Сельванны уже давно нет из туалета.
Что там можно столько делать?
А что если она опять сбежала? Мысль стрелой влетает в голову.
— Твою мать, Сэл! — одним глотком осушаю стакан с каким-то безалкогольным коктейлем и направляюсь за ней.
В туалете её, естественно, нет.
Возвращаюсь в зал на поиски. Осматриваю весь, но нигде не видно.
В этой толпе кого-нибудь вообще реально найти?!
Надо подняться наверх, оттуда обзор лучше.
На лестнице сталкиваюсь с Мэг, подругой Сельванны.
— Алекс? — делает удивлённые глаза. — Уже уходишь? Самое интересное пропустишь…
— Нет! Ты Сэл случайно не видела?
— Случайно видела…
— Где она?
— Там, — показывает пальчиком сзади меня.
Внимание на сцену. Там что-то готовится.
Пухнет свет. По залу пробегают возгласы людей.
Один софит освещает сцену, выхватив из тьмы стройную женскую фигуру на каблуках в кружевном боди, на лице маска.
Но я и вслепую узнаю её.
Это Сэл…
Что она, чёрт возьми, творит?
Полоска света двигается вместе с ней и выхватывает из мрака шест.
Фак! Только не говори, что ты собираешься…
Включается музыка и она делает это. Сэл раскручивается на пилоне.
Толпа восторженно заголосит, а я врастаю в пол.
В голове стучит кровь, хочется убить каждого, кто на неё сейчас таращится. Но мне придётся тогда убить всех.
Второй софит освещает ещё один участок сцены. На стуле сидит полуразвалившись Марк.
Я недовольно дёргаюсь к сцене, но меня кто-то крепко хватает за плечо.
— Не порть номер, — грозно смотрит Мэг.
Мои глаза снова на сцену.
Лучше бы я этого не видел.
Сэл танцует на коленях у этой сволочи Марка.
В глазах пляшут кровавые мальчики. Ревность просто топит с головой.
Он её лапает!
Мою Сэл касаются руки какого-то ублюдка. Но то, что он её притягивает и целует в конце, напрочь выбивает всё здравомыслие из моего мозга.
Убью скота!
Всё это подхлестывает одобрение и аплодисменты публики.
Я знаю, как пройти за сцену, выступал здесь несколько лет назад, поэтому решительным шагом направляюсь в нужном направлении.
Они ещё там. Марк держит МОЮ девушку за талию и снова пытается поцеловать.
Я не разбираюсь, подхожу, стучу по плечу, а когда он поворачивается, врезаю ему по роже. Он отвечает тем же.
Мы сцепляемся.
Нас быстро растаскивает охрана, но мы порываемся схлестнуться вновь.
Всё это время Сэл стоит и смотрит на нас с равнодушием в глазах. Подходит, изучает бегающим взглядом.
— Я же просила, Марк, не трогать его! — с раздражением.
— Он первый начал… — низко с хрипом говорит он в ответ.
Когда запал пропадает, охранники нас отпускают.
— Мы едем домой! — хватаю Сэл за локоть и волоку за собой к чёрному выходу.
Мы зашли там, чтобы не привлекать внимание.
— Мне нужно переодеться, я же не могу так на улицу выйти, — упирается мне в руку, притормаживая каблуками.
— Вилять на сцене задом в таком виде ты не стеснялась! — свирепею я.
Снимаю свой пиджак и накидываю ей на плечи. Он скрывает всё.
На улице прохладный воздух скользит по разгоряченной коже. Губа и челюсть начинают ныть.
Подталкиваю её к машине, а сам достаю из кармана костюма платок. Разглядываю лицо в боковое зеркало тачки. Губа разбита, на челюсти приличная ссадина.
— Довольна теперь? Ты ведь этого добивалась? — ору на неё.
Она молчит. Только смотрит как-то странно. Как змея, не мигая. Не отрывает взгляда от моего разбитого лица.
Я вглядываюсь в её глаза. Они абсолютно чёрные. Беру за подбородок и разворачиваю к свету фонарей. Зрачки не уменьшаются.
— Ты что-то приняла? — закрадывается в голову догадка.
— Нет… — проговаривает тихо и хрипло.
— А с ним что-нибудь пила или ела? — мог и подсыпать.
