Как вчера во мне бушевал шторм, так сегодня был полный штиль. Я не выспалась и не хотела ни о чём думать.
— Тебе всё равно от меня не скрыться! — сказала между парами Маша. — Даю тебе время до вечера. Будь мужиком и расскажи уже, что там у вас с Тёмой!
Что ж, я много раз прокручивала в голове, как рассказываю Маше всё. И каждый раз это звучало жалко и грязно. Но теперь выхода нет.
За работой я не заметила, как пролетел день.
И сюрприз-сюрприз — у дверей меня ожидала знакомая сине-фиолетовая машина. Машиных рук дело, я уверена. Вообще-то не думала, что после вчерашнего он захочет еще что-то выяснять.
Ладно, воспользуюсь ситуацией и с комфортом доеду до дома, хоть и придется заплатить очередным бессмысленным разговором.
— Поговорим спокойно, когда доедем? — спрашивает Артём, выделяя слово «спокойно», когда я усаживаюсь на пассажирское сиденье.
— Думаешь, это реально?
Он усмехается, хотя веселья в его улыбке ни одного миллиграмма.
По дороге я включаю музыку, ибо тишина между нами давила.
— Нервничаешь?
— Вот еще!
Он качает головой, давая понять, что не верит. Я отворачиваюсь, бездумно считая пролетающие дома за окном.
Артём некоторое время молчит после остановки недалеко от моего дома. Я его прекрасно понимаю, так как тоже хочу расставить все точки над «и», но не знаю, с чего начать.
— Начну с начала…
Артём произносит это, разворачиваясь ко мне. Мне не остается ничего другого, как отзеркалить его позу. Я прячу улыбку, так как его слова точно совпадают с ходом моих мыслей.
— Завязалось всё не лучшим образом… Ну для тебя, видимо. Мне-то было неплохо…
Я качаю головой и фыркаю.
— Кто бы сомневался. Не ты ведь чувствовал себя грязным использованным носком и не спал ночами, думая о последствиях.
— Во-первых… господи, почему носком? — он делает брови домиком и взмахивает руками, недоумение сквозит в каждом жесте.
— Не знаю… — почему-то именно эта аналогия пришла мне на ум. — Отстань вообще. Не об этом мы говорим, — я надуваю щеки, показывая, что не намереваюсь обсуждать носки.
— Хорошо, но ты ведь и сама была не против в ту ночь…
— Знаю, и от этого мне еще паршивее было.
— Да уж, всё сложно…
— Это точно. Пожалуй закончим на этом.
Он хватаем меня за плечи разворачивает обратно, когда я уже хотела открыть дверцу.
— Вот уж нет, Ли́са. Ты отсюда не выйдешь, пока всё мне не выскажешь. А я тебе. Я не понимаю, чего ты хотела и вообще зачем была со мной. В один момент казалось, что всё по-настоящему, ты была такой искренней, а потом ты выходила за порог и на людях вела, будто мы вообще никто. Я постоянно пытался понять, когда ты была настоящей!
Я почувствовала, как поменялась атмосфера. Сейчас Артём был серьезен.
— Могу сказать тебе то же самое. Я не знала, что я значила для тебя. И наше начало не добавляло уверенности. Ты тоже отстранялся, когда рядом была Маша. Я до сих пор не понимаю, что у тебя к ней? Она тебе нравится?
Звягинцев уставился на меня, будто я предложила ему отведать свежайших дождевых червей.
— Ты серьезно?
— Вообще-то да. Я видела, как ты на нее смотрел…
Он покачал головой.
— Мы с самого детства вместе, она мне вместо младшей сестры. В школе я даже слишком опекал ее, так что мы часто ругались из-за этого. Я до сих пор ловлю себя на мысли, что порой изображаю из себя ее папочку. Но я никогда не мог даже подумать рассматривать ее в качестве девушки.
Я вздыхаю. Его слова кажутся правдивыми. Но всё равно до конца не могу осознать, что могла так ошибаться.
— То есть ты была такой отстраненной из-за Мари?
Я силой проталкиваю из себя слова. Наверное, я никогда и ни с кем не была столь откровенна, как сейчас. И это так сложно. Страшно сказать слишком много и стать уязвимой.
