— Ты опять полуголый расхаживаешь по дому, — упрекаю Алекса, который хозяйничает на моей кухне.
— Я думал, этот конфликт исчерпан, — нагло улыбается, притягивая меня к себе.
— Это не конфликт, это просьба, — уворачивается от его поцелуя.
Он хмурится и слегка встряхивает меня в своих руках.
— Не смей!
— Уже и пошутить нельзя? — обхватываю руками его лицо и вызывающе смотрю в глаза.
— Мне не нравится эта шутка. Я слишком долго был без тебя, от ревности вчера чуть с ума не сошел.
— Мэг была права — ты сломаешься…
— Стоп! — глядит мне как будто прямо в душу. — Вы это подстроили? Ты обвела меня вокруг пальца!
Я виновато сжимаю губы и дергаю плечами.
— Она моя подруга и я с ней иногда делюсь своими личными проблемами. Обсудив, мы решили вывести тебя на чистую воду. А как ещё это сделать? Правильно — ревность. Только так у мужчин развязывается язык, — вырисовываю пальцем на обнаженной груди Алекса круги.
— В который раз убеждаюсь, что все женщины стервы.
— А тебе досталась самая стервозная, — обнимаю его за пояс.
— Но самая любимая, — легко касается поцелуем моих губ. — Обещай, что больше не сбежишь от меня и никогда не забудешь о том, что я тебя люблю.
— Обещаю. Забыть тебя невозможно, я пробовала, поверь мне. У меня не получилось… А ты обещай, что будешь одеваться полностью, а не соблазнять меня своими шестью кубиками, — щипаю его за живот. — Иначе я за себя не ручаюсь.
— Я после сегодняшней ночи уже боюсь к тебе приставать. Вдруг ты опять сознание потеряешь. Это вообще нормально?
Я прыскаю от смеха.
— Вполне. Иногда от переизбытка эмоций и перевозбуждения девушки отключаются.
— Ты меня испугала. Второй раз за неделю вырубаешься при мне.
— Ну, что поделаешь, если я от тебя голову теряю, — треплю его по щеке. — Так ты собираешься кормить меня завтраком?
— Собираюсь.
Он быстро накрывает на стол.
— А где омлет? — когда вижу на своей тарелке яичницу.
— Какой омлет?
— Обычный. Из двух яиц и половины стакана молока.
— Ты не ешь омлет, я помню.
— Ты ошибаешься. Я ем.
Алекс недовольно щурит глаза.
— Просто со временем у людей меняются вкусы. Это как с оливками, — виновато.
— Ешь! Забыл тебе сказать, что утром в понедельник тебе нужно быть в студии, чтобы что-то там переснять.
— Я знаю. Они мне тоже звонили.
— Чем займёмся на выходных, кроме того, что будем наверстывать упущенное время? — с озорным блеском к глазах дёргает бровями Алекс.
— Есть идея, — решаю воплотить давнюю мечту. — Только не забудь прихватить с собой костюм.
— Зачем?
— Потому что в джинсах туда не пускают.
***
Через три часа мы летим в моём самолёте в Париж.
Заселяемся в отель с самым лучшим видом на Эйфелеву башню.
— Почему Париж? — берёт меня за руку Алекс, когда мы вечером медленно идём по улице в сторону бутика.
Костюм он всё же забыл дома.
— Давняя мечта приехать сюда с любимым мужчиной.
— Ты раньше этого не делала? Со мной-то точно.
— В период влюбленности как-то не получалось. Я много раз здесь была, начиная с десяти лет, но… это другое. Париж ведь город любви и романтики…
— Я в первый раз приехал в Париж лет в восемнадцать. Моя первая самостоятельная поездка в Европу. Мы устроили маленькое турне с двумя моими друзьями. Париж — Рим — Амстердам — Берлин — Мадрид — Ибица. Было круто.
— Подозреваю, что самым крутым был Амстердам, — нахмуриваюсь с осуждением.
— Я его почти не помню, — смеётся. — Был молодым и дурным, что ты от меня хочешь?! — разводит руками.
