— Вы с ума сошли! — голосит Стаська. — Вы что из комнат сделали? Они максимум на месяц приехали, а вы всё игрушками и вещами забили.
— Это не я! — выставляет руки Алекс. — Я ей говорил! — тыкает в меня пальцем.
— Господи, раздули из мухи слона! Зато дети в восторге. Алекс, ты останешься с ними за няню, мы со Стасей поедем в салон.
— Ладно, — быстро соглашается.
— Его можно с детьми оставлять? — кошусь с подозрением на сестру.
— Что? — подскакивает Гроу.
— Можно, — успокаивает sister.
Алекс корчит довольную гримасу.
— Тогда собирайся, мы через час записаны. А то мои волосы уже на мочалку похожи.
— Я так понимаю, даже амнезия не смогла заставить тебя забыть любовь к Алексу? — растягивает улыбку Стаська, когда мы входим в лифт.
— Он мне настырно о ней напоминал каждый день, — нажимаю на кнопку первого этажа. — Утром психотерапевт выудил из моего мозга воспоминания о нём. Мне это помогает, но Алекс прав, память тела не стирается. И вообще картинки в голове стали задерживаться на дольше и более красочные.
— То есть ты вспомнила, что у вас был переход от лютой ненависти к любви неземной?
— Алекс сказал, что это было только у меня, он влюбился с первого взгляда. А я видимо, обречена, влюбляться в него снова и снова, — выходим и отправляемся к машине, дежурившей у подъезда. — Я просматривала фотографии с вашей с Антоном свадьбы вчера. Как так получилось, что вы вдруг поженились?
— А как люди женятся? Встречаются, влюбляются. Потом рождаются дети, — разглядывает что-то за окном сестра.
— О твоей тайной любви к Антоше я знала, но никогда бы не подумала, что и он тоже. Как у вас завертелось?
— После твоего отъезда он присматривал за фирмой, как там работают, следил, чтобы мои деньги не украли. Бывал у нас в доме. Сначала мы общались так же, как и ты с ним, по-дружески. А ночью, когда мне исполнилось восемнадцать, он взял меня с собой на гонки. Я была под таким впечатлением от увиденного, адреналин пёр как из фонтана, что поцеловала его. На следующий день Антон прислал мне букет цветов и пригласил на свидание. Так и закрутилось. Он красиво и романтично ухаживал, а через месяц в любви признался. Сначала всё делали тайком, чтобы бабушка не видела, боялись, что она не одобрит наш роман, он же старше меня на десять лет. Но шило в мешке не утаишь — узнала и разрешила нам встречаться.
— А как я к этому отнеслась?
Стаська заливается смехом.
— Ты его чуть доской не убила, когда застукала нас в моей мастерской. Он тогда не на шутку испугался. Ты была, как тигрица, защищающая своего котенка. Нас спасло то, что мы были обручены, и ты торопилась на день рождения к Алексу.
— Я поймала букет на вашей свадьбе?
— Да, — подтверждает, качая головой. — И действительно вышла замуж первой из всех, кто там присутствовал. Жаль не за того, кого любила… — с грустью.
— Иногда мы делаем неправильные шаги…
****
Войдя в квартиру, после восстановительного отдыха в салоне, обо что-то спотыкаюсь. Наклоняюсь и поднимаю игрушечного зайца.
Мы с сестрой ужасаемся.
Бардак в квартире — это слабо сказано. Погром!
Кругом валяются игрушки, вся лестница и гостиная как паутиной окутаны туалетной бумагой. На окнах красуются следы краски в виде отпечатков ладоней.
Мимо нас с криком, завёрнутый в белую простыню, проносится Арсений. Вбегает на лестницу, спотыкается, падает, поднимается и карабкается наверх. Шум доносится оттуда.
— Что это было? — округлив глаза, смотрю на Стаську.
— Материнские будни… — пожимает она плечами и идёт на второй этаж.
— Абзац! — осматриваю разгром вокруг и направляюсь за ней.
В комнате Оли эти маленькие монстры завалили Алекса на пол и пытаются его связать. Он понарошку отбивается.
