На другой прекрасный день Галя созвала совет группы, сказала без лишних слов:
— Решайте, что делать с Тихомировым.
Ромка Давыдов сказал:
— А чего?
— А ничего, — ответила Галя. — Неужели вы полагаете, что его проступок останется безнаказанным? Или мне самой наказать? Или передадим на усмотрение начальника лагеря?
Командиры дружно промолчали. Уж очень было неожиданно — решать про наказание товарищу. А Галя тем временем продолжала:
— Ну, так как же? Совет вы или не совет? Требовали самостоятельности — пожалуйста. Я буду рада, если вы сумеете пользоваться ею. А может, вы думаете, что самостоятельность бывает без ответственности?
Переглянулись командиры и загрустили совсем. Каждый понимал, о чём идёт речь, и каждому стало боязно. Конечно, они хотели взяться за дело по-настоящему, чтобы октябрятская группа была по-настоящему и всерьёз. Только вот как взяться? С чего начать хотя бы про Вовика?
Первой опомнилась Юля Цветкова.
— Надо его разобрать, — говорит. — Пускай он придёт и расскажет, где был и что натворил, когда потерялся.
Тут и остальные командиры подхватили:
— Правда! Ага! Сперва разобрать, а потом решить. Ведь не наоборот же.
— А по-моему, — говорит Люда Набережная, — вторая звёздочка тоже в ответе. На черепаху её!..
Миша Мороз поднял было шум, что несправедливо. Но ему быстро доказали: мол, Вовик не сам по себе, а в коллективе. Раз коллектив проворонил и упустил, за это полагается «черепаха» по всем правилам.
Между прочим, вторая звёздочка на черепаху не попадала ни разу. На экране соревнования были: ракета — за первое место, автомобиль — за второе и потом — просто пешеход на ногах. Так вот, Мишина звёздочка всё больше пешком ходила по экрану. А тут — на тебе! Кувырком и вниз, на самую последнюю черепаху. Обидно!
И всё же Миша сказал под конец:
— Ладно, согласен. Отвечать, так с музыкой! Всё равно достукаемся до ракеты, увидите. А сейчас я его притащу и будем разбирать.
Он ушёл с таким видом, словно надумал разобрать Вовика на отдельные части. Он пришёл и привёл нарушителя с собой. Командиры уже освоились на совете, сидели и хмурили брови, как взрослые, — Ромка Давыдов лучше всех. И они закидали Вовика взрослыми вопросами:
— Как тебе не стыдно?
— Ты знаешь, какой ты нарушитель?
— Отдавай отчёт: где отсутствовал?
— Плохой ты октябрёнок, коль на то пошло!
Сначала Вовик — точно воды в рот набрал и пролить боится. Но потом он вдруг вздохнул, поднял голову и сказал:
— Я совсем не октябрёнок…
— Что?!
Тут весь совет обомлел, и остолбенел, и растерялся не на шутку. Даже Галя вытаращила глаза.
— Не может быть! — говорит недоверчиво.
А Вовик говорит:
— Нет, может. Хоть бы что.
— Но как это получилось?
— Известно… Я в больнице лежал, а их принимали. Я из больницы вернулся, а они забыли.
После этих слов Вовик опять вздохнул, да так, что командиры сразу ему поверили. И вспомнили заодно, что он не носит звёздочку на груди. Наверно, потому и нарушает, и вздыхает всю дорогу, и вечно есть хочет. Ещё бы! Все люди как люди, а он не октябрёнок. С ума сойти!
— Ой, Вовичек! — ужаснулась Юля.
— Предатели! — возмутился Миша. — Дать бы им хорошенько!
А Галя сказала:
— Тихомиров, выйди, пожалуйста. Выйди на минутку, мы позовём.
Вовик выскользнул за дверь, как робкая серая мышка. Он был такой жалкий, такой очень маленький и в потрёпанных брюках… Командиры просто не знали, что и думать теперь. И все повернулись к вожатой: как она? А Галя — никак. Сидит — и ни слова. Даёт ребятам самостоятельность.
Тогда Ромка Давыдов и говорит по старшинству:
— Значит, примем Вовика, раз такое дело…
— Но ведь он нарушитель, — возражает Люда Набережная.
