— Давай, Джейд! — кричит мама снизу. — Мы опоздаем, если не отправимся в путь прямо сейчас. Это долгая поездка. — Я люблю свою маму. Я согласилась остаться и отучиться на первом курсе в Стэнфорде после того, как у нее случился первый приступ паники. Мне потребовалось некоторое время, чтобы убедить ее, что она не теряет “обоих” своих детей и что посещение Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе всегда было моей конечной целью. Я хотела быть со Слоун и уехать подальше от района Залива. В конце концов, она пришла к этой идее, но была непреклонна в том, что она напрявляла.
— Иду! — кричу я, перекидывая рюкзак через плечо. Я в последний раз оглядываю свою спальню. Темно-фиолетовые стены превратились в обгоревшую сирень; кровать не застелена. Я совсем не буду скучать по этому. В моей голове проносятся воспоминания.
Кровать.
Стены.
Запах.
Как только я спускаюсь вниз, я открываю дверцу машины и пристально смотрю на нее.
— Ты же знаешь, что я вполне способна вести машину сама? Вот почему ты купила мне этот симпатичный BMW M8 Grand Coupe. Ты знаешь. Чтобы я могла водить эту смехотворно дорогую машину и быть в безопасности.
Она отмахивается от меня, пристегивая ремень безопасности на пассажирском сиденье.
— Чепуха. Я собираюсь лететь домой. Это прекрасно сработает.
На шоссе произошла авария, которая еще больше увеличила наше время в пути. Поездка была долгой. Так чертовски долго, что в итоге мы остановились на ночь, чтобы разорвать поездку пополам. Но сегодня воскресенье, и я здесь. Окончательно.
Я захлопываю дверь и улыбаюсь маме.
— Я так горжусь тобой, милая, — шепчет она, не сводя с меня глаз. Я люблю свою маму. В ней есть все, о чем только может мечтать девушка, но она не идеальна. Ни один родитель таковым не является, только мой подвел меня немного больше, чем большинство.
— Спасибо, мам. Я ва….
Я слышу позади себя громкий грохот мотоциклов, но не оборачиваюсь. В этом нет смысла. Это будет не он, и байкеры, очевидно, тоже учатся в колледже.
Байки останавливаются прямо возле моей машины, и лицо моей мамы бледнеет, прежде чем широко расплывается в улыбке. Я уже знаю, что она собирается сказать, прежде чем его имя слетит с ее губ.
— Ройс?
Я закрываю рот, все еще отказываясь поворачиваться лицом к звукам.
— Я не ожидала вас — всех вас…
— Привет, ма, я подумал, что приеду проводить свою младшую сестру в ее первый день в новом колледже. Знаешь, наверстывая упущенное за эти годы… — Его голос был как шелк в дурном сне. Вы знали, что не должны слушать, как он колышется на ветру, но вы не можете не быть загипнотизированы им.
Я, наконец, поворачиваюсь к нему лицом, но на мгновение меня сбивает с толку то, сколько байкеров стоит за ним, а также пожилой мужчина на байке сбоку. На всех них одинаковые кожаные жилеты.
— Спасибо, Ройс, но в этом действительно не было необходимости… — Я пытаюсь сдержать язвительность в своем тоне, но я не шутила насчет зубов… Он мне, блядь, больше не нужен, и уже чертовски поздно. Гнев пронизывает меня до кончиков пальцев.
Ройс сует сигарету между ухмыляющимися губами, склонив голову набок, наблюдая, как люди толпятся.
— Нет, герцогиня, это действительно было…
Я вздыхаю, потому что, честно говоря, я не могу трахаться, споря с ним прямо сейчас.
— Ну, спасибо… — Мой взгляд скользит по всем парням. — Теперь ты можешь уйти.
Он снимает шлем, бросает сигарету на землю и тушит ее.
— Я провожу тебя.
— Ройс, — говорит мама. — На пару слов?
