- От нашего звена тебе большое спасибо! За уток. Пятьсот шестьдесят штук пригнал...
У Серёжи на миг закружилось в голове от удовольствия. Он даже глаза зажмурил. До чего же хорошо, приятно! Вот только если бы всё это было правда!..
И вдруг слащавый, дребезжащий тенор Серёжиного отца:
- Он у нас такой, Александр Спиридонович, - умеет социалистическую собственность охранять. Шутка сказать - полтыщи уток спас! Какой бы убыток был для колхоза!
Тут бы и премию можно смело дать. Хе-хе!..
Серёжа опустил голову, покраснел как варёный рак. Ему было мучительно стыдно за отца. Только и знает, что деньги, деньги! Всё ему мало, мало! На книжке уже пятьсот накопил, а на что они? Мать в рваном платье ходит, сам одевается кое-как. И его приучает за деньгами гоняться, за премиями. Только из-за этого и в бригаду утятников пустил...
Дима Огородник разжёг костёр, бросил в него вязанку камыша. Взвилось пламя, полетели искры. Всё кругом окрасилось в бордовый цвет: и туман, и палатка, и.
радостные лица людей. И от этой чужой радости Серёже совсем стало не по себе.
"Если бы они знали!.." - с отчаянием подумал он Чья-то тяжёлая рука легла Серёже на плечо. Серёжа поднял голову, посмотрел искоса, и сердце его упало. Это был председатель колхоза.
"Сейчас начнёт хвалить, - с каким-то страхом подумал Серёжа. - Чего доброго, ещё и премию назначит. А разве можно обманывать такого человека, любимца всех ребят?"
- Ну, герой, чего голову опустил? - спросил председатель. - Смелей, брат, смелей!
Его рокочущий добрый голос проникал в самую душу, будил какую-то неясную тревогу, волнение. Хотелось открыться такому человеку, сказать ему всё-всё...
И, если бы у него спросили сейчас, он, не задумываясь, рассказал бы, как хотел приобщить к своему стаду чужих уток, и что вовсе не он пригнал этих уток, а они его привели, и что, конечно, никакого подвига здесь нет, и хвалить его совсем не за что.
Но у него не спросили, потому что было уже поздно и люди собрались ехать по домам.
Председатель ласково потрепал Серёжу по голове, прижал его чуть-чуть к себе и потом, подтолкнув легонько в спину, сказал:
- Садись в "Победу", со мной поедешь. Мать там о тебе беспокоится.
Серёжа обрадовался: вот по дороге он всё ему и расскажет. Но в машине уже сидели двое каких-то незнакомых людей в чёрных глянцевитых плащах и с фотоаппаратами на груди.
"Корреспонденты, - догадался Серёжа. - Ну разве при них скажешь?" Он молча уселся на мягкое, податливое сиденье и как-то незаметно для себя уснул.
ЧЕМ ВСЁ ЭТО КОНЧИЛОСЬ
А на следующий день в колхозе развернулись такие события, что Серёжа был сразу забыт.
Сначала приехали кинооператоры в двух сверкающих лаком "ЗИМах", потом прикатили три автобуса, из которых вышли загорелые люди в пёстрых восточных халатах, тюбетейках и белых войлочных треугольных шляпах. Это были представители братских республик Средней Азии, колхозники из Таджикистана и Казахстана.
Александр Спиридонович целыми днями пропадал с ними на колхозных полях, фермах и утиных базах. Приехали они и на Лебяжий лиман, в бригаду девочек.
Дина как раз угощала своих любимцев остатками от обеда. Она сидела на ящике и крошила в подол кусочки хлеба. Возле ног её, вытянув шеи, толпились большие белые утки с хохолками. Кряка, злясь от нетерпения, дёргала Дину за платье.
Дина сразу оказалась в центре внимания гостей. Она и глазом моргнуть не успела, как затрещали кинокамеры и ловкие операторы в чёрных беретах, сказав ей "спасибо", принялись целиться объективами и на отдыхающих на берегу уток, и на лиман с камышами, и на золотую дорожку от заходящего солнца.
Кряка тем временем взобралась Дине на руки, потянулась к ней и клюнула широким жёлтым носом Динины зубы. Стоявший рядом оператор ахнул от восхищения. Он успел заснять "знаменитые" кадры.
К Дине, вежливо улыбаясь, подошёл человек в ярком полосатом шёлковом халате, в вышитой золотом тюбетейке.
Сверкнув зубами, гость спросил, показывая пальцем на Кряку:
- Это что, гусь?
Дина чуть не прыснула со смеха, но сдержалась, ответила так же вежливо:
- Нет, это утка.
- О-о!.. - сказал гость, удивлённо закатывая -глаза. - Я никогда не видал такой большой утка! Можно его взять на рука?
Дина вытряхнула крошки уткам, вскочила, протянула Кряку незнакомцу:
- Пожалуйста, возьмите!
Кряка, к радости операторов, стала передаваться из рук в руки. Рослый, в треугольной шляпе казах взвесил её на руках, изумлённо пощёлкал языком, хотел что-то сказать, но в это время Кряка - щёлк! - хлопнула его по губам.
От громкого взрыва смеха всполошилось всё двадцатитысячное утиное стадо.
Зашипели селезни, закрякали утки.
Гости, собравшись группами и часто показывая пальцами на уток, оживлённо переговаривались на своём языке.
- Хорошо! Очень хорошо, спасибо! - сказали они на прощание Елизавете Петровне. - Мы у себя будем тоже разводить таких же уток.
А через день приехал на баз к девочкам председатель колхоза, собрал обе бригады и сообщил новость.
- Ребята! - сказал он. - Приехавшие к нам гости из Таджикистана и Казахстана просят продать им на племя наших уток.
- Ох-хо! - воскликнул Юра. - Так далеко?
- Да, далеко. Я, например, буду гордиться, что слава о наших утках залетит на край нашей Родины... - Председатель наклонился к Дине. - И мы, конечно, должны поддержать эту славу. Правда ведь?
- Правда! - согласилась Дина. - А как же? Александр Спиридонович окинул весёлым взглядом ребят:
- Поэтому, мы должны что?..
- ...мы должны дать им самых лучших уток! - вставила Дина, вспомнив вежливого таджика в золотой тюбетейке.
- Молодец! Молодец! - растроганно воскликнул председатель, притянул Дину к себе, поцеловал в лоб. - Ну, - продолжал он, - а так как самые лучшие утки ваши, то мы их и продадим!
- Уррра-а-а! - закричали ребята. - Наши утки поедут в Таджикистан и Казахстан!
Уррра-а-а!..
Все хлопали в ладоши и радостно смеялись, только Дина не хлопала и не смеялась.