— Ваше величество, а ваше величество! — раздался за спиной у Корина незнакомый голос. Обернувшись, он увидел короткоухую сову, влетевшую в его дупло.
— Да?
— Ваше величество, Стрига сказал, чтобы я побыл с вами. А то что ж вам одному-то сидеть?
— Как хочешь, — ответил Корин. — Только сиди молча, ясно?
Он снова повернулся к огню, а короткоухая сова с синим пером, торчавшим между кроющими перьями, встала в тени, не сводя глаз с короля.
Как известно, на свете нет двух похожих языков пламени, но при этом все они имеют одну и ту же структуру. Картины и образы всегда рождаются в центральной, желтой части огня.
Корин зажмурился, а потом изумленно вытаращил глаза. Он узнал знакомый силуэт и местность из своего прошлого. Эта была та самая пещера в каньонах, где он когда-то впервые открыл в себе дар огнечея! По иронии судьбы этот сверхъестественный дар открылся у него в ночь Последней церемонии, во время которой были преданы огню кости его отца. Корин почувствовал, как желудок его запульсировал, а сознание невероятно обострилось. Постепенно тени в пещере начали обретать очертания, но внимание Корина сразу привлекла одна до боли знакомая фигура, в которой он узнал своего единственного друга той далекой поры. Это был Филипп, пепельная сипуха, зверски убитая его матерью. Пламя в очаге изогнулось и проглотило тень Филиппа. Желтая сердцевина огня задрожала и вытянулась вверх, став тоньше. В следующее мгновение Корин увидел высокую и изящную фигуру еще одной совы. Кало! Она сидела на огромном стволе поваленного дерева. Это убежище было хорошо знакомо Корину, поскольку он сам жил в нем несколько лет тому назад, когда скрывался от Чистых. Он ближе шагнул к очагу, чувствуя, как жар опаляет его клюв. «Этот огонь показывает мне моих друзей. Филипп погиб, а Кало… Кало…» Он зажмурился и пристально вгляделся в самый желудок пламени. В огне что-то горело. Да-да, это был огонь в огне, и в самом его центре была Кало! Внезапно ее фигура растаяла, осыпавшись золой, и Корину увидел еще одну сову. Это была та самая молодая пещерная сова, которая пыталась поговорить с ним сегодня!
— Мой тезка! Корин!
— Ваше величество? — встрепенулась короткоухая сова. — Кто ваш, простите?
— Мой тезка, — медленно повторил Корин, уставившись на короткоухую сову широко раскрытыми, почти пустыми глазами. Увиденные в огне образы снова и снова проносились в его мозгу, будоража самую сокровенную часть желудка. Он знал, что Кало сейчас в Темном лесу. Она была в безопасности, но только временно. В этом Корин был абсолютно уверен. Потому что образы, рожденные в пламени, и сказанные недавно слова Стриги стали складываться в его мозгу в единый и ужасный сценарий. «Мы собираемся запалить поистине огромный костер, какого еще не было во всем совином мире. Это будет последняя ступень нашей Особой очистительной церемонии».
И тут Корин окончательно все понял. В Ночь больших костров Стрига и его подручные будут сжигать сов! Пока об этом знали лишь немногие, самые преданные приближенные Стриги, которые уже начали охоту за нарушителями, отклонившимися от пути «подлинной простоты». А ведь Кало никогда не была простой совой. Она любила читать и думать. Корин очень хорошо ее помнил. Теперь ему было ясно, зачем к нему приходил Кори — он пытался найти помощь у короля, в честь которого его назвали!
— Вы в порядке, ваше величество? Вид у вас, уж простите, такой, будто вы увидели скрума!
— Возможно, я и в самом деле его увидел, — тихо ответил Корин. Затем, не говоря ни слова, он отошел от огня и вспорхнул на жердочку перед отверстием дупла.
— Вы куда это, ваше величество?
Корин лихорадочно соображал. Он собирался немедленно лететь в Темный лес, но не хотел, чтобы этот синеперый шпион об этом узнал. Поэтому он небрежно ответил:
— В лес скрумов, куда же еще? — Он помолчал и пристально посмотрел на короткоухую сову. — Где же еще искать скрумов, как не там?
Улететь с дерева оказалось даже проще, чем он думал. Рассвет только-только занялся. Этой ночью совы трудились допоздна, готовя кострища для завтрашней Ночи больших костров, поэтому так устали, что даже не пошли в столовую на завтрак, а прямиком отправились в свои дупла. Покинув свое дупло, Корин ринулся навстречу рассвету, чтобы выручить Кало, сестру другого Корина, которого он уже спас однажды. Но сейчас спасение Кало могло стать спасением для самого короля.