— Не сейчас, ма, я же сказал тебе, что приеду навестить тебя в следующие выходные. Я здесь только для того, чтобы убедиться, что Джейд устроится.
Я облизываю губы, закатывая глаза.
— Хорошо. — Я бросаю свой рюкзак ему в грудь. — Ты можешь нести это. — Раздается несколько ворчаний и смешков от его друзей, но я игнорирую их всех и направляюсь к парадным дверям. Есть еще одна причина, по которой он здесь. Ему плевать, как я устроюсь. Он больше не Ройс Кейн. Он большой плохой байкер с большими плохими друзьями и с дырой размером с Марс в груди, где раньше было его сердце.
После того, как мы забираем детали о моем общежитии у снобистки в главном фойе, мы поднимаемся по лестнице и находим мою комнату. Друзья Ройса, очевидно, все хотели остаться внизу. Кроме одного. Его зовут Джипси, и он должен быть примерно того же возраста, что и я, или между мной и Ройсом. После его очевидного интереса к каждой девушке стало ясно, почему он здесь. Извращенец.
— Псих, твоя сестра горячая штучка. В ней есть вся эта экзотическая штука, которая происходит с ней.
Я поворачиваюсь лицом к ним обоим, мои глаза пронзают Джипси. Как раз в тот момент, когда я собираюсь выругать его и послать к черту, я впервые за сегодняшний день смотрю на него. Молодой, со светло-каштановыми вьющимися волосами и дерзкой улыбкой. Это соседский мальчик в кожаном мотоциклетном жилете. Я могу себе представить, что он привлек бы к себе больше внимания, чем уделил бы.
— Ты не в моем вкусе. — Я поворачиваюсь к своей двери, вставляя ключ. — И кто такой Псих?
— Мы позаботились о том, чтобы у тебя была своя комната… — говорит мама, прерывая мой вопрос и указывая на двуспальную кровать.
— Каким образом? — удивленно спрашиваю я.
Мама пожимает плечами.
— Мы убедительны.
Мое сердце замирает.
— О. — Конечно. Деньги равны власти, и у Кейнов есть все это.
— Хей. — Рука Ройса касается моего подбородка, поднимая мое лицо к своему. — Я буду навещать тебя каждые выходные.
— Ройс? — бормочу я, хотя его хватка так крепка, что мои губы выпячиваются.
— Что? — спрашивает он, его глаза изучают мои. Это нужно прекратить. Я ненавижу его.
Он бросил меня.
— Действительно, в этом нет необходимости. У меня здесь тоже Слоун и Мэтти. Мне не нужно, чтобы ты берег меня здесь, как делал это дома.
Он смеется, отступая в сторону.
— Ты не знаешь, как я теперь держу своих домашних животных.
Я с вызовом поднимаю брови, скрестив руки на груди.
— И как это происходит?
Он пронзает меня простым взглядом.
— Я не знаю. — Затем он переводит взгляд на маму, его фальшивая улыбка очевидна. — Я присмотрю за ней.
Мама кивает, притягивая меня к себе для последнего объятия.
— Ладно. Мне лучше отправиться в аэропорт. Я планировала провести день с тобой, но все это движение задержало нас.
— Все в порядке, мам. Я люблю тебя, — шепчу я, крепко сжимая ее.
— Я тоже тебя люблю.
До того, как я поступила в Стэнфорд, и когда я сказала родителям, что буду учиться, чтобы получить медицинскую степень, я наполовину ожидала, что они усомнятся во мне. Много. Но они этого не сделали. Выбор был между этим или политической наукой. Политика была моим планом Б, если я не поступлю в мед. Я знала, что также могла бы стать великим политическим консультантом, но мое сердце и страсть горели не там. Я благодарена, что поступила в медицинскую школу, даже если я знаю, что это будет долгий, утомительный путь, я все равно хочу его пройти.