— Да. В какой-то мере. Мне было страшно, что когда-нибудь ты всё прекратишь, и все будут с сочувствием похлопывать меня по плечу. Уж лучше пусть никто не знает.
Я замолкаю и отворачиваюсь, не в силах сейчас смотреть в его глаза. Но кожей ощущаю, что его взгляд по-прежнему прикован ко мне.
— Ну и в общем всё так и случилось. Столько раз хотела спросить — почему?
— Почему не спросила? Я думал, что если спросишь, то я очень сильно ошибся и хоть что-то значу для тебя.
Наши взгляды встречаются. В горле застревает ком от того, сколько эмоций сейчас в его голосе. Глаза начинает щипать, сжимаю пальцы и впиваюсь ногтями, чтобы удержать себя от таких не нужных сейчас слез.
— Я много раз собиралась, но всегда что-то мешало… Так почему ты в итоге свалил в закат? — последнее предложение заканчиваю, наверное, слишком резко. Но во мне сейчас столько непонимания, что не могу сдерживаться.
— Всё так же нелепо, как и у тебя… Я не мог понять, почему ты со мной: просто от нечего делать? Или… — он замолкает подбирая слова. — Сейчас трудно сформулировать, но тогда мне казалось всё вполне логичным, как бы цинично ни звучало. Одним из вариантов я предполагал деньги.
Меня будто придавило роялем из тех самых кустов.
— Что? Деньги? Ты правда так думал? Я разве хоть раз просила?
— Ты заставляла меня сомневаться в себе!
— Господи, но при чём тут деньги? В голове не укладывается! Или… — у меня начинают складываться детали пазла. Минимум несколько раз он был свидетелем моих денежных трудностей, а в тот день я говорила… — Так ты про мошенников и кредиты?
— Это стало катализатором. Я планировал откровенно поговорить с тобой, но ты весь вечер рассказываешь про гребаные восемьсот тысяч!
— Да я же просто делилась переживаниями! У меня и мыслей таких не было. Вернее, были, конечно, всё это так давило, и я искала любые выходы. Но я бы никогда не попросила об этом!
— Как ни странно, но я знаю. Правда, понял это гораздо позже. Казалось, что уже ничего не поделаешь.
— Ну да, придумал себе что-то, ушел в закат, а потом стыдно было признать неправоту?
— Ну как-то так… — он грустно улыбается.
— Ну что ж, прекрасно, что мы всё выяснили. Мне стало легче. Наверное. Ну пока нет, но станет, — пока говорю, дергаю ручку, пытаясь открыть дверь.
— Мы не закончили, Ли́са, — мягко говорит он.
И я рискую и тоже называю его по имени:
— Закончили, Тёма, — и мне нравится, как звучит его имя. Я знаю, что он не просто так затеял этот разговор. И мне хочется верить, что мы действительно еще не закончили. Но прямо сейчас я не могу спокойно рассуждать. Мне хочется забиться в уголок и хорошо всё осмыслить. Бросаться в его объятия только из-за того, что он всё рассказал, я не собираюсь.
Распахиваю наконец эту чертову дверь и выпрыгиваю на морозный воздух.
— Тебе придется передумать, — почти смеясь, кидает мне вслед Артём.
— С чего бы?
— С того, что ты мне нравишься. А я тебе.
— Много возомнил!
Я с наслаждением захлопываю дверь, так что машина содрогается, и иду к подъезду.
Не учитываю только подтаявший днем и замерзший к вечеру снежный накат на дороге. Происходит пренеприятнейшее знакомство моего копчика, затылка и локтей со льдом.
— Святые пирожочки… — хриплю я от боли, даже не пытаясь встать.
— Видишь, тебе нельзя от меня уходить, — на лету выдает Артём и присаживается рядом. — Ты как? — он приподнимает мою голову с обледенелого асфальта.
— Ты знаешь, тут неплохо, пожалуй полежу еще немного, чтобы в полной мере ощутить всю горизонтальность и твердость окружающего пространства.
Звягинцев смеется. Подхватывает меня и аккуратно ставит на ноги. А я, дезориентированная, заваливаюсь ему на грудь.
— Стоп, ну не здесь же, сначала ты должна на мне жениться!
Я смеюсь и тут же скрючиваюсь от боли.
