— К-конечно, я оставлю для вашего господина места, — пробормотала я, справившись с удивлением, и, не забыв о своем плане, будто невзначай уточнила: — А на чье имя бронировать?
— Обойдемся без имен, мой господин хочет сохранить инкогнито.
Мысленно застонав, что не смогу ничего разузнать заранее об этом загадочном дворянине, вида я не подала и кивнула в ответ:
— Хорошо. Я передам своим работникам пожелание вашего господина. И, если вы скажете время, в которое он приедет, мы постараемся…
— Не стоит, — дроу отмахнулся. — Мы и сами справимся. Главное, чтобы нам никто не мешал, дабы не возникло недопонимания и неприятностей… у вас.
— Я это тоже учту.
— Прекрасно… — он отвесил мне легкий поклон. — И спасибо за представление, Вита’Луна, меня оно действительно впечатлило. У вас прекрасный голос, видимо, сами боги наградили вас. Уверен, господин тоже оценит его по достоинству. И я бы…
— Я спою что-нибудь… особенное, — когда он немного замялся, я поняла, о чем он хочет мне сказать — слуга хочет угодить своему господину. Чтобы он точно остался доволен, — специально для него.
Вот и прекрасно! Конечно, оперу я ему петь не буду, но вот бельканто обязательно продемонстрирую. Тут так не поют: то ли не умеют, то ли не знают, как… Или же вовсе не могут: кто его знает, как голосовые связки у этих нелюдей устроены.
Мужчина, который так и не удосужился представиться, а я, находясь под впечатлением от его галантного поведения, вовсе забыла спросить его имя, на этой ноте попрощался и, откланявшись, ушел. А я, допив вино, наконец стянула треклятую маску. И ладонями провела по лицу, избавляясь от мерзкого зуда, который всегда возникал, когда я долго её носила.
— Будешь пить? — не оборачиваясь, спросила Анику, узнав знакомый легкий цокот каблучков.
— Да… пожалуй, — робко произнесла девушка, присаживаясь на соседний стул.
Привстав, я дотянулась до чистого бокала за стойкой, разлила крепкое вино и пододвинула один Анике.
— По твоему молчанию и громкому сопению догадываюсь, ты недовольна тем, что я задумала.
— Гос… — я посмотрела на неё тяжелым взглядом, и она, осекшись, сразу поправилась: — Вита. Да, мне это не нравится. Однако также я недовольна тем, что тебя поставили перед таким выбором!
Её голос перестал быть робким, с каждым словом он становился всё более уверенным, громким. А под конец она даже стукнула кулачком по стойке. И сама это устыдилась, отведя взгляд. Но лишь на мгновение, чтобы вскоре вновь посмотреть на меня. И я увидела в её глазах решимость. Да, она переживает. И хочет как лучше. Также понимает, что она мне помочь сейчас никак не может, и её это сильно огорчает.
***
— Не переживай, — я накрыла её ладонь своей и легонько сжала. — Всё будет хорошо. У меня хоть есть шанс выбрать того, кто будет посимпатичнее.
Аника тяжело вздохнула и качнула головой.
— Вот только легче ли вам от этого? Вот если б по любви, а не из-за нужды.
— Любви? — я горько усмехнулась. — Мне, Ани, нужно думать о деньгах и том, как найти того, кто с Листаром такое сотворил. Кто убил его на моих глазах, а не о любви.
Выпив, мы ещё немного помолчали и перешли к обсуждению деловых вопросов. Аника принесла книгу гостей, расхода продуктов из кухни. Мы забронировали места для господина того галантного дроу, попутно вслух рассуждая, кто же это может быть, что даже инкогнито хочет сохранить. У нас вроде не бордель, приличное заведение. Пусть и не «элитное», однако и такое, куда и богачам не зазорно ходить. Решили, что, возможно, он с любовницей хочет послушать моё пение. Я сразу приуныла. Аника — обрадовалась. Я ей сразу напомнила, что сегодня опять заходил Ваэрдеш, дал мне всего два дня, и она поникла ещё сильнее, чем я.