Мама уходит, и я остаюсь в комнате наедине с Ройсом и Джипси.
— Рой, я серьезно. Тебе не нужно быть здесь.
Он плюхается на мою кровать, опершись на локти. Он чертовски красивее, чем я его помню. У него красивые черты лица, но потом кто-то подошел и вырезал в них все острые углы. Татуировки только подчеркивают его индивидуальность. Как будто он всегда должен был носить татуировки. Его голубые глаза блуждают по моему лицу, а густые, как перья, ресницы веером расходятся по напряженным скулам. Это чертовски несправедливо. Почему он должен выглядеть так, как он выглядит? И черт возьми, он явно тренируется с тех пор, как уехал. Он всегда был высоким и худощавым, но то, как вены на его шее и руках набухают до поверхности кожи, говорит мне, что в эти дни он относится к тренировкам более серьезно.
— Ах, я знаю.
— Почему? — спрашиваю я, открывая коробку, одну из шести. Мне нужно заняться чем-то другим, а не таращиться на него. — Почему тебя это волнует?
Он, кажется, обдумывает мои слова, его глаза сканируют меня с головы до ног.
— Потому что ты сейчас в моем городе, так что это справедливо. Но вот в чем дело…
Я смеюсь.
— Я не заключаю с тобой сделку, Ройс.
— О, ты будешь… — Он ухмыляется. — Итак, вот в чем дело. Теперь ты в моем городе, и у меня есть враги. Плохие. Мне не нужно, чтобы они добрались до тебя, чтобы добраться до меня.
Я закатываю глаза, роняю коробку на пол и перебираю фотографии, которые высыпала на свою кровать.
— Почему тебя это волнует?
Моментально.
— Я не знаю. Но у меня нет времени спасать тебя, если тебя заберут, а потом я должен буду объяснить маме и папе, что их драгоценная хорошая девочка попала в плен к плохим мужчинам.
Я усмехаюсь, мой язык пробегает по губе, когда я поднимаю глаза прямо на него.
— Прости, ты только что сказала "драгоценная маленькая хорошая девочка"? — Я знаю, что должна замолчать, но я слишком возбуждена. — Я не была драгоценной маленькой хорошей девочкой около… хм… — Я замолкаю, поднося палец к вискам, наслаждаясь его молчанием. Мне кажется, я слышу, как Джипси бросает “о черт” на заднем плане, но опять же, я слишком возбуждена, чтобы упустить эту возможность. — Четыре гребаных года, Ройс. А те плохие люди, о которых ты говоришь? — Я стискиваю зубы, моя губа скривилась в оскале, а глаза сузились. — Почти уверена, что я видела и похуже. Но, конечно же, старший брат. — Я поворачиваюсь, наклоняюсь и поднимаю с пола еще одну коробку, поворачиваясь к нему лицом, бросаю ее на кровать. — Все, что позволяет тебе спать по ночам.
Я бы гордилась своим возвращением, если бы предыстория не была такой чертовски печальной.
Он встает с моей кровати, пока не оказывается почти прямо передо мной.
— Проверь сегодня вечером под своей кроватью, герцогиня. — Он наклоняется, пока его губы не оказываются у моего уха. — Потому что я буду монстром, скрывающимся под ней. Куда бы ты ни пошла, я буду рядом. С кем ты будешь разговаривать, я узнаю. — Он откидывается назад, его холодные, бесстрастные глаза игнорируют меня, как будто я всего лишь таракан, на которого нужно наступить. — И ты ошибаешься…
— Как так? — говорю я, поворачиваясь, чтобы посмотреть, как он проходит через мою комнату, берет мой сотовый телефон и что-то набирает в него.
Он свирепо смотрит, швыряя мой телефон мне в грудь.