— Поехали-ка в травмпункт.
— Да сейчас всё пройдет!
— А если сотрясение?
Я хмурюсь.
— Думаешь?
— Не знаю. Но твой полет был хоть и недолог, но фееричен. Забирайся в машину.
В травмпункте я немного жалею, что согласилась. В очереди передо мной пять человек, а парень со сломанной ключицей надолго застрял в кабинете.
Артём пододвигается ближе и шепчет, щекоча мне ухо:
— Не кисни, вот посмотри на ту оптимистичную женщину — вся в крови, а песни поет.
Я прыскаю и утыкаюсь ему в плечо. Женщина на другом конце холла действительно ужасно пьяна и тихонько напевает Лепса, перед этим во всеуслышание объявила, что кровь не ее, а ее «врагов» и мы можем не переживать за нее.
Позже скорая привозит девушку со сломанной рукой. И моя очередь сдвигается. Артём в очередной раз предлагает поискать какой-нибудь платный травмпункт.
— Мы зря тут час сидим? Скоро моя очередь!
— Так и скажи, что хочешь подольше побыть со мной.
— И когда ты успел стать таким самонадеянным?
Понимаю, что я тут надолго, и пишу маме и Маше, где я оказалась, успокаиваю, что всё не так страшно.
«Когда ты успела?» — спрашивает Фомичёва в нашем чате.
«Последний день ноября всегда как-то так себе проходит», — отвечаю и понимаю, что ровно год назад мы расстались с Артёмом.
«Тёма пишет, что может быть сотрясение! Он с тобой?»
— Ты написал Маше?
Он пожимает плечами и улыбается.
«Вряд ли, но проверим. И да, Звягинцев тут», — отвечаю на сообщение подруги.
«Он как-то причастен к твоему падению? — спрашивает Злата. — Если да, то может составлять завещание».
Я показываю Артёму пост.
— Я так-то спас тебя. Чувствуешь, в воздухе рыцарством запахло?
— Пока я чувствую только запах больницы, лыцарь!
«Отчасти», — отвечаю, мстительно хихикая.
— Улыбочку! — Артём обхватывает меня за плечи, разворачивает и делает селфи.
— Эй!
Я тянусь, пытаясь отобрать у него телефон, чтобы удалить фото, но он вскакивает, а вот мой больной копчик не дает мне аки ниндзя прыгнуть к нему и захватить врага. Звягинцев ухмыляется и ковыряется в мобильнике, стоя посередине холла, куда мне не добраться.
— Что ты там делаешь? — свирепо шепчу я, стараясь сильно не шуметь, хотя на нас и так все косятся, а окровавленная женщина затянула Серова «Я люблю тебя до слез». Звягинцев еле сдерживается, чтобы не начать кататься по полу.
— Господи, когда я успела попасть в психушку?
Пиликает мессенджер, и я получаю сообщение от незнакомого контакта. Во вложении файл — наше фото с Артёмом. Он состроил такую милейшую мордашку, что хочется потыкать его в щечку, мое же лицо изображает испуг человека застуканного за ночным разграблением холодильника.
— Что за!..
— Правда мы милашки? — Тёма усаживается рядом приобнимает одной рукой за плечи и утыкается носом мне в щеку. Дыхание перехватывает — я так скучала по нему. Даже не понимала, насколько сильно. — Я скучал.
— Откуда у тебя мой номер?
— Догадайся.
— Предательница.
— Хороший друг, ты хотела сказать.
— Р-р-р!
— Я сказал ей, что мы встречаемся.
— Что?! — я натурально хотела придержать глаза, чтобы не выпали. — А ты не торопишь события?
— С тобой по-другому нельзя.
«Артём сказал, что мы встречаемся?» — пишу в чат.
«Нет. А вы встречаетесь? Поздравляю!»
— Вот ты врунишка!
— И что ты мне сделаешь?
— О, я придумаю, поверь.
— Ну накидай варианты.
«Наконец-то» — читаю сообщение от Златы.
— Что за… предательницы! — бессильно откидываюсь на спинку сиденья. Не могу до конца осознать абсурдность всего происходящего. Может, я до сих пор в обмороке валяюсь на дороге и всё это бред моего поврежденного сознания?