Через час мы с ней, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись работать дальше и доделывать свои дела. Уже привычное дело — обе засиживались допоздна, работали на износ… Всё-таки не иначе как само провидение и подарок свыше для меня — эта девушка. Вряд ли без неё у меня всё так замечательно сложилось бы. Да, есть трудности. Да, есть сложности. Но со всем можно разобраться.
В своем кабинете я просидела до двух ночи. Только когда глаза заслезились от усталости, а я не смогла разобрать и буквы, убрала всё в сейф и отправилась спать.
Завтра будет непростой день. Дел, как всегда, много. Плюс гость этот…
Наскоро приняв душ, я легла в кровать и, завернувшись в теплое одеяло, как в кокон, закрыла глаза, продолжая думать о том, кто же тот дворянин. И, уже когда меня окончательно сморило, последняя мысль была: а если тот, кто убил моего супруга, окажется невероятно знатным? Что тогда мне делать? Ведь голос у него был такой… властный. И снова у меня ничего не сошлось в моих рассуждениях. Да, голос был властный, однако, будь он, убийца, таким уж «знатным», то вряд ли бы приехал один, без слуг или хоть какого-то сопровождения. И стал ли он марать свои руки о какого-то помощника дипломата? Вот она, загадка, которую я пока никак не могу разгадать…
…Магический будильник своим мерзким звоном и дребезжанием всегда напоминал мне о старых, советских железных монстрах. Точно такой же был у бабули — огромный, выкрашенный в голубую краску. Трезвонил так, что гудела голова. И всегда возникало желание, слыша тот трезвон, выбросить его в окно.
***
Разлепив глаза, я нащупала на тумбочке этого орущего монстра. Выключила. И рухнула обратно на мягкие подушки, но лишь затем, чтобы через секунду перекатиться на другую сторону кровати и, недовольно шипя, ругая себя за то, что засиживаюсь допоздна, подняться.
Первым делом, ещё до того, как умыться, я открыла свой гардероб, пересмотрела все свои платья. Решила, что нужно приобрести пару новых для выступлений. И на сегодня присмотреть что-то особенное. Чтобы таинственный гость даже моим видом остался более чем доволен.
Приняв прохладный душ, я, быстро собравшись, надев простенькое платье, забежала за листами, старыми списками и зашла на кухню, где уже колдовал Квил, мой шеф-повар. Который, будучи тоже неместным в этом городе и стране, жил, как и мы с Аникой, и охранником Фэлом, здесь, в здании клуба, в комнатах на втором этаже.
Пока я наслаждалась завтраком, а Квил заканчивал с заготовками на вечер, мы попутно обсудили, на меню какой расы сделать в этом месяце акцент. Какие блюда в этом пользовались особой популярностью, чтобы повторить их, а какие — можно вычеркнуть из-за того, что нашим гостям они не пришлись по вкусу. Потом мы сверили наличие алкоголя, решив заодно расширить ассортимент бара. Ну а дальше пошла рутина: что нужно купить, каких поставщиков сменить, раз их продукты не отвечали нашим стандартам или они показали себя не исполнительными. С кем договориться о поставках.
За это время, пока мы работали, к нам присоединилась Аника, однако она, быстро позавтракав, пошла в зал. Вскоре должны были прийти уборщицы, и ей предстояло проследить, чтобы они не халтурили, ничего не пропустили. Заглянул и Фэл, но тот, как и всегда, взял тарелку и сразу ушел, чтобы нам не мешать.
День как день. Работа, заботы… Я поймала себя на мысли, что такая вот рутина мне нравится. И я чувствовала себя в эти моменты живой. Занималась чем-то, и не было времени на тоску или злость. Желание мести отходило в эти минуты на второй план и… мне было хорошо. Однако потом я выходила на улицу и видела дроу. Наступал вечер — и вновь повсюду беловолосые мужчины со странной кожей. И это даже хорошо — они напоминали мне о том, почему я здесь. Не давали расслабиться.
