Том неуверенно входит в комнату, опуская рукав. Рука замотана бинтом на локте.
Нас оставляют одних, чтобы мы могли поговорить.
— Ты видел её?
Он отрицательно качает головой.
— Нет…
Я глубоко и судорожно втягиваю воздух.
Хочется ворваться в реанимацию и прижать свою кровиночку к сердцу, зацеловать пухленькие щёчки.
Слёзы сами собой текут по щекам.
Том подходит сзади и обнимает за плечи.
— Всё будет хорошо… — прижимается лбом к моему затылку.
Я поворачиваюсь к нему и бью со всей силы по лицу несколько раз.
Он прикладывает руку к красной отметине на щеке. Из края рта течёт струйка крови, которую он слизывает.
Больше меня это не волнует. Я излечилась.
— Заслужил… — сжимает челюсти.
— Я тебя слушаю!
Полтора года назад
Стук в дверь.
Я открываю.
На пороге стоит Алекс. Глаза налиты невероятной ненавистью, желваки играют, а вены на шее вздулись.
Он просто бьёт мне по лицу так, что я отлетаю в другой конец комнаты.
Гроу нависает надо мной, хватает за грудки и смотрит прямо.
Такой ярости я никогда не видел. Даже спину сковывает от страха. Но вида не подаю.
Сплёвываю на пол кровь, которая течёт из разбитых губ.
Он поднимает меня и снова удар.
Я не сопротивляюсь.
Знаю, за что получаю. Не из-за Лимы он сюда пришёл. У неё уже другой парень.
Ещё несколько ударов. Меня только разбирает смех.
— Смешно тебе, ублюдок? — рычит как зверь, приподнимая меня с пола.
Швыряет к кровати. Я сажусь на пол и приваливаюсь спиной к ней. Тяну простынь и вытираю с лица кровь.
Алекс достаёт из кармана какую-то бумажку и бросает в меня.
— Я жду объяснений!
Я в расфокусе с трудом читаю документ. Это результат теста ДНК. Имен нет, но я и так понимаю, что он имеет в виду.
Значит, Сельванна родила от меня дочь. Рано вроде…
— А что тут объяснять? Ты же сам видишь… Одно не понятно, как ты нашел мой биоматериал на анализ.
— Двести баксов, и уборщик вынес мне твою потную футболку из раздевалки, — скалится.
— Так вот куда она пропала, — усмехаюсь.
Поднимаюсь на колени и с трудом сажусь на кровать.
— Я жду! — гневно кричит. — Только не говори, что она сама!
Глубоко вздыхаю
— Не скажу…
Он подкатывает кресло и устраивается напротив меня.
— Когда?
— На Хэллоуин…
Он дёргается и опять хватает меня за грудки.
— Сука! У меня в доме, под носом.
— Не надо было оставлять её одну, — растягиваю кровавую ухмылку.
Он снова замахивается.
— Бей! Я не собираюсь отвечать.
— Как она могла это сделать с тобой? — окидывает меня брезгливо взглядом.
— А она и не со мной. С тобой…
— Что?
— Я надел такой же костюм, как у тебя, — цинично отвечаю, пожав плечами.
— Мразь! Ты заранее готовился. Не удивлюсь, если всю эту кровь в дом ты притащил!
— Неа, тут твоя сестрёнка постаралась. Я просто воспользовался моментом. Сэл не увидела разницы между нами и с удовольствием отдалась. Мне!
Опять удар. Под дых. Дыхание перехватывает.
— Ты изнасиловал мою жену! — орёт на меня.
— Это не доказать… — еле выдавливаю из себя.
— Вот ты уёбок! — ещё один удар.
— А ты не думал, что не один ты её любишь? — произношу после того, как отдышался.
— Так не любят! Любимую девушку добиваются.
— А я пробовал… Но она кроме тебя никого не видит.
— И не успокоился? Решил по подлому получить?
— Я не сразу понял, что она не видит разницы между нами. Было уже поздно… Я рассказал ей обо всём, перед тем, как она упала с яхты. Но она не помнит.