Было же уже такое.
Она отрицательно мотает головой.
Тогда что с глазами?
— Садись! — открываю ей дверь.
Она послушно забирается в машину.
Я не хочу домой, зачем-то направляюсь по дороге из города. Надо прокатиться, развеяться, успокоиться.
Сэл всё так же смотрит на меня. Но сейчас в глазах что-то звериное. Так хищник смотрит на свою жертву, истекающую кровью. Время от времени она делает глубокие вдохи, а потом просит остановиться.
Укачало, наверное.
Вылетает из машины пулей и бегом подальше в поле. Встаёт коленями на траву и жадно вдыхает воздух.
Пробираюсь через высокую траву, цепляясь за корни.
Что с ней?
— Не подходи, — останавливает в нескольких шагах. — И умойся…
— Ты чего? — делаю ещё шаг, но она снова требует к ней не приближаться.
— Смой кровь с лица и залепи пластырем. Он в аптечке, в бардачке.
Я не спорю. Выполняю просьбу. Жду ещё минут пятнадцать, пока успокоится, и подхожу к ней.
— Ты как? Нормально?
Она глядит на меня расфокусированно и качает головой.
— Да, уже лучше…
— Не сиди на земле, застудишься! Я сейчас плед из машины принесу.
Приношу и накрываю её шерстяным покрывалом, на часть она садится. Кружево не согреет.
— И что это было? Укачало? Мы вроде недалеко отъехали.
— Нет. Кровь… — слепо смотрит в темноту.
— Ты крови боишься? Не замечал у тебя этого.
— Не боюсь. Наоборот. Она сильно возбуждает. Как вампира. Только это не жажда крови. А жажда… Ну, ты сам понимаешь… И работает только если она у мужчин.
— Странный фетиш…
— Знаю. Думала, что такое больше не повторится, но как видишь. Похоже, я за эти годы так и не справилась с этой проблемой.
— Должна быть первопричина этого. Если справиться с ней, то и это исчезнет.
— Нельзя изменить прошлое. А значит, и это тоже не получится.
— Почему?
— Потому! — прикрикивает. — Не могу я отмотать время назад и не напиваться до бессознательного состояния, чтобы меня не изнасиловали. И Антона бить этого ублюдка я тоже не могу уже отговорить.
У меня внутри всё сковывает холодом от ужаса.
Я никогда не спрашивал её о прошлых парнях, а она не откровенничала. Теперь понимаю почему.
Прижимаю к себе крепко. Она утыкается лицом мне в грудь и всхлипывает.
— Прости меня! Я хотела наказать тебя за то, что ты не посоветовался вчера со мной и выложил этот ролик. А получилось, что наказала себя, — обвивает руками меня за пояс.
— Хочешь, я его удалю? — глажу по голове и чмокаю в макушку.
— Уже поздно… — поднимает голову и смотрит на меня заплаканными глазами. — Его уже тысячу раз скачали и переслали.
— Это верно… — обречённо вздыхаю и снова прижимаю её голову к себе. — Обещай, что больше не будешь устраивать мне такие проверки. Однажды я могу кого-нибудь убить.
— Обещаю…
Она снова отстраняется и заглядывает мне в глаза. В её глазах будто вспыхивают искры.
— Теперь понимаю, почему я в тебя влюбилась, — обхватывает моё лицо руками и целует.
У меня вырывается стон и от боли, и от удовольствия.
Не отрываясь от меня, её ловкие пальчики расстёгивают мой ремень, а потом и ширинку. Скользит ручкой туда и проводит по выпирающему бугру.
Я откидываю её на спину и навис сверху.
Как же сложно стягивать кружевное белье с девушки. Поэтому я его не люблю.
Когда освобождаю её тело от этой ненавистной тряпки, покрываю всю поцелуями. Она не сдерживается, громко стонет от удовольствия. И я беру её.
Кошечка мурлыкает и царапается, пока не кончает вместе со мной. Крик будит спящих в траве птиц, и несколько вылетают из гнезд. Сэл вздрагивает.
— Я тебе люблю, киса, — целую нежно в висок, прижимая к себе.
Мы ещё долго лежим в траве, завернувшись в плед, и слушаем ночные звуки.