— Ты не видела худшего, потому что это должно было исходить от меня, и поверь мне, когда я говорю, что я охранял тебя с этой стороны всю твою гребаную жизнь. — Его рука лежит на ручке двери, когда он открывает ее, а Джипси проскальзывает у него под мышкой с другой стороны. — Я сменил номера телефона. Черт возьми, используй это. — Затем он хлопает моей дверью сильнее, чем когда-либо появлялся в моей жизни.
Мне потребовалось пару часов, чтобы устроиться в своей комнате, прежде чем мне стало чертовски скучно, и я позвонила Слоун.
— Эй! — выдыхает она в трубку. — Ты здесь? Мэтти вернется только на следующей неделе, и мне скучно!
— Да! — Я сообщаю ей детали своего общежития, а затем жду, пока она поднимется.
Я все еще не рассказала ей о Ройсе. На самом деле я этого не хочу. Во-первых, потому что она была сильно влюблена в него, когда мы были детьми и во-вторых, я не знаю, что на самом деле делает Ройс в моей жизни. Это почти слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я не могу доверять ему так, как раньше. Он уже не тот мальчик, каким был раньше. Теперь он чувствует себя рассчетливым. Как змея в траве, ожидающая удара.
Раздается стук в дверь, вырывающий меня из моих мыслей, вызванных Ройсом, и я распахиваю ее перед Слоун и еще одной девушкой. У нее темные волосы и раскосые глаза; я предполагаю, что у нее какое-то азиатское происхождение. Но я могу ошибаться, поэтому я не буду высказывать это предположение вслух.
— Ура! — Слоун притягивает меня к себе, чтобы обнять. Я позволила ей, хотя мы с ней обе знаем, как сильно я ненавижу, когда нарушается мой личный пузырь. — Ух ты, твое общежитие намного лучше моего!
— Да, хотя я бы хотела, чтобы у меня был приятель по койке.
— Кстати, о, — объявляет Слоун, указывая на девушку рядом с ней. — Джейд, это Нелли, Нелли, это Джейд.
Нелли тычет в меня локтем. Я оцениваю ее внешность. Ярко-фиолетовые волосы на концах темных корней и очень эксцентричный стиль одежды. Полосатые носки до бедер, короткая кожаная мини-юбка и топ без бретелек, раздавливающий и выпирающий ее сиськи до небес.
— Привет…
— Итак. — Слоун плюхается на мою кровать. — Как прошла поездка с твоей мамой? Она, наконец, в порядке с тем, что ты далеко от нее?
— А, — отвечаю я. — На самом деле ей намного лучше. Поездка прошла нормально, но потом появился Ройс, и это…
— Подожди! — Слоун резко встает с моей кровати. — Ройс вернулся?
— Кто такой Ройс? — спрашивает Нелли у меня за спиной, вертя в руках фотографию, которую я уже разместила на комоде, на которой мы пятеро на лодке, когда были моложе.
— Эм, — быстро начинаю я, но прежде чем я успеваю вставить слово, Слоун прижимает ладони к моим щекам, возвращая мое внимание к ней.
— Расскажи мне все.
Я отбрасываю ее руку.
— Нечего рассказывать. Он приехал домой в прошлые выходные на свой день рождения и рассказал нам, что последние четыре года работал в мотоциклетном клубе.
— О боже мой… — Слоун пускает слюни, ее рот широко открыт. — Он сексуальнее, чем был, когда мы были моложе?
— Что? Я не буду отвечать на этот вопрос. Он мой брат.
— …Сводный брат, и мы все знаем, как он…
— Похоже, мне нужно с ним встретиться, — ухмыляется Нелли, сидя на моей кровати. Я не упоминаю, что едва знаю ее и что ей определенно не следует сидеть на моей кровати, хотя это подтверждает ее уверенность. — В каком он клубе? — Дальше спрашивает Нелли.
— Что? Ах, я не помню. — Я не хочу говорить им больше, чем я уже сказала. Не то чтобы меня волновало, найдут ли они его сексуальным, просто я не хочу говорить о нем прямо сейчас.
