СЕЛЕНА
Открываю глаза от будильника на телефоне. Понимаю, что так и заснула на диване. Телевизор продолжает работать, мелькают новости и я, подняв пульт с пола, выключаю его. «Нужно принять душ!». Бреду в ванну, привожу себя в прядок и завтракаю. Сегодня воскресенье и я обещала приехать к родителям на обед. Моя старшая сестра Габи с мужем и детьми тоже должны приехать. На часах уже 11:30 и я собираюсь в дорогу. Родители живут за городом, поэтому нужно поторопиться, чтобы успеть к обеду. Уже выходя из квартиры, застаю у дверей курьера, который доставляет мне букет красивых розово-белых пионов с запиской «Прости за испорченный вечер. А.Х». Вздыхаю, ставлю его на стол и уезжаю.
Вечером возвращаюсь в Лондон. Настроение улучшилось. Дома у родителей, где я выросла и провела самые беззаботные годы, мне всегда становилось лучше. Уютно, тепло, вкусный домашний обед, мамины пироги, маленькие племянники. Мы с ними бегали в саду по газону, играли в футбол и тискали маленьких лабрадоров. «Господи, как же давно я так не веселилась! Как в детстве!» Вспоминаю о завтрашней встрече и снова становится на душе тяжело. Мало того, что завтра знакомство с Джеком Картером, так ещё видеть Алекса, а разговаривать с ним вообще нет желания. Вспоминаю его взгляд и как он просил дать ему шанс. «К чёрту! Не хочу! Такие как он, неисправимые кобели, не стоят шанса», — со злостью думаю я. Если он до тридцати не повзрослел, то так и будет гулять всю жизнь. Я понимаю, что Алекс не виноват в том, что Роберт Дэшвил — гавнюк, но почему-то ужасно злюсь на него из-за той блондинки, которая липла к нему, из-за его репутации бабника. Всё это ужасно бесит меня. Бесит, что он такой очаровательный и сексуальный, и что он мне начинает нравиться. «Если так пойдёт, уволюсь!»
Захожу домой, ставлю пакеты с продуктами на стол и смотрю в смартфон.
Сообщение от Джеймса: эй, как вчера повеселилась?
Я: не очень
Джеймс: всё же было хорошо.
Я: да, пока один урод не испортил мне настроение.
Джеймс: хочешь поговорить?
Я: лазанью будешь?
Джеймс: ещё бы! + смайлик со слюнками.
Я: тогда жду тебя.
Джеймс: уже мчусь.
Улыбаюсь, мне очень нужна сейчас поддержка друга. Мы любим готовить вместе и болтать. У Джеймса всегда получается поднять мне настроение. Подруг у меня никогда не было, не считая начальной и средней школы. А потом, как только парни стали обращать на меня внимание, все подруги сами куда-то испарились. Джеймс заменяет мне всех, даже со старшей сестрой Габи и мамой я никогда не была так близка. Только с ним я могу поделиться своими переживаниями. И про историю моего первого любовного опыта на первом курсе только он знает.
Включаю сборник танцевальной музыки и начинаю готовить. Когда приезжает Джеймс, я уже приготовила бешамель и приступаю к болоньезе. Собираем с ним лазанью и ставим в духовку. Сидим на диване в гостиной и потягиваем вино, которое он принёс.
— Ну, так что случилось?
Рассказываю вчерашнюю ситуацию. Джеймс молчит с помрачневшим лицом.
— Он пожалеет, — загадочно сжав зубы, бормочет он.
— Что?
— Не бери в голову, — после паузы добавляет. — Ты знаешь, этот Роберт говнюк какого ещё поискать. Считает, что всё и всех можно купить в этой жизни, поэтому и ведёт себя так. Его все недолюбливают. А что твой Хардфорд?
— Что? Врезал ему. Извинялся. Цветы вон прислал. Просит дать шанс, — улыбнувшись, добавляю: — Но я решила, что хватит с меня. Сразу не стоило соглашаться на свидания с ним. Как дура, повелась на его очарование.
