— Ууу! — взвывает толпа.
Я морщусь, представляя, как это неприятно и больно быть сбитым с ног.
Тренер свистит и заменяет Тома на несколько минут.
— Чего ушами хлопаешь! — орёт на парня. — Девушек никогда не видел?!
Потом смотрит на нас и делает виноватое лицо.
— Извините! Нервы… — просит прощения.
Я понимающе киваю головой и медленно моргаю глазами.
Том снимает шлем, выпивает половину бутылки воды, а вторую половину выливает на голову.
— Привет! — безмолвно губами.
Я оборачиваюсь на Лиму, она широко улыбается. Потом опять возвращаю глаза к парню. По его взгляду понимаю — приветствие предназначено мне. Растягиваю на секунду ответную улыбку.
Гарнер подходит к человеку в костюме символа университета — огромный бурый медведь, и что-то ему говорит. Тот кивает большой головой.
В перерыве эта зверюга подваливает ко мне, вытягивает меня с места и выводит на край поля. Звучит моя песня с заводным ритмом.
Парень в костюме начинает танцевать под музыку танец, который в челлендже несколько лет назад танцевал весь мир.
— О, Боже! — смущаюсь и закрываю рукой лицо.
Он отнимает мою ладонь и опять повторяет движения, намекая, чтобы я делала тоже самое.
Заиграл припев, и я подтанцовываю, при этом повторяя слова песни.
И снова мы на экранах… Со всех сторон слышится хохот и аплодисменты. Рассмеяться не сложно, медведь довольно пластичный и уморительный. Меня и саму разбирает смех.
Пока мы развлекаемся, игроки выстроились на поле для продолжения игры. Музыка закончилась, и я собираюсь вернуться на своё место, как вдруг этот медведь подхватывает меня, перекидывает через плечо и бежит к середине поля.
— Парни, похоже, нам подарок несут! — кричит кто-то из футболистов.
Все дружно ржут.
Ноша оказалась не по плечам, мой похититель сбавляет темп, а потом вообще сбрасывает меня прямо в руки одному из игроков. Сам падает рядом и дёргает ногами, изображая умирающего, его так и утаскивают с поля за них.
— Классный подарок! — слышу голос Тома.
Это он держит меня на руках.
Гляжу на него сквозь решетку защиты шлема. Глаза улыбаются.
Шевелюсь в попытке сбежать, но хватка крепкая.
— Отпусти, пожалуйста, — смотрю умоляюще.
— А что мне за это будет? — в его глазах загорается огонёк, от которого по коже пробегают мурашки.
— Спасибо…
— Этого мало. Парни, чем у нас вознаграждают спасителей? — обращается к другим игрокам.
— Поцелуем! Сексом! — раздаются голоса.
— Охренели в конец! — рявкнув, рублю кулаком в шлем.
Блядь, как же больно! — трясу рукой.
А им смешно… Всему стадиону смешно…
Том отпускает меня. Берёт мою кисть в свою большую ладонь и осматривает костяшки.
Они в кровь.
Его лицо под маской нервно скривилось.
— Осторожнее надо… Уходи, иначе нас оштрафуют, — произносит серьезно.
Я иду с поля, сжимая ноющую от боли руку. На месте ко мне оказывает помощь медик, обрабатывает и перевязывает раны.
— Спасибо!
— Зря вы ударили, шлемы выдерживают удары до полутонны, а вы кулаком… — складывает бинты и антисептик в сумку.
Не дожидаясь конца игры, прощаюсь с ошарашенной Лимой и уезжаю домой.
****
— Как закончилась игра? — спрашиваю у Громовой, которая хотела незаметно проскользнуть мимо меня в гостиной, где я читаю в углу дивана книгу.
— Мы выиграли… — тормозит и садится на другом краю.
— Это хорошо…
— Как рука?
— Нормально, — разминаю пальцы.
Боль есть, но тупая, а не жгучая, как в самом начале.
— Почему ты его ударила?
— Хамло твой Том, — сосредотачиваюсь на тексте в книге.
— Все говорят, что он попросил тебя его поцеловать, — говорит с неприкрытой злобой.
— Все — это кто?
— Игроки, которые были на поле, рассказали… Том сказал, что это просто шутка.
— Идиотская шутка. Если бы не шлем, то отхватил бы, — захлопываю книгу и бросаю на диван. — Я, пожалуй, пойду спать.
— Видео и ваши фотографии уже во всех соцсетях, — злится Лима.
Я только гневно сжимаю плотно челюсти.
Вот это плохо.