— Мы можем сменить тему? — бормочу я, собирая свои длинные волосы в высокий хвост. — Как еда. Где мы можем достать еду?
Мы находим небольшое местечко за пределами кампуса. Это типичная закусочная "жирная ложка" с глянцевыми красными кожаными сиденьями, проверенными полами и усталыми официантами. Я проскальзываю в кабинку и просматриваю меню.
— Так чем еще занимался Ройс? — спрашивает Слоун. Я игнорирую ее. Я не могу петь и танцевать под дудку Ройса ни сегодня, ни когда — либо. Когда официантка подходит к нашему столику, я улыбаюсь ей, благодарная за то, что отвлеклась.
— Я буду двойной чизбургер с дополнительным беконом, пожалуйста.
— Хорошо, — стонет Слоун. — Но мы собираемся куда-нибудь в эти выходные. Верно, Нелли?
Нелли кивает.
— Ага. Есть место, куда я хожу каждые выходные. Мы заберем Джейд.
Я ныряю в свой бургер, игнорируя их разговоры о том, какие мальчики в универе. Сказать, что мне это неинтересно, вероятно, будет преуменьшением. Моя сексуальная жизнь-это то, что я защищаю, поэтому я отключаюсь и копаюсь в своей картошке фри.
— Ты знаешь, где твои занятия в понедельник, Джейд? — Нелли расспрашивает.
— Я так думаю. — Я кладу в рот еще одну жареную картошку. Краем глаза я вижу, как открывается дверь, но не обращаю на это никакого внимания. — Я имею в виду, что у меня есть университетская карта и все номера моих классов, так что я предполагаю, что их будет нетрудно найти.
Я смотрю на Слоун, которая смотрит через плечо Нелли и на новую группу, которая только что вошла. Я наклоняюсь, чтобы посмотреть, на кого она таращится.
— Слоун… — Я толкаю ее плечом. Моя подруга откровенна, когда дело доходит до того, чего она хочет. Вся задняя часть закусочной теперь занята группой парней. Отсюда практически можно почувствовать запах тестостерона. Конечно, Слоун вынюхивала футбольную команду школы, как собака в жару.
— Да? — Она хлопает ресницами, глядя на меня, и когда я оглядываюсь на группу, я вижу, что пара из них уже наблюдает за нами. Ну, наверное, за Слоун больше, чем за мной. Она красивая рыжеволосая бомба с большими сиськами, а я странная брюнетка с жуткими глазами. Слоун всегда говорила, что я совершенно не обращаю внимания, когда дело доходит до моей внешности, и что я-мечта каждого парня. Я на это не куплюсь. Она моя лучшая подруга, конечно, она собирается это сказать.
Усмехнувшись, я качаю головой.
— Ты ужасна. — Я лениво оглядываю группу, когда один парень ловит мой взгляд, который внимательно наблюдает за мной. Его растрепанные светлые волосы напоминают мне древний пепел, а его темные глаза, как магнетические шары, притягивают меня. У него загорелая кожа, широкие плечи и строение лица модели GQ.
Он привлекателен. На самом деле, это вопиющее преуменьшение. Он горяч, как гребаный грех, и я бы с радостью встала на колени в церкви в воскресенье за то, что проглотила это. Мгновенно я игнорирую свои мысли и направление, в котором они пошли. Я не могу позволить себе влюбляться. Ни сейчас, ни когда-либо.
— Джейд! — Теперь настала очередь Слоун потребовать моего внимания.
— Хм? — отвечаю я, поднося стакан к губам.
Слоун переводит взгляд с меня на парня, а затем ухмыляется. Отключиться от горячего парня-не такая уж плохая вещь, но когда у тебя есть лучший друг, который любит выкрикивать тебе все, что угодно, это так.