— Ого, подруга, значит, он точно тебя зацепил. Ты обычно сразу всех отшиваешь, — смеётся Джеймс, обнимая рукой за плечо.
— Неправда, — улыбаюсь я. — За последние полтора года я аж пяти парням давала шанс. Никто из них не дотянул даже до месяца свиданий, а два вообще после третьего слились, — смеюсь я.
— Кстати, смотри, — Джеймс берёт смартфон и скидывает мне сообщение.
На скрин-шоте с какого-то сайта про богатых и известных фото с вечеринки, на котором мы с Джеймсом в обнимку танцуем танго. И заголовок: «Наследник известной империи наконец-то показал свою девушку! Кто она эта таинственная незнакомка, которая так страстно танцует танго с Джеймсом Сазерлендом? И бла-бла-бла…»
«Твою ж…! Только этого мне не хватало!» — ругаюсь про себя, закатываю глаза и смотрю на Джеймса.
— Представил?! Они издеваются? Один танец и пять минут посидели за одним столиком?! Вот журналюги выкручивают! — возмущаюсь я. — Добьешься от них опровержения и всё.
— Мама жаждет с тобой познакомиться, — улыбается он.
Я на него пристально смотрю. Джеймс становится серьёзным и заправляет мой локон волос за ушко.
— Сэл, ты знаешь как я к тебе отношусь. Мы понимаем друг друга с полуслова, и я знаю, что никогда не встречу такую же как…
— Нет, Джеймс, мы с тобой уже говорили на эту тему, — в страхе от последующих слов перебиваю его я. — Одно дело в университете перед сокурсниками прикидываться, другое в жизни, — возмущаюсь я. — Я не хочу погрязнуть в обмане перед родными и… и… вообще всеми. Тем более, ты всегда на виду. Вот, пожалуйста, доказательство, — показываю на телефон. — Потом не выпутаешься из этой лжи никогда!
Джеймс задумчиво смотрит на меня. Отводит взгляд, играя желваками.
— Это не жизнь, Джеймс, я так не смогу. Ты же знаешь, для меня не приемлемы свободные отношения в браке.
Опустив голову, он допивает вино и тихо говорит:
— Прости, Сэл. Я дурак! Ты достойна большего, достойна любви, а не того, что я тебе могу дать.
Я смотрю на него обиженно, а потом отворачиваюсь. Он толкает меня плечом:
— Извини. Я больше не буду об этом. Мир?
— Мир, — отвечаю я.
— Обещаю, больше не говорить об этом, — он обнимает меня рукой, прижимает к себе и целует в висок.
Понедельник 8:30.
Сегодня я снова надела своё белое платье с квадратным вырезом. Еду на работу. Паркуюсь, достаю с заднего сиденья портфель и бумажный пакет с коробкой. Захожу в офис.
— Оливия, доброе утро!
— Доброе утро, Селена! — улыбается она.
Подхожу к стойке Джинни и ставлю на неё пакет.
— Привет, Джинни!
— Привет!
— Передай это Алексу Хардфорду, когда он вернётся, — говорю я и захожу в свой кабинет.
У него в девять слушание в суде, раньше двенадцати часов он не вернётся. Встреча с Джеком Картером назначена на 14:00. Нужно подготовиться морально и допечатать текст предварительного соглашения, остальные документы у меня готовы. Открываю ноутбук и продолжаю набор текста.
Приходит сообщение от Алекса: доброе утро!
Я: доброе!
Алекс: очень хочу видеть тебя.
Я: удачи в суде!
Алекс: спасибо!
В 13:50 выхожу из кабинета и иду в переговорную. Замечаю, что Джинни загадочно на меня косится. «Вот же, коза! Не удержалась, видно, и заглянула в пакет, чтобы узнать содержимое! Ну да ладно! Мне всё равно!»
Алекса ещё нет. Джинни приводит в переговорную Джека Картера. Мужчина пятидесяти двух лет в дорогом костюме и очень-очень уверенный в себе. Скорее, до тошноты самоуверенный сноб.
— Мистер Картер, приветствую, — жму ему руку.
— Мисс Доусон, очень приятно, — улыбается он. — Не думал, что вы настолько…э-э… молоды.