Алекс будет не в восторге. Да и Мишка утром обязательно наорёт. Он сейчас с семьёй в отпуске на Карибах.
— Со всеми претензиями обращайся к своему парню, — цежу официально сквозь зубы. — Ты была там со мной и видела, что от меня ничего не зависело. Дурацкие приколы озабоченных придурков.
Выговариваю ей и отправляюсь к себе в спальню, где на кровати прижимаю к себе подушку Алекса, которая пахнет им, и засыпаю.
Опять этот сон заставляет меня подскочить в постели.
— Fuck! — хватаюсь за голову.
Дыхание надрывистое и тяжёлое, будто мне перекрыли кислород.
Вдох через нос, выдох через рот.
Техника успокоения помогает. Но сон как рукой снимает. Да и страшно засыпать, вдруг он опять повторится.
Я так не могу уже, я физически ощущаю это всё.
Переборов себя, закрываю глаза и стараюсь уснуть. Но вдруг в голове всплывает разговор с мадам Зазой, который был у нас в начале лета.
"Ты любишь одного, только пока твоё чудовище спит. Но скоро оно проснется. И я тебе не завидую".
"Я не разглядела, что их будет двое…"
— О, Господи! — встаю с кровати и открываю окно, в которое тянет прохладой.
Спиной медленно стекаю на пол вдоль стены.
Она предупреждала о Томе, но я не поверила. Посчитала, что она, как обычно, несёт бред.
В одном она ошибается точно — я не собираюсь с ним заводить роман. Я Алекса люблю. Даже чокнутая это сказала.
Поджимаю колени к груди и обхватываю их руками. Голова становится ужасно тяжёлой, и я опускаю её вниз. Так и сижу до самого утра, возможно задремав на какое-то время, пока меня не выводит из оцепенения звук телефона.
— Что это за хрень во всех инфосплетнях? — на повышенных тонах заговаривает Мишка. — Что за обнимашки со школьником?
— Он студент… — стараюсь говорить ровно.
— Один хрен! Сэл, ты соображаешь что делаешь?
— Я здесь не виновата! Меня какой-то идиот в костюме медведя выволок на футбольное поле и скинул в руки Тома.
— Видел. Но всем похрен! Его записали не просто в твои фанаты.
— Это парень Лимы. У нас почти родственные связи…
— А ещё он сын Дэна, с женой которого у тебя были проблемы из-за поцелуя.
— Это было давно…
— Сэл, боюсь, тебе предстоит серьезный разговор с Алексом.
— Я знаю… Надеюсь, он ещё не видел этого. Ему Том не нравится.
— А тебе?
— Пофиг, мне с ним детей не крестить. Мы его приняли только потому, что Лима в него влюблена по уши. Первая любовь и всё такое, сам понимаешь. Запретим — обозлится на всю жизнь. Мы и так в их семейке — изгои.
— Ладно… От назойливой прессы я как-нибудь отбрыкаюсь, а ты будь внимательнее. Хорошо?
— Окей. Как отдых?
— Замечательно, Давида из моря не вытащить.
— Приветики, целовашки и обнимашки всему вашему семейству.
— Передам. Пока.
Я снова ложусь на кровать и наконец-то засыпаю.
Просыпаюсь после обеда.
Работу проспала.
— Ничего себе ты храпишь! — ругаю сама себя, глядя на часы.
Достаю из шкафа футболку и джинсы, надеваю и спускаюсь вниз на кухню по второй лестнице.
Кофе и пара бутербродов с сыром быстро насыщают мой желудок, хотя Мария, наша повариха, и пыталась запихнуть в меня обед.
— Влюбленные от моей стряпни не отказались, — бухтит большая пожилая, с шикарными формами, латиноамериканка.
— Они что здесь?
— Сидят в гостиной книжки читают с перерывами на обжимания, — тихо по-заговорщически.
— Книжки? — не верю я и направляюсь к ним.
Лима и Том устроились с ногами на диване и действительно рассматривают книгу.
— Мифы древней Греции в архитектуре, — читаю название вслух. — Так это учебник. А мне Мария говорит, что вы литературу штудируете.
— Это тоже интересное чтиво, — улыбается Том. — Ты знаешь, кто такие гарпии? — вопросительно поднимает бровь.
— Знаю. Очень красивые девушки, с когтями птиц, крыльями и длинными волосами. По легенде они похищали красивых молодых мужчин для сексуальных утех. Иногда парни сами уходили к ним, влюбившись в неотразимых красавиц.
По лицу Тома ползёт ухмылка, и он игриво подёргивает бровью.