— Что он сделал? — переспросил Стрига, быстро-быстро моргая глазами. — Отправился в лес скрумов?
— Да, господин.
— Я полагаю, в это место отправляются исключительно для того, чтобы общаться со скрумами! — Стрига помолчал, а потом тихонько захихикал. — Какое чудесное совпадение! Да-да, это просто чудо. Король — так называемый король — якшается со скрумами! Это даже хуже, чем излишество. Это уже… Давайте называть вещи своими именами — это настоящее темно-действо!
«К тому времени, когда он возвратится, — ликовал Стрига, — это Великое Древо станет моим. А затем и все пять царств, и начнется настоящее очищение! Ибо не случайно я пролетел сквозь сумерки веры, отринул опаснейшие излишества, очистил и выщипал себя, чтобы стать подлинным сосудом, призванным вместить в себя это царство!»
Стрига был в полном упоении от собственного совершенства. Очень скоро это дерево перейдет под его крыло. А для тех, кто посмеет оспорить его право на власть, у него приготовлен весьма неприятный сюрприз. После того как на дереве сосредоточились крупные боевые подразделения его элитной Синей дружины, Стрига без труда сумеет захватить дерево силой. Но Стрига не сомневался, что после кульминационного момента Ночи больших костров, после так называемой Особой очистительной церемонии, у него не будет необходимости применять силу.
После этого уже никто не посмеет выступить против него.
— Да это же зеленые совы Амбалы! — радостно прогремел возглас над пьяным деревом, где совы уже начали праздновать Ночь больших костров. Все собравшиеся заухали и захохотали, когда стайка сов, завернутых в плащи из ярко-зеленого мха и лишайников, пролетела над их головами.
— Давненько мы не видели их в Ночь больших костров!
— Это точно! Эти совы из Амбалы привыкли держаться особняком, — поддержал кто-то.
— Что-то мне в этом году и Ночь больших костров не в радость, — процедила какая-то пятнистая совка. — Не нравятся мне эти совы с синими перьями!
— Дрянь паршивая, а не совы!
— Тише-тише, у них же шпионы повсюду, — прошипел воробьиный сычик, слетая вниз и протягивая ореховую скорлупку за порцией забродившего сока.
— Говорят, что король-то наш теперь все равно что пустое место. Даже из дупла своего не вылетает, вот как!
Желудок у Корина болезненно сжался от этих резких слов. Он сделал небольшой крюк на пути в Темный лес, поскольку неожиданно вспомнил, что отправился в путь совершенно безоружным. Лететь к кузнецам было небезопасно, поскольку его могли узнать, поэтому Корин решил тайком украсть несколько угольков из больших костров, подготовленных к завтрашней ночи. По опыту он знал, что на этом пьяном дереве всегда поддерживается один из больших костров, однако сейчас здешние посетители были больше заняты пьянством, чем поддержанием костра, разведенного в опасной близости от ствола дерева. Возможно, когда ночь вступит в свои права, они тоже затеют веселые игры вокруг костров, но пока эти совы больше воздавали должное забродившему соку и песенкам какой-то страшно фальшивившей пестро-перой. Когда совы начали тесно рассаживаться на нижних ветвях дерева, приготовившись слушать очередной куплет незатейливой песенки, Корин понял, что пришло время действовать. Он решил взять немного углей, а заодно прихватить валявшийся неподалеку пустой тубус на цепочке, в котором можно будет перенести свою добычу. Как только бражники переместились на самую дальнюю от костра часть дерева, Корин ринулся вниз, одним быстрым движением схватил тубус и зачерпнул полный клюв углей.
Певица еще не успела допеть первый куплет песни, когда Корин исчез с дерева. Изо всех сил работая крыльями, он мчался в Темный лес — в то самое место, которое он увидел в огне и где рассчитывал найти Кало и своего юного тезку по имени Кори.
Приближаясь к стволу поваленного дерева, он сбросил скорость и тут же почувствовал, как желудок его радостно подпрыгнул при звуке голосов двух сов.
Влетев в самую густую часть черной ели, Корин поморгал, фокусируя зрение на двух совах, круживших над поваленным стволом, время от времени снижаясь и заглядывая в каждую щелку и дырочку.
— Да нет ее здесь! Но она тут была, и совсем недавно.