— А, понятно. Ну, не прекращай свой трах с глазами из-за меня…
Нелли оглядывается через плечо, наконец-то сообразив, на что мы уставились. Я замечаю, что она заметно замирает, ее лицо вытягивается, прежде чем она поворачивается ко мне лицом.
— Я бы даже не стал пытаться. Моя сестра знает их, и они не те, за кого себя выдают.
— Я и не собиралась.
Покончив с едой, мы все встаем и направляемся к двери. Все это время (все несколько шагов) я чувствую на себе взгляды. Это Слоун. Она делает это, и это чертовски сводит меня с ума. Я ненавижу куда-либо ходить с ней. Как магнит, я поворачиваюсь к ним, проходя мимо, но мои глаза снова находят Пепельного Блондина, и мое сердце ускоряется в груди. Ни улыбки, ни хмурого взгляда, он просто наблюдает за мной. Я не знаю, пугает это меня или заводит, я соглашаюсь на первое, потому что опять же, я не могу позволить себе заводиться. Холодный воздух бьет меня по лицу, когда мы выходим на улицу, спускаемся по лестнице и направляемся к потрепанной "Хонде" Нелли. Это маленький хэтчбек, который выглядит так, как будто лет четырнадцать назад он чего — то стоил. Я сказала, что мы можем взять мою машину, но Нелли настояла на своей.
— Итак, мои мама и папа-это те отвратительные родители, которые были вместе слишком долго… — Нелли обращается, Бог знает к кому. — На самом деле это так тревожно, потому что они все еще целуются за завтраком.
— Вздох… — бормочет Слоун, открывая пассажирскую дверь и сдвигая сиденье вперед, чтобы я могла проскользнуть на заднее сиденье. — Я хочу этого однажды.
— Ну, — бормочет Нелли, пристегивая ремень и заводя машину-после осечки. — Ты не получишь этого ни от одного из парней там… — Ах, так вот куда она направлялась.
— Они тебе не очень нравятся, да? — Я хотела пошутить, но как только это слетает с моих губ, я слышу язвительность в своем тоне.
— Нет, — подтверждает Нелли, выводя нас на шоссе. — Я не знаю.
— Почему? — спрашиваю я, не в силах остановиться.
— Давай просто скажем, что в твоих интересах не ходить туда.
В воскресенье я провожу весь день, собирая все свои книги, которые мне понадобятся в понедельник, включая, но не ограничиваясь приготовлением еды. Я люблю хорошую еду на вынос и жевать картофельные чипсы с шоколадом, но мое тело может выжить только на мясе, овощах и углеводах. Да, я сказала углеводы.
Я ложусь в постель в конце дня, когда на прикроватном столике загорается мой телефон. Я бесцельно тянусь к нему, зная, что это будет Слоун. Она, наверное, пьяна.
— Алло?
— Джейд…
Ужас наполняет мое тело.
— Да?
— …Ты мне нужна. Встретимся сейчас внизу.
— Я не могу. Я хо…
— …Сейчас.
— Хорошо, — шепчу я, мой голос падает до смертельного уровня. Повесив трубку, я прижимаю телефон к груди и лежу так несколько секунд. Я бы никогда не освободилась от этой жизни. Скованная его инициалами. Я никогда не буду свободна, чтобы жить своей жизнью. Он всегда очень ясно давал понять, что я никогда не буду свободной. Я всегда буду в долгу перед ним, и мне всегда придется быть доступной для него.
Я сбрасываю одеяло со своего тела и на цыпочках хожу по комнате, как делала бы дома в любое время, когда мне нужно было улизнуть.
Я хватаю свой телефон и отправляю ему еще одно сообщение.
Хочешь, я надену костюм?
Нервно покусывая губу, я жду его ответа.
Нет.
Я задыхаюсь от собственного дыхания. Знания, что он прямо внизу, ждет в своем модном внедорожнике, достаточно, чтобы высосать из меня жизнь. Я быстро надеваю обтягивающие спортивные штаны и майку, прежде чем накинуть толстовку и застегнуть молнию.