— Кусаться мы не договаривались, — взвывает, когда Лёлька цапнула его за палец, так как очередная попытка замотать ему руки окончилась неудачей.
— Вы что здесь устроили? — громко рявкает на них Стаська.
Все трое сначала замирают, а потом садятся.
— Это она! — тыкает пальцем в сестру Арс.
— Это он! — переводит стрелки Оля.
— Это они! — указывает на обоих Алекс.
Я провожу рукой по лицу.
Звездец!
Не удивительно, что все окна в краске. Они разрисованные с головы до ног. Мебель в ярких пятнах. Придётся химчистку вызывать. Ковер точно теперь чистить надо.
— Ну, ладно эти, они дети. Но ты, Алекс! — ворчит Стася, оттаскивая от него детей.
— А он от них мало чем отличается, — хмурюсь, глядя на Гроу, и скрещиваю руки на груди.
Он показывает язык.
Точно деточка…
— Теперь поднимайтесь и идите всё убирать, здесь прислуги нет! — командует сестра.
Все трое встают и, опустив головы, идут сначала в ванную смывать боевой раскрас, а потом собирать мусор.
— Хочешь ещё детей иметь? — спрашивает у меня Стаська, когда мы наблюдаем за троицей, которые складывают игрушки в корзины.
— Да, у меня, похоже, и так есть, — киваю в сторону Алекса.
Сестра заходится смехом. А Гроу кидает на нас недовольный взгляд.
— Убирайте-убирайте. Устроить в квартире бардак вы мастера, а навести порядок — нет? Поактивнее! — подбадриваю их. — Объясни мне, как они их туда зашвырнули? — показываю глазами на люстру, на которой болтаются детские шорты.
— Без понятия! — давится смехом Стаська.
Через час разбросанные вещи убраны на места.
Доверять чистку и влажную уборку этим трём не стали. Что смогли, смыли сами с сестрой.
— Завтра вызову клининг и химчистку, без них мы эти пятна не выведем, — про следы краски на диване, креслах и ковре. — Откуда вообще они взялись?
— Это мы привезли, — виновато смотрит сестра. — Лёля ходит в студию, учится рисовать.
— Значит, нужно купить мольберт! А то такими темпами нам придется ремонт делать и самим на улицу переехать. Ужин тоже готовить уже поздно, — гляжу на наручные часы. — Поэтому предлагаю сходить и поужинать в ресторан.
— Почему бы и нет, — согласна сестрёнка.
Посещение с детьми ресторана — это то ещё испытание. Не думала, что мои племянники такие непоседы.
Пару раз, глядя на спокойствие сестры, мне показалось, что она под феназепамом. Как ещё можно объяснить её невозмутимость.
Или она настолько отрастила дзен, что её уже ничто не волнует?
Поняла одно — в следующий раз мы пойдем в место, где есть специальная детская зона, в которой эти двое смогут слить излишки бурной энергии.
Всё же часам к десяти Лёлька и Арс устают и, придя домой, после водных процедур, быстро засыпают.
— Прям ангелочки, когда спят, — наблюдаю, стоя у двери, за тем, как Алекс укрывает одеялом свою крестницу.
— Они дети, Сэл, — выходит и закрывает плотно дверь. Я попадаю в кольцо его рук. — Когда ты поправишься, мы вернёмся к разговору о наших.
— Зачем? У меня есть ты. Сегодня я убедилась, что ты по уровню развития не далеко от них ушёл, — отпускаю едкую шутку, за что получаю шлепок по заднице. — Вы, мистер Гроу, руки распускаете?!
— Я ещё и губы могу распускать, — откидывает мои волосы назад и впивается поцелуем в шею.
— Алекс, перестань! — тихо протестую, чтобы не разбудить детей. — Засос останется!
— И пусть! Это как моё личное клеймо. Чтобы все знали, что ты занята.
Целуя в губы и подталкивая меня вперёд, мы доходим до дверей его спальни. Так же, не отрываясь друг от друга, на ходу запираем замок и падаем на кровать.
В эту ночь я почувствовала себя немного родительницей, потому что заниматься любовью пришлось тихо, боясь разбудить малышей.