Звягинцев сидит с улыбкой Чеширского Кота
В итоге у меня оказались ушибы и легкое сотрясение. Мне выписали лекарства и сказали записаться к неврологу.
У дверей квартиры я вдруг предлагаю Артёму зайти на чай. И тут же готова сквозь землю провалиться. Я ведь еще даже не простила его и вообще хотела всё обдумать. Я не слбиралась так быстро сдаваться! В смысле вообще не планировала сдаваться!
Святые пирожочки, о чём я думаю? И чем?
— Считаешь, уже пора знакомиться с родителями?
Нет!
— Нет, это просто вежливость: я предлагаю, ты отказываешься, все счастливы.
— Но я хочу чай.
— Домой придешь и попьешь.
— Хочу сейчас.
— Уже очень поздно. Ты время видел?
— И ты хочешь ночью в бурю выгнать меня? Ты такая жестокая!
— По тебе МХАТ плачет.
В момент, когда открываю дверь в квартиру, в коридоре уже оказывается мама, с любопытством оглядывая нас обоих.
И что мне остается?
— Проходи. Мама, это Артём. Это Елена Михайловна, моя мама.
Надеюсь, это не будет самой большой ошибкой в моей жизни.
Я всегда думала, что знакомство с родителями будет одним из самых неловких моментов. Но почему-то всё проходит очень непринужденно. Папа был сдержан — я заметила, как он присматривался к гостю, но, слава богу, не задавал неудобных вопросов. Только Арина выскочила из комнаты в одной пижаме и поинтересовалась, не взяла ли я Артёма в заложники. Мама тут же отправила ее обратно спать.
— Проводишь меня? — спросил Артём, когда я планировала уже закрыть за ним дверь.
— Вот еще. Кто из нас мужчина?
— Я первый раз в этом подъезде, могу заблудиться. А тебя будет мучить совесть до конца твоих дней, что погубила меня во цвете лет.
— Сейчас нарисую карту.
— Так себе у тебя турфирма. Неси ответственность по условиям договора.
— И какие же были условия?
— Всегда быть рядом.
Я мучительно краснею. Этот его полушутливый тон и серьезный взгляд рвут мое сердце на куски. Если сейчас я захлопну дверь, не смогу уснуть до утра, фантазируя, что могло бы случиться. Я вздыхаю, быстро сообщаю маме, что отойду, обуваюсь и выхожу в подъезд.
Мы спускаемся на один пролет. Господи, только малолетки зависают в подъездах, но сейчас, когда Тёма так пристально смотрит мне в глаза, мне всё равно. Мучительно медленно он склоняется ко мне, его лисья улыбка посылает электричество по натянутым нервам. Хочется, чтобы он прекратил меня мучить, и хочется, чтобы это никогда не заканчивалось.
— К черту, — бросает он и молниеносно сокращает расстояние между нашими губами.
Мы кусаем друг друга, зарываемся в волосы, гладим и сжимаем ладонями друг на друге любой доступный кусочек кожи. В животе всё скручивается, дыхания не хватает. Я теряю счет времени.
— Надо срочно остановиться, — тяжело шепчет Артём, и его рука замирает на моем животе возле пуговицы джинсов.
Я киваю и утыкаюсь ему плечо. Не хочу его отпускать, мозг лихорадочно ищет варианты.
— Твоему мозгу сегодня лучше хорошо отдохнуть.
Я кусаю Артёма за шею. А он меня за мочку уха.
— И что дальше? — задаю самый важный вопрос.
— Тебе придется ответить за сегодняшний вечер.
— Ого! И как же?
— Симметрично — познакомиться с родителями.
— Эй! — я стукаю его кулаком в живот. — Не думала, что ты такой злопамятный.
— Вообще-то я сама доброта, дам тебе целую неделю свыкнуться с этим.
— Это же он подвозил тебя несколько раз в том году? — спрашивает мама, когда я наконец возвращаюсь в квартиру. Она улыбается, Артём совершенно точно расположил ее к себе.
— Ты видела?
— Конечно. Вы встречались?
— Можно сказать, да.
— А сейчас?
— Похоже, да.
Мама потрепала меня по голове и пожелала спокойной ночи.
Какое уж тут спокойствие!