Вдыхай и выдыхай. Ты делала это тысячи раз, Джейд. Возьми себя в руки.
Я засовываю телефон и ключ от общежития в карман и спускаюсь по лестнице. Я не хотела начинать свой учебный год так.
Мне требуется одна секунда, чтобы найти его машину, стоящую на холостом ходу у обочины. Я иду прямо к нему и открываю пассажирскую дверь, прежде чем скользнуть в мягкую, теплую кожу.
— Привет, Джеймс.
— Джейд, — рычит Джеймс, поворачиваясь ко мне лицом. Как только его глаза встречаются с моими, весь страх и неуверенность, которые я чувствовала несколько мгновений назад, рассеиваются. Мои плечи расправляются, когда сила разливается по моим венам.
Я облизываю губы.
— Я не ожидала тебя здесь сегодня вечером.
Его рука касается моей щеки, его большой палец ласкает мою губу, где он нежно ее дергает.
— Я не могу позволить моему кролику начать свой учебный год без большого взрыва.
Я прочищаю горло, но рвота почти выходит наружу, поэтому я заставляю себя сплюнуть в горло, чтобы сдержать ее. Я к этому привыкла. Это случалось со мной каждый божий день почти сразу после того, как Ройс ушел. Я не знаю, почему это началось. Я не спрашиваю, и он не говорит, мысленно заключенная в клетку без выхода. Но где-то за эти четыре года все изменилось. Это превратилось во что-то большее без каких-либо дополнительных действий с моей стороны. Я к этому привыкла. В первый раз, когда это случилось, он пробрался в мой дом, в мою комнату. Я помню время, потому что мои часы ярко вспыхнули на прикроватном столике. 3:05 утра Я ненавижу сейчас 3:05 утра. Сначала он ничего не сказал. Его рука ласкала мое бедро из-под одеяла, его холодные часы "Ролекс" вызывали мурашки по всей моей коже. Он трахнул меня той ночью. Заставил себя войти в меня одним толчком. Я вскрикнула, но он зажал мне рот рукой, чтобы больше не шуметь. Я была потрясена. Я не знала, что делать. Мне было пятнадцать лет, и до той ночи он что-то значил для меня.
Тьма приветствовала меня в то время, когда мне нужно было чувствовать себя в безопасности, теперь я купаюсь в ней, чтобы не сойти с ума. Свету плевать на проклятых, так что с проклятыми я и осталась. Я помню цветные точки, которые танцевали по комнате, когда боль пробежала между моих бедер. Он разорвал мои стены одним ударом, так что я восстановила их с помощью боли и крови, которую он забрал у меня. Он никогда не говорил. Я чувствовала, как его влажный член входит и выходит из меня, как нож, вращающийся в открытой ране. Слезы полились из моих глаз, но он не остановился. Наконец, он замедлился достаточно, чтобы я почувствовала, как он пульсирует внутри меня. Он приподнялся, высвобождаясь, и наклонился между моих бедер, целуя кровь с моей теперь обнаженной и изнасилованной области.
“Я собираюсь научить тебя стольким вещам, Джейд. В конце концов ты научишься любить это. Жаждать этого. Ты научишься подчиняться мне, когда бы я ни пришел, по вызову. Приведи себя в порядок.”
Я вздрогнула, но знала, что лучше не отстраняться от его прикосновения. Во второй раз, когда он изнасиловал меня, я попыталась отстраниться от него. Он заставил меня заплатить за это, но не так, как вы ожидали от него. У Джеймса было искусство, которым он издевался над своими жертвами, а я была его вечной кистью. Он использовал меня, чтобы нарисовать своих новых жертв, а затем передавал следующему, чтобы одолжить. Он бы сказал, что я особенная, что мои удары не похожи ни на какие, которые он видел раньше. Я хотела сжечь всю художественную студию вместе со всеми остальными внутри нее.