— И, слава Богу! Иначе я бы пришёл к тебе гораздо раньше, — цедит агрессивно слова.
— Как они? Девочка родилась раньше времени…
— Не твоё собачье дело! — с рыком. — Твоя роль в их жизни закончилась. Ты просто осеменитель. Это моя жена и моя дочь, — делает акцент на словах "моя". — Я тебе говорил, что ничто не заставит меня их оставить. Даже не пытайся! Раздавлю!
Я знаю, что он не шутит. Вижу по его глазам.
— Как ты узнал? — спрашиваю у него.
— Не один ты — ушлый гений! Не трудно было сопоставить некоторые детали. С твоим появлением в нашем доме она изменилась. Стала нервной, дёрганной, не спала по ночам. Да и начальник охраны под давлением признался, что выполнял кое-какие её задания. Понимаю, что боялась мне рассказать, как всегда хотела всё разрулить сама. Не пойму только одно — зачем помогала тебе решать проблемы?
— У неё спроси… — от меня он не узнает, что между нами было гораздо больше, чем просто секс.
— Приблизишься к ним — пожалеешь! — предупреждает, прежде чем уйти, громко хлопнув дверью.
Трудно это сделать, зная, что у тебя растёт дочь.
Кое-что узнал от отца. Он сказал, что девочка родилась маленькая и слабенькая, но с помощью врачей и бойцовского характера быстро пошла на поправку и уже через месяц их выписали из больницы. Ему я причину своего интереса не рассказал, иначе шокировал бы новостью — он стал дедом.
С целью забыться, вынести всё это, направил все силы на тренировки, о чём сильно пожалел.
Меня несколько месяцев мучили редкие боли со сдавливанием в области сердца. А тут на стадионе я почувствовал невыносимую жгучую боль в груди и потерял сознание.
Очнулся в больнице через несколько дней. Оказалось, мне сделали операцию, разорвалось сердце. Читал где-то, такое бывает от сильных чувств или страха, но не думал, что случится со мной.
Долго восстанавливался. Про футбол и бокс пришлось забыть.
Но пока лежал в госпитале, понял — хочу хотя бы разок увидеть дочь. Мог умереть и никогда на неё даже не взглянуть.
Поэтому наблюдал и ждал возможности поговорить с Сэл во время их прогулок с дочерью.
Мне повезло, и я даже смог подержать на руках Доротею. Имя красивое, действительно, Богом дарованная. И очень похожа на маму…
Но эта выходка мне вышла боком.
Уже вечером Алекс снова появился на пороге и без рукоприкладства доходчиво объяснил, что сделает, если я ещё раз появлюсь рядом с Сэл и дочерью.
Мне пришлось от них отказаться, пока сегодня она не появилась на пороге аудитории.
Как же это всё сложно!
Наши дни.
Сельванна.
— Я не буду судить Алекса, он оберегал свою семью, — подвожу итог словам Тома. — На его месте я бы поступила точно также.
— Я бы, наверное, тоже…
— Он принял чужого ребёнка, как своего. Любит дочку больше жизни и очень переживает за неё.
Том прислоняется к стене и медленно сползает на пол.
— Я… просто хочу хотя бы иногда видеть её не со стороны, — смотрит на меня с мольбой. — Не претендую на отцовство, иначе он увезёт Тею.
— Если всё обойдётся, я обещаю — решу эту проблему.
— Я буду молиться за её здоровье, — обещает Гарнер.
— Мы все будем… — хлюпаю носом.
Слёзы опять из глаз.
Том поднимается и обнимает меня. Большой и тёплый. И родной… Сейчас, как никогда родной…
— Она поправится. Я знаю. Я же смог… — тихо в мою макушку.
Я задираю голову и заглядываю ему в глаза. Грустные сейчас, но такие же живые карие, как у Теи. И улыбка, как у него.
В дочери гораздо больше от отца, чем от меня.
— Не уходи, пока всё не решится, — прошу его, прижимаясь к нему.
Он нежно поглаживает по голове.
— Не уйду.