— Точно. Я видел свежие погадки. И выпавшие перья.
— Надеюсь, это у нее не ранняя линька! Сам знаешь, что Стрига и фельдмаршал требуют доставлять на остров сов в полном оперении. Оно и верно, ведь так они лучше горят.
Корина чуть не стошнило от отвращения и ненависти.
— Не горят, а очищаются, дубина. Когда ты запомнишь? Стрига всегда так говорит, и нам велит. Это же будет великое очищение. Огонек их почистит как следует, чтобы легче воспарили в глаумору.
Корин больше не мог слушать эту мерзость. Открыв тубус, он отломил ближайшую ветку дерева, а затем еще раз сломал ее пополам.
— Эй, что это за шум? Там кто-то есть на дереве!
В тот же миг Корин слетел с дерева с двумя горящими ветками в лапах.
— Пришло время очищения! — громовым голосом проухал он.
— Это же король!
Шрам, пересекавший лицо Корина, сиял, подобно белой полосе на поверхности ледника. Двое приспешников Стриги поспешно надели боевые когти. Это оказались крупные совы — серая неясыть и виргинский филин. Корин намного уступал им по размеру, однако у него было сразу два преимущества — внезапность и огненное оружие. Стая не зря когда-то научила его сражаться с горящими ветками! Вытянув вперед боевые когти, серая неясыть поднырнула под горящие ветки, целясь королю прямо в сердце. Однако она действовала с излишней поспешностью, поэтому не только промахнулась, но и позволила Корину увернуться и отбросить ее прочь. И все-таки эта серая неясыть была серьезным противником. «Почти как наш Сумрак! — невольно подумал Корин. — Ах, если бы Сумрак был сейчас здесь!» Корин принялся изо всей силы крутить ветками, рассыпая вокруг себя защитное кольцо искр, чтобы удержать врагов на расстоянии. Однако он знал, что не может все время действовать в обороне, ибо рискует быстро истощить силы и проиграть. Он должен нанести этим совам серьезный урон или убить их.
Внезапно боковым зрением он увидел какое-то движение справа. Чтобы рассмотреть получше, нужно было повернуть голову, но Корин не мог оторвать глаз от врагов, пытавшихся пробиться сквозь созданный им огненный круг. Что же это такое? Но что бы это ни было, оно быстро привлекло внимание наседающих сов. Они развернулись в воздухе, и в тот же миг Корин почувствовал, как горящая палка в его лапе предательски дрогнула.
— Кало!
Пещерная сова подлетела к королю с зажатой в лапе палкой и мгновенно зажгла свое оружие от его огня. Но оказалось, что Кало была не одна. Внизу прыгал толстый кролик. Он скакал туда-сюда под стволом поваленного дерева, отвлекая серую неясыть и виргинского филина. Корин не верил своим глазам. Это же был его старый друг, таинственный кролик, умевший читать паутину! Своими нелепыми прыжками он отвлек врагов, позволив Кало поджечь палку.
Кало оказалась прирожденной воительницей. Длинные голые лапы давали ей определенное преимущество в бою. Они с Корином вместе ринулись на врагов, которые сражались крыло к крылу, что делало их легкой мишенью. Корин и Кало не обменялись ни единым словом, поскольку инстинктивно понимали друг друга. Они постоянно менялись ролями: когда один атаковал, второй блокировал удары. Вскоре Корину удалось нанести тяжелый удар по левому крылу серой неясыти. Та завизжала от боли, но продолжала сражаться. Кролик тоже ни на миг не переставал скакать, мечась из стороны в сторону, чтобы отвлечь врагов и сбить их с ритма. Но серая неясыть была опытной рубакой. Казалось, раненое крыло не только не ослабило ее, но сделало еще более злобной, агрессивной и удачливой. Когда кролик в очередной раз подпрыгнул, неясыть камнем рухнула вниз, схватила его в когти и отшвырнула прочь. Кровь брызнула в небо. Разинув клюв, Кало с оглушительным визгом ринулась с высоты на серую неясыть, превратившись в рыжую молнию в окружении пылающих искр. Крика не было, только воздух со свистом вышел из легких серой неясыти, когда Кало пригвоздила ее к стволу дерева концом своей горящей палки. Сообщник неясыти пошатнулся в полете, и Корин без труда прижал его к большому камню. И тут произошло непредвиденное. Собрав последние силы, виргинский филин бросился вперед, вырвал у Корина палку и с остервенением ринулся на врага.