Вглядывается внимательно в меня, скользя взглядом с головы до ног и обратно, задержав его в области груди.
— Вы точно справитесь?
Мистер Картер такими масляными, похотливыми глазками на меня смотрит, что у меня появляется желание «сдать» его, чтобы адвокаты жены поимели хорошенько.
— Давайте сначала обсудим дело, мистер Картер, а потом вы примите решение? — говорю я твёрдым и деловым тоном. — Если вы захотите, вам предоставят другого адвоката.
АЛЕКС
Уже 14:40 я возвращаюсь из суда в офис злой, как собака. Прения сторон в суде прошли сегодня как нельзя хреново. Ещё в пробке из-за аварии почти час провёл и опоздал на встречу с Картером. Селена сейчас наедине с этим засранцем.
Выхожу из лифта, подхожу к переговорной и вижу через стекло как Селена с Картером стоят уже у дверей. Он так слащаво что-то ей говорит, слегка наклонив набок голову. Дёргаю дверь на себя и появляюсь в переговорной перед ними. От неожиданности Картер замолкает.
— Алекс, — жмёт мне руку.
— Привет, Джек, — отвечаю я. — Познакомились?
— О, да, — улыбаясь, отвечает Картер.
— Всё обсудили уже? — строго говорю я.
— Обсудили. Осталось проработать нюансы перед встречей с ответчиками, — отвечает серьёзно Селена. — Мне понадобится на это пару дней. Я вам позвоню, мистер Картер, и сообщу день встречи. Всего доброго, — она протягивает ему руку.
— До встречи, мисс Доусон, — жмёт руку в ответ и прищурившись смотрит на меня. — Пока, Алекс!
Я провожаю его сердитым взглядом и перевожу взгляд на Селену, уже смягчив его. Она собирает бумаги со стола, складывает их в папку, не поднимая на меня взгляд.
— Селена?
— Как прошли прения? — спрашивает она.
— Не важно. Нам нужно поговорить, — подхожу к ней ближе.
— Только по делу, мистер Хардфорд, — деловым и холодным тоном говорит она. — У меня ещё через час встреча с новым клиентом и мне нужно пообедать.
— Давай вместе по…
— Нет! — резко обрывает меня и выходит.
Стою какое-то время у окна, задумчиво разглядывая лондонскую суету с птичьего полёта. Позже иду в свой кабинет, пролетая мимо Джинни.
— Мистер Хардфорд, — бежит она за мной, — мисс Доусон передала вам пакет.
Я смотрю на неё в недоумении, потом на пакет. Молча беру его, захожу в кабинет и хлопаю дверью перед носом Джинни. Скидываю пиджак и ослабляю галстук. Подхожу к панорамному окну вплотную и кладу руки за голову, сцепив их в замок. «Что ж за день сегодня такой! Твою ж…!» — ужасно досадно, что не удалось с ней поговорить. Она своим холодом прям окатила меня. Как жжёт в груди неприятно, тревога от неразрешённого вопроса гложет меня.
Немного успокоившись, иду в кабинет к отцу, а по коридору навстречу Селена возвращается с обеда в компании Рика Моргана, нашего штатного юриста. Они весело беседуют, и она ему улыбается. «Какого чёрта, Рик?!» Меня ужасно бесит это. Хочется отшвырнуть его подальше от неё, схватить её в охапку и запереть в кабинете, чтобы никто не приближался. Они проходят мимо, и она не обращает на меня никакого внимания.
«Я должен с ней поговорить. Не могу больше ни о чём думать.» Не выдерживаю и в 17:35 вызываю Селену к себе через секретаря. Она входит в кабинет и стоит у дверей, будто боится пройти и приблизиться ко мне.
— Селена, нам нужно поговорить, — тихо говорю я.
— Мистер Хардфорд, только по работе. Я не хочу обсуждать то, что было в субботу, — устало говорит она.
— Ты продолжаешь сердиться на меня? — улыбнувшись спрашиваю я.
— Нет. На вас я не сержусь. Только на Роберта Дэшвила.
