Пока они обнимались, Дима решил не тратить время зря и подойти к своим родителям.
— Мам, пап! — обнял и поцеловал первой мать, вручая ей букет, пожал отцу руку.
— Димка! Я так соскучилась! — ласково улыбнулась ему мама, нюхая розы. «Светлана Александровна, может, и хороша, но моя мама выше всяких похвал. Живая, цветущая, яркая, настоящая. И даже маленькие морщинки вокруг глаз её ни капельки не портили. Это сколько же я их не видел? Недели три, а, может, и все четыре. Уже даже не припомню».
— Добрый вечер, Светлана Александровна. — Напоминает о себе Дима. — С прошедшей вас годовщиной свадьбы. — Вручает ей букет красных роз, а сам отчего-то так несвоевременно вспоминает о том, что Анна свой букет забыла у него на заднем сидении….
— Добрый вечер. Ой, какая красота! Спасибо, Дим. — Передаёт букет в руки внезапно материализовавшегося официанта. — Поставьте в вазу, пожалуйста.
— Василий Иванович. — Протягивает руку.
— Привет, Дим. — Пожимает в ответ и похлопывает его по плечу с улыбкой.
— Дочь. — Открывает свои объятия.
— Папуль! — виснет Анна на шее у отца.
— Марина Владимировна, Александр Петрович, здравствуйте! — приходит очередь и его родителей.
— Аннушка, детка, ты так расцвела! — обнимаются с его мамой.
Отлично. Наконец-то официальная часть подошла к концу, теперь можно было и расслабиться. Все берут в руки увесистые папки с меню и погружаются в него с головой.
2 глава. 3 часть. Семейный ужин
"На семейный ужин ко мне пришла
Ошеломлённо стоишь возле стола".
Лев Печеньев
— Мамуль, как вы съездили? Как отпраздновали годовщину? — спрашивает Анна, не замечая, как выразительно при этом посмотрел на неё Дима. «Вначале нужно сделать заказ, а потом уже всё остальное! Разве это не очевидно?»
— Ой, знаешь, нам так повезло с погодой. Правда, Васенька? Мы столько гуляли, что пришлось даже кроссовки купить. Елисейские поля, Триумфальная арка, Монмартр, Базилика Сакре-Кёр, Люксембургский сад, в общем, что я вам рассказываю, вы и сами знаете. Куда не пойдёшь, везде красота! Как же я люблю Париж!
— Кроссовки? Ты серьёзно? — засмеялась Анна, слегка сморщив носик.
«И что здесь смешного, не пойму. — Невольно услышал их разговор. — В чем же ещё Светлане Александровне бродить по городу? Не на каблуках же. Хотя…. Чему я удивляюсь? Анна сама каблуки не снимает. Даже весной на шашлыки умудрилась приехать на высокой танкетке. Исключение составляет только спортзал, кровать и душ».
На протяжении всего вечера Анна без умолку разговаривала, как со своими, так и с его родителями, умудряясь доложить им обо всём чуть ли не поминутно, пока они не виделись. Дима в разговорах не участвовал, только изредка вставлял междометия и кивал, как болванчик.
И уже не в первый раз сам себе задавал чисто риторический вопрос: «Что я здесь делаю?»
— Дим, а ты Маресьева знаешь? — вдруг обращается ко нему Василий Иванович.
— Не так чтобы близко, но встречались несколько раз по работе.
— И как он тебе?
— От себя ничего не могу сказать, но слышал о нём только положительное.
— У меня с ним встреча на днях. Попросил своих безопасников его пробить на всякий случай. Не люблю сюрпризы.
— Вы о Славке Маресьеве что ли? Вась, так мы с ним давно знакомы. Служили вместе. Говори, что нужно. — Предлагает Александр Петрович.
И тут до слуха Димы случайно доносится знакомый смех. Может, показалось? Он теряет нить разговора, пробегает взглядом по просторному помещению ресторана и видит её. Миша. Та самая Миша, о которой он непозволительно часто вспоминал все эти дни.
Ему из-за колонны не видно с кем она сидит, но разве это важно?
Жадно смотрит на незнакомую, по сути, девушку и, с удивлением осознаёт, что успел по ней соскучиться. Бред какой-то.
Она сидит расслабленно, закинув ногу на ногу и элегантно покачивает каблучком. Боже, эти ноги…! Блестящие тёмные волосы рассыпаны по спине и плечам. Он видит только её профиль, но ему хватает и этого, чтобы забыть окончательно, где он находится и с кем.
«Посмотри на меня. Обернись. Я здесь». Ему жаль, что она его не видит. Так хочется заглянуть в её невероятные глаза, поймать нежную улыбку.
— Дим. Дима! Ау! — тормошит его Анна за больную руку, вынуждая рыкнуть от неожиданности. — Ой, прости. Больно, да? — тихо спрашивает она.
— Нет. Всё в порядке. — Берёт себя в руки и, переводя дыхание, садится ровно. — А где родители? — искренне удивляется, что пропустил их уход.
— Они пошли танцевать. Может и мы…?
Ему даже не пришлось ей отвечать, она и сама всё поняла по его красноречивому взгляду. Нет. Он умел танцевать и делал это неплохо. Но не любил.
— Мы ещё долго здесь будем сидеть? — его терпению медленно подходит конец.
— Ты хочешь уйти? Но завтра же выходной.
Смотрит на неё и поражается. «Да, что с ней сегодня такое?!» Ему странно слышать эти слова от Анны. У него не бывает выходных. Никогда. Неужели это так сложно запомнить? Он даже в отпуске всегда работает.
— Ой, прости. Ты же не отдыхаешь. А, может, сделаешь исключение? Мы с тобой давно никуда не ездили вдвоём. Может, слетаем к морю на пару дней? После родительских рассказов, так захотелось романтики.
— О чём ты говоришь? Какая ещё романтика? У нас выпуск горит. А насчёт «давно никуда не ездили», так разве мы с тобой не были в Лондоне на прошлой неделе?
— Это же была рабочая поездка на три дня. Я тебя там и не видела почти. — Обиженно поджимает губы Анна.
Что поделать? Он никогда не скрывал, что он- трудоголик и меняться не собирается. Так к чему сейчас эти необоснованные детские обидки?
— А вы отчего же не танцуете, молодёжь? Здесь такая музыка замечательная! — Светлана Александровна присаживается в кресло, заботливо отодвинутое для неё Василием Ивановичем и обмахивает рукой лицо. — Только жарко очень.
— Да. Жарко. — Повторяет за ней Дима, оборачиваясь к Мише. Только её уже там нет. Неужели ушла?
Быстро пробегается взглядом по залу и с удивлением отмечает, что многие посетители действительно танцуют прямо в центре ресторана. Надо же.
Среди танцующих почти сразу замечает своих родителей. Улыбаясь, наблюдает за ними и его сердце оттаивает. Какие же они у него удивительные! Сколько же в них жизни, света, любви, энергии и это после стольких лет, прожитых вместе.
Когда внезапно вид загораживает кричащее-яркое жёлтое платье. Он морщится. Какой китч! Только по непонятной причине взгляд отвести не может, цепко впивается в детали. Отмечает узкую талию, упругую сочную попу. «Господи ты боже мой, вот это попа! Круглая со всех сторон. Ну, точно персик!» А затем видит ноги. Узнаёт эти ноги мгновенно. Миша?