— Подумаешь, — говорит на это Миша, — у нас любых принимали. Даже двоечников. Даже без разбора. А один тряпкой попал в учительницу, его тоже приняли.
— И у нас, — говорит Костя, который командир первой звёздочки.
— И у нас, — подтверждает Ромка, потому что сам был троечником всю зиму.
Но Люда Набережная всё равно спорит:
— Вот и неправильно. Надо заслужить. В пионеры принимают лучших. В комсомольцы принимают лучших. А у нас что? Мой папа сказал, что у нас «вали комар да муха»…
Тут уж Галя вмешалась, в самый раз. Ведь ребята про такие вещи решать пока не умели. Правда, Галя тоже не могла сообразить в один присест, как быть с Вовиком. Сделать его октябрёнком она вроде бы не имела права. Но и бросить человека в опасности тем паче нельзя. А что можно? Посовещаться со старшей пионервожатой? С начальником? Но пока суд да дело, Вовику-то не легче. А Галя очень хотела покрепче вставить его в коллектив, чтобы не вздыхал, не терялся из виду, чтобы не грустил без друзей и вообще…
Обо всём этом она напомнила командирам, а потом и говорит:
— Предлагаю вот что. Дать Вовику возможность проявить себя с хорошей стороны. Если он признается, где был, и попросит прощения, будем считать его кандидатом. Испытательный срок — одна неделя. Выговор перед строем всё равно придётся объявить. Ну, а дальше всё зависит от него самого. Но и от вас тоже, учтите. В ответе за Вовика не только вторая звёздочка, но и вся группа. Понимаете?
Командиры, конечно, понимали, так и сказали, что понимают. Потом Вовика опять запустили на совет. И тут началось самое трудное: чтобы он честно, благородно заговорил.
Ромка Давыдов спросил, как задумали:
— Тихомиров, рассказывай открыто: куда вчера подевался?
Вовик промолчал.
— Ты хочешь быть октябрёнком?
Вовик опять промолчал, но зато встрепенулся глазами, стал удивлённо рассматривать всех.
— Значит, не хочешь, — сказал Ромка.
— Врёшь, — сказал Вовик, — хочу!
— Очень?
— Очень!
— А правила знаешь?
— Знаю.
— Повтори четвёртое, — велел Ромка.
И Вовик мгновенно ответил наизусть:
— «Октябрята — правдивые и смелые, ловкие и умелые ребята!»
— Во! — сказал Ромка. — Правдивые. А ты?
— А я?
— А ты не говоришь правду, — объяснил Ромка дальше. — Выходит, не правдивый. К тому же трусишь сказать правду. Выходит, не смелый…
Тут Вовик ни с того ни с сего взял да и ляпнул:
— А сам! В умывалке стекло кто разбил?
Вот тебе раз! Ещё не легче… Ему надо отвечать, соглашаться, помалкивать, а он куда полез, этот Тихомиров? И ведь глазом не моргнул — настоящую заваруху на совете устроил. А когда всё улеглось и Ромка признался, потом извинился, Вовик опять свои фокусы не бросил.
Ему говорят:
— Давай по-честному, по-октябрятски. Обещай, что больше не будешь.
А он в ответ:
— Чего?
— Делать плохие поступки.
— Я и не делал.
— Из лагеря убежал? — ему говорят.
— Ну и что такого?
— Где был?
— Нигде…
— Октябрёнком стать хочешь?
— Да отстаньте вы! Чего дразнитесь без толку?
Вот ведь упрямый! Сам чуть не плачет, а всё петушится. Даже Мишу, своего командира, не слушает нипочём. Нет, если б не Галя, наломали бы дров ребята. То есть не поняли бы друг друга, поссорились бы вконец. Но для того и вожатая, между прочим. Она попросила слова и первым делом задала Вовику хитрый вопрос:
— Неужто поступок твой настолько плох, что нельзя признаться?
Вовик немного присмирел, ответил:
— И нет. И не плох.
— Так почему не сказать правду?
— Потому. Смеяться будете.
Тут Галя и все командиры дали крепкое обещание, что не будут. Вовик сперва им не верил, но потом всё же поверил, минут через пять. А может, он устал спорить и упрямиться. В общем, под конец он сказал:
— Ну, как хотите. Я к Дружку бегал, вот и всё…
— А кто твой дружок? — спросила Галя.