— Почему тогда меня избегаешь? — подхожу к ней ближе и вижу, как она напрягается, будто готовится к схватке.
Селена гордо вздёргивает подбородок и смотрит своими голубыми глазами на меня. Я тону в её бездонных глазах, понимаю, что ужасно хочу её поцеловать и уже не могу себя сдерживать. Она говорит, а я надвигаюсь на неё. Вот я уже совсем близко.
— Мистер Хардфорд, нам нужно прекратить неформальное общение и заняться только работой. Прошу вас, если вы не перестанете…
Протягиваю руку и трогаю пальцами её подбородок. Резко наклоняюсь и впиваюсь в её губы, не давая ей договорить. Наконец-то! Какие сладкие и мягкие губы. Руками сжимаю её талию и прижимаю к двери. Она отталкивает меня, руками давя на плечи, но я продолжаю настойчиво ласкать её губами и языком, через пять секунд она уже обмякает, обвивает мою шею ладонями и отвечает на поцелуй. Какие нежные губы, а ласковый язык сводит меня с ума. Мы целуемся как сумасшедшие, как изголодавшиеся путники. Селена запускает пальчики в мои волосы и издаёт тихий стон, который я с восторгом ловлю ртом. В эту секунду я ощущаю дикий восторг и возбуждение, будто ждал этот поцелуй полжизни. Мои руки скользят с талии на её округлые, упругие ягодицы. «Какая же она мягкая, так и хочется подмять под себя». Я впиваюсь пальцами в её попку и прижимаю к своим бёдрам. Её вкус, её запах пьянят меня, пульс и дыхание учащаются. Какая же она чувственная и страстная, а её отзывчивость на мои касания просто сносит мне крышу. Волна сумасшедшего возбуждения накрывает меня с головой, и я напрочь забываю, что мы в кабинете офиса. Мне кажется, что, если я сейчас же не возьму её, то порвусь, как натянутая струна, и сойду с ума. Но Селена вдруг резко и так сильно отталкивает меня, что я от неожиданности отступаю на два шага назад. Она очень сердито смотрит на меня. «Но почему? Она только что так страстно отвечала на мой поцелуй, а теперь злится», — не могу понять.
— Держите себя в руках, мистер Хардфорд, — строго говорит она и, резко дёрнув дверь, выходит из кабинета.
АЛЕКС
В течение следующих двух недель между офисом, встречами с клиентами и слушаниями в суде, я пытаюсь поговорить с Селеной. Тщетно, она жёстко меня игнорирует. Стала такой холодной и деловой, что одним взглядом подавляет моё желание прикоснуться к ней. Самое досадное, что она прекрасно справляется с работой без моей помощи. Она хорошо освоилась и поладила со всеми коллегами. Ещё Рик с Ником всё время крутятся рядом с ней, флиртуют, она ходит с ними обедать. Все дела у неё идут гладко, даже с Картером она нашла общий язык. Одно сложное, давно тянувшееся дело успешно закончила в суде. Я чувствую себя лишним и не нужным в её жизни. Особенно, когда вижу, как она уезжает с этим «чёртовым» Джеймсом.
Ещё отец со своими расспросами после очередного неудачного слушания:
— Алекс, что происходит? — строго спрашивает он.
— Ничего. Всё нормально, — бурчу я в ответ.
— Так не пойдёт, ты злишься и совершаешь ошибки, — недовольно говорит он. — Что ты творил вчера на прениях сторон по делу Фишера? Где витали твои мысли?
Я тяжело выдыхаю с мрачным взглядом.
— Может тебе нужно отдохнуть? Я передам Нику дела Амудсена и Фишера.
— Не нужно. Я справлюсь. У Ника и так уже три дела в суде.
