиралась прибраться, вот честно. Усмехнулся, ведя рукой по безделушкам… Какие-то сдвинул с места. Какие-то — покатал. Зачем-то напялил на палец одно из колец — то, что видел на моей руке чаще остальных. Дальше первой фаланги мизинца дело не пошло, и интерес был потерян.
Двинулся дальше. Долго не раздумывая, опустился прямо на расстеленную кровать. Опустился тяжело. Устал, наверное. Конечно же, он устал.
Я тоже без дела не стояла: искала тревожные перемены, изменения. Тонкий след на щеке. Кровь засохла. Наверное, рана снова открылась, а он не заметил. Потянулась за влажной салфеткой, чтобы это исправить. Порывистое движение от внимания Макса не ускользнуло.
— Ну, что еще?
— Я только сотру. Тут… опять… — приблизилась, — давай, откинься на подушку… сюда… под свет… Макс…
Села на подлокотник кресла, чтобы ему не приходилось задирать голову. Указания он выполнять не спешил, раздраженно глядя. Тогда, набравшись смелости, сама осторожно повернула его лицо к торшеру. Всего на несколько градусов. Подчинился. Просто смотрел на меня — смотрел, не отрываясь, пока мои руки касались. Глазами не встретились, думала о другом. О том, что пришло время… время задавать трудные вопросы.
— Макс… это был Тимур? — тихо, — это ведь он, да?
— Что? — он напрягся, — а ты откуда… — озарило, от резкого выдоха всколыхнулась прядка моих волос. — Руслан… ну, конечно… эх, когда-нибудь он у меня…
— Скажи, чем все закончилось? Я хочу знать…
— Ты за него беспокоишься, что ли? — в голосе появились какие-то новые, язвительные интонации. Даже на локте чуть приподнялся, чтобы услышать ответ.
— Я беспокоюсь за тебя, — уверенно. Это ведь сущая правда, — у тебя из-за этого будут неприятности?
— Из-за драки? Вряд ли… ничего я ему не сделал, не переживай… так, раз-другой в корпус пробил, чтобы не зазнавался. Наши разногласия урегулировала… дипломатия… ну, или то, что он принес мне искренние извинения… так сказать…
Конечно, полной картины того, что сегодня произошло, мне никогда не покажут. Нечего было и надеяться.
Макс расслабился, только когда я закончила. Снова откинулся на подушки — с легким вздохом, теперь лелея запястье.
— А с рукой что? Покажи…
На этот раз не подчинился. Настаивать было бесполезно, уперся рогом.
— Завязывай, Айболит, — пренебрежительно бросил, — я, конечно, не против ролевых игр, особенно если медсестра симпатичная… но не с твоим участием. Ты что, в больничку в детстве не наигралась? — увидев, что я неестественно выпрямилась, смурнея лицом, снизошел до объяснений, — нечего там показывать, Ника. Всего-то небольшое растяжение… скоро пройдет…
Нет, так нет. Я итак сделала на сегодня достаточно. Поднялась, чтобы выбросить салфетку. Укладываясь поудобнее, Макс заложил руку за голову. Другой устало потер глаза, с трудом держа их открытыми. Поморгал сонно, пытаясь сфокусироваться на мне.
— Сейчас… я только переведу дух и пойду к себе… хотя бы немного надо поспать. Да и ты тоже… — взглянул в окно. — Почти утро… Завтра будет некогда… завтра у меня суматошный день… придется по городу помотаться, так что…
Голос звучал все тише. Стоило принять вертикальное положение, усталость навалилась, тяжестью вжимая в матрас. А мне ведь даже в голову не пришло сказать: тебе пора уходить. Наоборот.
— Хочешь, выключу свет? — предложила.
— Не надо… он мне не мешает… если боишься темноты… оставь…
К тому времени, когда вернулась к кровати, Макс уже заснул. Одетый, поверх одеяла, но все-таки… Макс Ярцев в моей постели. Уму непостижимо. Удобный случай, чтобы разглядывать его без стеснения. Без стыда. Без обычной робости. Спящий, Макс выглядел таким беззащитным… уязвимым… и таким убийственно милым… Резко тряхнула головой, пока воображение совсем не разыгралось. Случаем не воспользовалась… может, завтра буду корить себя. Скорее всего… Скорее всего…
Вздохнув, потушила свет. Скинула тапки, забираясь на кровать с противоположной стороны. Кровать широкая, толкаться локтями не придется. Угнездившись на краю, по миллиметру, не дыша, вытащила из-под его плеча запасную подушку, но он все-таки пошевелился. Затаилась, прислушиваясь: Макс глубоко вздохнул пару раз, пробормотал что-то, но так и не проснулся.
Моя постель творила чудеса. Размякла тоже. Лежала в тишине, рассматривая тени на потолке. Бездумно. Очертания комнаты неторопливо проступали, являясь взору из небытия. Бесцветную темноту комнаты плавно разматывала по углам тусклая акварель приближающегося утра. Светлело уверенно, с каждой минутой все больше, но по-настоящему светать будет еще не скоро. Вечные зимние сумерки.
Слушая ровное дыхание спящего рядом мужчины, прикрыла веки. Ведь тоже надо поспать. Надеюсь, Макс не храпит. Будильник, конечно, меня разбудит, как обычно, но… Поняла, что очень рассчитываю: пусть он уйдет в свою комнату прежде, чем кто-нибудь заметит, что ночевал — в моей.
Когда утром, не выспавшаяся и потому недовольная, подскочила на постели, воскрешая в памяти ночные события, в комнате, действительно, я была одна. И лишь примятая подушка со стороны, где он лежал, подсказывала: все это мне не приснилось.
Забытая на стуле в углу аляска так и пролежала незамеченной до самого вечера.