— Он — козлик. Он голодный был.
— Понимаю, — сказала Галя, ничего не поняв, — Козлик. А как его по-нормальному зовут? По фамилии?
Вовик захлопал ресницами и вдруг засмеялся.
— Да вы что? Вот придумали, ха-ха! Откуда у него фамилия? Он просто козлик, молодая коза, настоящая. Он за верёвочку привязан. Там на поляне, где чужой дом. Он скучал и мекал. Я его накормил. Он теперь меня любит. Я правду говорю!
Ну что же. Наконец-то всё неясное прояснилось. Командиры задали Вовику ещё сколько-то вопросов про дырку в заборе, про мешок с едой и тому подобные мелочи. И никто не думал потешаться при этом. Даже, наоборот, у всех на душе невесело стало… И всякие мысли полезли в голову, а какие — толком не разберёшь…
Потом Вовика отпустили подобру-поздорову, и Галя сказала:
— Так. Совет продолжает свою работу. Кто желает выступить по поводу Тихомирова? Костя, ты?
Честно говоря, Костя Быстров выступать не собирался. Но ведь записку-то Гале заодно с другими командирами он писал? А раз назвался самостоятельным груздем, куда теперь денешься? И Костя начал с большой натугой, — как невыученный урок:
— Я считаю, что я думаю… Я думаю, что я считаю…
— Ты попроще, попроще, — посоветовала Галя. — Здесь не следует подражать взрослым докладчикам, это ни к чему. Вы — ребята. Ваши мысли и должны быть ребячьими. Ну, смелее давай. От души.
Теперь Костя думал недолго.
— Мне Вовика жаль, — сказал от души и попроще.
— Так. А дальше? — спросила Галя.
— Я бы его простил на первый раз.
— Всё?
— Всё.
Галя хмыкнула, но так, чтоб командиры не заметили простым глазом. Потом она стала терпеливо объяснять:
— Вы — руководители звёздочек, люди ответственные, понимаете? Вы обязаны научиться убедительно говорить. Не пугайтесь, если первый блин получится комом. Пробуйте, пробуйте и прислушивайтесь к себе. Ведь просто — не значит упрощённо. Быть добреньким легко, делать добро трудней. Тут нужна сознательность, а не только сочувствие. Я рада, что вам жаль Вовика. Но что даст ваша жалость ему самому? Думайте, ребята, взвешивайте свои слова. Ведь решение ваше должно быть мудрым, справедливым и воспитательным. Надо не приголубить Вовика Тихомирова, а помочь.
Галя ещё много чего втолковала командирам про их октябрятский долг, строгую честность и требовательность друг к другу. Все понимали: вот так и надо, если без дураков. И все постепенно разговорились, причём взвешенными, ответственными словами. Юлю Цветкову пришлось даже удерживать — до того разохотилась. По ходу дела единогласно решили, как быть с Вовиком. Потом горячо переключились на другие заботы, их скопилось невпроворот. И подготовка к военной игре. И борьба за чистоту в спальнях. И редколлегия — до сих пор не выпустили ни «Молнии», ни «Гвоздя». Кстати, «Гвоздь» — это позорный листок про нарушителей, похожих на Вовика. Ну, а «Молния» — всякий знает про что.
— А ещё, — кричала ко всему прочему Юля Цветкова, — надо собрать дежурную комиссию! Выдвинуть из простых октябрят! Пускай они, а не мы и не Галя присуждают вымпел и места на экране соревнования…
— А ещё, — перекрикивал Юлю Ромка Давыдов, — надо прижать Ваську Пирата! Слушайте, слушайте, я про Ваську сознательно выступаю! Ну, обсудим же Ваську, или я его просто побью!..
Да, это был настоящий совет командиров, хотя и громкий немножко. А главное, с того дня все его решения по-настоящему пошли в ход. Например, вечером Вовику Тихомирову объявили выговор на линейке и назначили испытательный срок. Вторая звёздочка, между прочим, тут же взяла его на поруки. То есть все восемь человек поручились отвечать за Вовика своей головой. Ну, а другие дела — они тоже стали получаться не худо, потому что в отряде «Ручеёк» стал дружный актив. Какие дела? Скоро узнаете. Вот хотя бы о схватке с Коровиным для начала.