К концу следующей недели я уже весь на нервах и это жутко мешает мне работать. Заканчивается всё тем, что в пятницу, после неудачного слушания, я напиваюсь сначала в баре, потом приезжаю домой и достаю начатую бутылку восемнадцатилетнего «Чивас Ригал». Я сижу на полу у электрического камина и потягиваю скотч, вглядываясь, как заворожённый, в языки искусственного пламени. Снова и снова вспоминаю страстный поцелуй с Селеной. Это был самый сладкий поцелуй в моей жизни. Ни один я не могу вспомнить так ярко, как этот. Я думаю и делаю вывод, что я вообще ни один поцелуй конкретный не могу вспомнить, даже первый. Набираюсь смелости и звоню ей уже в 23:45, потом 23:50, 23:55. Она не отвечает.
— Мать твою! — злюсь я.
Дурацкие мысли мучают меня о том, где она? с кем она? что делает? Выключаю телефон, потому что никого не хочу слышать и видеть. Продолжаю пить, но это не помогает. Не помогает выгнать из головы её улыбку, её голос, её запах, её поцелуй.
Суббота.
Я так и не включаю телефон, не еду на семейный ужин в наш дом, открываю ещё бутылку двенадцатилетнего скотча из своего бара и продолжаю пить. Вечером снова звоню Селене и после десятого вызова она наконец-то отвечает.
— Алло, — слышу её бархатный голос и тепло разливается в груди.
— Мне нужно тебя видеть, — говорю я заплетающимся языком.
— Зачем? — холодно спрашивает она.
— Мне плохо без тебя, — отпиваю скотч.
— Алекс, ты пьян и бредишь, — спокойно и серьёзно говорит она. — Прими холодный душ и выспись.
— Селена?! — в отчаянии зову её и слышу гудки.
СЕЛЕНА
Сбрасываю вызов. Смотрю на смартфон и вспоминаю наш страстный поцелуй. Я так и знала, что он опасный. Он так потрясно целуется. Какие нежные у него губы, а его руки заставили моё тело изнывать от желания. В его руках я обмякла, как сливочное масло на солнце. После того, как он прижал меня к своим бёдрам, я почувствовала как внизу живота приятно потеплело и я расслабилась. Инстинкты мать их! Предательское тело. Я ненавижу это ощущение, когда я не могу контролировать это, когда природа берёт верх над разумом. Я так долго училась контролировать своё тело, вот и сработал аварийный «стоп-кран». Мозг дал моментальный сигнал это остановить.
Испугавшись, что опять не устою перед его очарованием, я две недели после этого поцелуя холодно игнорировала его. Я думала, что это поможет нам дистанцироваться и заниматься только работой, но я стала замечать, что на работе Алекса это плохо отражается. Он стал рассеянный и злой. На всех огрызался. В пятницу Джинни довёл до слёз, после слушания в суде. «Нет, так не пойдёт! В понедельник напишу заявление на увольнение», — твёрдо решаю я. Так для меня и для него будет лучше. Он не будет мня видеть и вернётся к прежней жизни. Его удручённый вид меня тоже отвлекает от работы.
Ещё Джеймс вчера сообщил, что отец отправляет его в Нью-Йорк открывать филиал. И сколько там ему придётся пробыть он точно не знает. Месяц, три, может больше, пока всё наладится. Но он обещал прилетать по возможности.
Слышу, как гремит гром и лондонское небо за окном рассекает молния. Через несколько минут крупные капли начинают барабанить по стеклу и карнизу. Начинается ливень, приятной музыкой успокаивая и располагая к уютному отдыху с чашкой чая. Иду на кухню завариваю себе чай и открываю ноутбук, чтобы немного поработать. Но я никак не могу сосредоточится на работе. В мыслях полный хаос, они роем кружат вокруг Алекса.
Я подхожу к окну посмотреть, как капли бьют по стеклу. «Погодка прям располагает к ночному просмотру старого кино», — думаю я и кутаюсь в плед. Сажусь с ногами на мягкий диван и включаю «Римские каникулы». Очень люблю старые романтические фильмы. Только во время них я по-настоящему отдыхаю, они не грузят смыслом существования и бытия.
В 23:15 сигнал сообщения отвлекает меня от просмотра.
Алекс: хочу тея виеть
Я: ты пьян.