И очередной день пролетел незаметно.
Съездив с Квилом на рынок и сделав все дела, я отправила его обратно в клуб одного. Сама же вышла у центральной площади, где находились одни из лучших магазинов. На платьях для выступлений экономить я не собиралась. А на белье я вообще никогда не экономила.
Провела я там чуть больше, чем планировала, поэтому в клуб уже вбегала. Надо было успеть помыться, привести волосы в порядок. Переодеться. Накраситься! И ещё проверить, как у всех дела обстоят… Отрепетировать новые песни с музыкантами.
В шесть вечера, под бой городского колокола, двери в клуб распахнулись. Все мои работники были на своих местах. Я — наблюдала, как и ранее, за этим с балкона. И, проверив, что всё в порядке, ушла к себе в кабинет заниматься опять бумажной работой, попутно распеваясь.
Без десяти восемь ко мне постучался Петер, предупредил о том, что скоро мой выход. А я уточнила, пришел ли тот гость, для которого забронировали балконы, и получила утвердительный ответ. Правда, когда я поинтересовалась, как он выглядит, мужчина лишь пожал плечами, сказав, что сам не видел, а наших охранников оттеснили в сторону.
Поблагодарив его, я сразу убрала бумаги в сейф. И вот я снова смотрю на картину и свет в одиноком оконце, отгоняя тоску.
Маска на лицо. Последний взгляд в зеркало, проверяя, что макияж в порядке. И спускаюсь вниз, тихонько напевая песенки, разогревая связки.
Вдох-выдох…
***
Сегодня ответственный день. И впервые за все эти дни от мысли, что, возможно, там сейчас сидит тот, с кем мне придется лечь в постель, чтобы сохранить свою независимость от бандитов и деньги, почему-то затряслись колени.
Выйдя на сцену, пока она была погружена во мрак, я попыталась разглядеть того, кто сидит на большом балконе, ближайшем к сцене. Но, увы, зрение у меня было не таким острым. Разглядеть я смогла лишь то, что кто-то, вероятно и дворянин этот, одет во все белое.
Как я и обещала вчера дроу, сегодня мой репертуар был особенным. Я повторила лишь одну из песен, которые пела. Выбрала более сложные. И это возымело фурор. Мне ещё никогда так долго и искренне не аплодировали. А последнюю песнь, как и планировала, я выбрала с небольшой вставкой колоратурного пения…
Не зажечь свечи за здравие,
И нельзя в помин души,
Мне досталось испытание
Быть ни мертвым, ни живым.
И, взлетев в объятья вечности,
Словно птицы над рекой,
Мы в бою пропали без вести,
Не найдя в земле покой…
Когда я днем репетировала эту песню, пока вокруг суетились работники, я не могла погрузиться в текст, мелодию. Пела на автомате, помогала музыкантам подобрать ноты…
А сейчас, отдавшись музыке, растворившись в ней, поя сердцем и душой… я поняла, что эта песня и про меня. Про то, что и меня родители, родственники считают пропавшей без вести. И моя мама наверняка до сих пор льет слезы. Ищет меня… Не может нормально спать. А я не могу даже передать ей весточку, что жива…
Мы не погибли, мы просто ушли,
Просто ушли в небеса.
На безымянных высотах земли
Наши слышны голоса.
Будут вечно наши матери
Ждать о нас любую весть,
Все, кто веры не утратили
В то, что мы свете есть.
Не живые и не павшие…
(Н.Носков «Без вести пропавшие»)
Я до последнего сдерживала слёзы. Но затем они сами бурными ручьями полились из глаз…
И под конец я просто подняла голову вверх и отдалась на волю эмоциям, вложила все чувства, боль и тоску в песню, изливая душу…