— А что изменилось за эти годы?! — подкалываю его.
Он мягко толкается своим боком о мой.
В бутике выбираем для Алекса костюм. Благо у него хорошая фигура, даже подгонять ничего не надо, сел как влитой.
— Шикарно! — оцениваю его.
— Вышла бы за такого замуж? — бросает взгляд исподлобья, застёгивая пуговицы.
— Не знаю. Теперь на роль мужа я буду тщательно фильтровать кандидатуры, — острю.
Алекс меняет добрый взгляд на недовольный.
— Считай, отбор закончен.
— Это предложение?
— Это предупреждение!
Его слова вызывают у меня смех.
Я расправляю лацканы его пиджака, разглаживаю и без того ровную ткань и целую в губы.
— За тобой хоть на край света, любимый, — шепотом так, чтоб услышал только он.
И без того вокруг собрались все сотрудники магазина.
И пусть они наверняка не понимают по-русски, всё же эти слова должен слышать только Алекс. Они предназначены ему.
Я прекрасно понимаю, что скрыть наши отношения не получится, слишком часто мы вместе мелькаем на людях и в прессе уже появились статьи с фотографиями и предположениями воссоединения, но очень хочется оградить его от всей этой желтухи. Если раньше его фанатки накидывались на меня, то теперь рвать будут его.
Но и жить за семью замками я не хочу. Всё время находиться в страхе, что нас где-то увидят или снимут вместе. Поклонников нашей пары тоже в своё время было немало, как и адекватных людей, которым откровенно пофиг на чужую личную жизнь.
***
Романтический ужин на Эйфелевой башне с прекрасным видом на ночной город. Внизу мелькают фары проезжающих мимо машин, а сверху спокойствие и умиротворение.
— Так вот какой у тебя был сюрприз, — растягивает улыбку Алекс, когда мы садимся за столик, и нам приносят заказ.
— Да. Наконец-то я нашла причину поужинать здесь.
— Похоже, я тебя уже не переплюну.
— Брось! В мире очень много интересных мест, — кладу свою руку на его ладонь.
Он сплетает наши пальцы в замок. И я таю от такой близости.
— Какие, например? Что бы тебе хотелось посетить? — отвлекает.
— Например… — задумываюсь. — Качели конца света в Эквадоре.
— Нет! — отрезает Гроу. — Я слышал про них, как и о дороге смерти.
— О, её я бы тоже посетила.
— Любишь щекотать себе нервы? Это опасно!
— Жить вообще опасно. Ты не знаешь, что тебя ждёт через минуту. Может, ты сейчас подавишься и всё.
Алекс отодвигает тарелку.
— Я шучу! — провожу ноготками по ладони.
Его зрачки расширяются, а в глазах загораются знакомые искры.
Э, нет, парень! Ты съешь этого чертового лобстера и только тогда мы отправимся в отель.
Насаживаю кусочек на вилку и заставляю его открыть рот. Алекс, улыбаясь, неспешно прожевывает еду.
Дальше мы разговариваем о том, что в нашей жизни произошло за последние пять лет, которые мы не виделись.
Я следила за его работой, и порой мне совершенно не нравилось то, что он делал, но все проходят подобные периоды.
У меня сейчас в музыке застой, почти год я не выпускаю ничего нового. После высших наград приходит расслабление и желание ничего не делать, ты же уже и так получил желаемое.
А Алексу есть ещё куда стремиться. И если я смогу ему помочь, то приложу для этого все усилия. Пусть он и против.
Вернувшись из ресторана, ночь проводим так, что засыпаем только под утро. Я с трудом дышу, а ноги плохо слушаются даже днём. При одной мысли, что происходило в постели, тело начинает трепетать и гореть огнем.
Как я жила столько лет без этого? Без любви… Без Алекса.
Жизнь ли это была?
Существование…
Сейчас, не смотря на любовный туман в голове, мысли, как никогда, чистые и лёгкие. Я вижу всё совсем с другой стороны, и она не так плоха, как мне казалось.
Я не хочу больше существовать… Я жить хочу.