Алекс: выляни в оно, пожуста
«Он даже написать нормально не может, так сильно пьян», — улыбаюсь я. С недоверием смотрю на окно и решаюсь подойти. Смотрю на улицу, освещённую фонарями, и вижу стоящего под дождём Алекса, промокшего, съёжившегося, и шатающегося. «Ну точно, как брошенный котёнок», — грустно улыбаюсь я. Он поднимает взгляд на мои окна и улыбается, увидев мой силуэт в окне. «Боже! Он еле держится на ногах!» — решаю, что в таком состоянии его нельзя оставлять на улице, тем более под дождём. Можно вызвать такси и отправить домой, но он может не пойти домой, а отправиться дальше пить. Найдёт ещё приключений на свою пьяную задницу. «Хардфорд, мать твою!»
Я пишу ему сообщение: заходи.
Он звонит в домофон, и я открываю. Жду его у дверей, что-то долго его нет. Вступаю ногами в мягкие лоферы, выхожу в вестибюль и вижу его сидящим на ступенях. Наклоняюсь и беру его за плечи, пытаясь поднять.
— Селена, — улыбаясь смотрит на меня и пытается встать, держась одной рукой за перила лестницы.
— Пойдём, Алекс, — подхватываю его за вторую руку, закидываю себе на плечо и помогаю встать.
Медленно преодолеваем последние ступени и заходим в мою квартиру. Я подталкиваю его, чтобы он сел на банкетку, он плюхается на неё и спиной облокачивается о стену. Его джинсовая рубашка и тёмные джинсы насквозь промокли. «Сколько он простоял под дождём?»
— У меня дома в обуви не ходят, — улыбаюсь и кидаю взгляд на светло-бежевые ковры, лежащие на тёмно-коричневом деревянном полу.
Сама скидываю лоферы, в которых выходила в вестибюль и стою перед ним босиком в шёлковой чёрной пижаме. Он смотрит на меня и улыбается. Вот уж точно алкоголь отключает мозг, потому что он улыбается как идиот. Пытается снять свои замшевые дерби, но насквозь мокрые они плохо поддаются. Я присаживаюсь на корточки, чтобы помочь ему и чувствую, как он трогает рукой мои волосы, собранные в небрежный хвост и лежащие на плече.
— Так, Алекс, будешь распускать руки, я выставлю тебя за дверь, — строго говорю я.
Алекс убирает руку и смотрит на меня взглядом обиженного ребёнка. Я снимаю туфли с него, которые надеты на босые ноги, и встаю.
— Вставай, — по-деловому говорю я и беру его за руки, помогая встать.
Алекс, шатаясь встаёт и, держась за моё плечо, идёт со мной. Завожу его в душ прямо в одежде. Он упирается руками в стены, выложенные плиткой, чтобы не упасть.
— Телефон давай, — протягиваю я руку в ожидании. — Что там ещё в карманах у тебя?
Шатаясь он медленно вытаскивает телефон и ключи от квартиры из кармана джинс и отдаёт мне. Я кладу их на плетёную корзину, включаю душ с холодной водой. Она поможет ему немного протрезветь. От неожиданности Алекс открывает рот и округлив глаза, поднимает брови.
— Твою мать! — выкрикивает он.
— Взбодрись немного, — улыбаюсь я.
Алекс стоит под струями холодной воды и смотрит на меня беспомощным взглядом. Когда я вижу, что он сжимает плечи, потому что начинает замерзать, я переключаю на очень тёплую воду и задвигаю стеклянную дверцу душевой.
— Снимай одежду её нужно высушить, — говорю я и отвернувшись складываю руки на груди.
Через несколько мгновений дверца открывается, и я слышу, как мокрая одежда шмякается на пол. Я кидаю её в машинку, добавляю капсулу с гелем и включаю режим короткой стирки и сушки. Поворачиваюсь и через запотевшие стеклянные дверцы душевой вижу обнажённый силуэт Алекса. Чуть смутившись, я отворачиваюсь в сторону
— Согрелся?
— Угу, — мычит он.
Беру большое тёмно-серое полотенце, не поворачиваясь приоткрываю дверцу и протягиваю ему. Выключив воду, Алекс берёт из моих рук полотенце.
— Только, пожалуйста, не поскользнись на мокром полу, — говорю я с опаской и кидаю полотенце для ног на лужу у душевой.
Алекс выходит из кабинки, с обмотанным вокруг бёдер полотенцем, улыбается и облокачивается рукой о столешницу умывальника. Смотрю на него и не могу оторвать взгляд. Он такой милый с мокрыми волосами и каплями воды на плечах. Его спортивный торс не может не радовать взгляд, и я в смущении опускаю глаза. Накидываю ему на голову полотенце для волос и взъерошиваю их, вытирая.
Иду в гостевую комнату и достаю из ящика комода светло-серую футболку и спортивные штаны Джеймса, которые он, иногда, надевает, оставаясь у меня на ночь. Алекс и Джеймс примерно одной комплекции, поэтому одежда должна подойти. Возвращаюсь и протягиваю одежду Алексу. Он шатаясь сердито на меня смотрит.
— Джеймса?
— Какая разница, — отвечаю я. — Ты же не собираешься ходить по моей квартире нагишом?
Алекс улыбается, игриво приподнимая бровь, видимо, представляя эту картину, но потом берёт одежду. Я выхожу из ванной и иду на кухню. Ставлю чайник и завариваю крепкий чай, пока он одевается. Поворачиваюсь к двери, Алекс стоит в дверях шатаясь и рассматривает замутнённым взглядом обстановку.
— У тебя уютно, — заплетающимся языком говорит он. — По-женски так всё. Я так и представлял.
Я улыбаюсь.
— Чай будешь?
— Угу, — мычит, шатаясь подходит к столу и падает на стул.
— С сахаром?
Отрицательно мотает головой, а отворачиваюсь и улыбаюсь: «Какой же он забавный». Вообще пьяные мужчины у меня всегда вызывали отвращение. Многие становятся сразу грубыми и неотёсанными мужланами, ругаются как докеры, орут, на подвиги дурацкие их тянет сразу. Алекс же выглядит таким забавным, милым и немного несчастным, что даже хочется его прижать к груди и пожалеть. Ставлю перед ним чашку крепкого чая с лимоном. Он делает глоток и смотрит на меня мечтающим взглядом.
— Выпей всё, Алекс. Поможет, — улыбаюсь и сажусь напротив.
Он вытер волосы полотенцем, но не поправил их, поэтому они взъерошено торчат в разные стороны. Я не сдерживаюсь и, протянув руку, поправляю их. Алекс ещё сильнее расплывается в улыбке, ловит мою руку, прислоняет к губам, а потом прижимает ладонь к щетинистой щеке. Я аккуратно вытаскиваю руку, а он, продолжая улыбаться, пьёт чай. Почти допивает и ставит локоть на стол, чтобы поддерживать голову. Глаза его начинают закрываться. Засыпает. Я встаю, подхожу к нему и беру за плечо.
— Пойдём, — он непонимающе смотрит на меня, но встаёт.
Я веду его в гостевую спальню. Подвожу к кровати и толкаю, чтобы он сел. Алекс садится и неожиданно обнимает меня руками и прижимается щекой к моему животу. «Как маленький ребёнок, обнимающий маму», — усмехаюсь я. Это так трогательно, что я осторожно запускаю пальцы в его волосы и глажу его голову. Вижу, что Алекс закрывает глаза и вздыхает. Ладонями обхватываю его плечи и опрокидываю на кровать так, чтобы его голова легла на подушки. Потом наклоняюсь и поднимаю его ноги на кровать. Подталкиваю его от края кровати, и он поворачивается на бок, сладко подкладывая ладони под голову. Кидаю ему на ноги лёгкий плед, вдруг замёрзнет, хотя в доме тепло, уже лето. Смотрю, а Алекс уже закрыл глаза. Какой же он красивый и безобидный, когда спит. Я наклоняюсь и провожу рукой по его мокрой чёлке, убирая упавшие на лоб локоны. Он мило, что-то бормочет. Не могу разобрать, что именно, а потом улыбается и шепчет: "Селе…на.".
— Проспитесь, Александр Хардфорд, — говорю я и выхожу из комнаты.