— Останься со мной на ночь, а я высажу тебя здесь рано утром. У меня в отеле звуконепроницаемые стены. — Он ухмыляется, а затем выводит нас со стоянки. Я смотрю в окно и наблюдаю, как молодые люди смеются со своими друзьями. Они понятия не имеют, как им повезло. Не обращая внимания на то зло, среди которого я существую, вот почему я никогда не могла влюбиться ни в одного мальчика. Независимо от того, насколько они горячие или как они заставляют меня себя чувствовать.
Отель хороший, но, конечно, это так. Пентхаус, насыщенные красные цвета и стеклянные окна, выходящие на Голливудский бульвар.
Джеймс протягивает мне стакан, наполненный спиртом янтарного цвета, ослабляя галстук. Его голубые глаза встречаются с моими, такие голубые. Так знакомо. Я отхлебываю остаток жидкости, не обращая внимания на жжение, которое поселяется у меня в горле.
— Спасибо, — шепчу я, как только мой голос становится стабильным.
— На колени.
Я повинуюсь, опускаясь на пол.
— Сними свою одежду. — Он швыряет галстук через всю комнату, снимая ремень. Он несколько раз хлопает ремнем по ладоням, а затем его глаза встречаются с моими, когда он кладет его на кровать. — Твой брат вернулся.
— Он такой, — тихо говорю я, глядя на Джеймса из-под ресниц. Его рука касается моей щеки, а большой палец скользит по моим губам.
— Так красиво, Банни… — Мой желудок сжимается. Он опускается на мой уровень и медленно поднимает меня с земли, кладет на кровать, отступая назад, чтобы рассмотреть мою наготу. Его рука опускается под брюки, когда он вытаскивает себя и качает, его глаза на моем теле. — Все это принадлежит мне, не так ли?
Я сглатываю, кивая головой.
— Да.
— Раздвинь ноги.
Я делаю это, расширяя их, пока он не встает между ними, одной рукой проводя по моему соску. Каждый раз, когда его ладонь мягко скользит по моей груди, я прикусываю внутреннюю сторону щек, пока мой рот не наполняется металлическим вкусом крови. Мне нужна боль, чтобы отвлечься от того, как его нежные прикосновения разрушают мою душу.
Он падает на меня, пока я не оказываюсь на спине. Его член у моего входа, его нежные поцелуи покрывают всю мою шею, когда он скользит внутрь меня. Сексуальное насилие бывает всех цветов радуги, это не просто черно — белое. Он продолжает свое нападение. Тот же танец, которому я научилась и теперь двигаюсь без особых усилий. Он переворачивает меня, берет сзади, сбоку, я сверху, он снова сверху, позиции меняются, но одно всегда остается. Темперамент его любовных ласк остается мягким, чувственным. Это такой секс, которым вы занимались бы с кем-то, кого вы любите всем сердцем, с вашим мужем или вашей женой. Только после четвертого раза я поняла, почему он так поступил.
Потому что он хотел не просто моего тела.
Он тоже боролся за мою душу.
Он никогда бы этого не получил. Я спрятала ее в таком месте, куда ни один мужчина никогда бы не рискнул войти, чтобы забрать ее. Единственная проблема в том, что теперь ее никто не найдет.
На следующее утро я стою под горячим душем, и вода стекает по моему ноющему телу. Он может делать это медленно, но он обязательно делает это в течение нескольких часов. Часов. И так часами напролет. Я дрожу, выбираясь наружу, и как только я возвращаюсь в свою комнату, я захлопываю дверь и выжимаю полотенце.
Первый день первого курса в новом колледже.
Я направляюсь к своей косметичке и начинаю. Эта рутина естественна для меня. Скрыть, изобразить улыбку. Макияж-это занавес, за которым я прячусь, как будто он сбивает с толку людей, которые пытаются заглянуть в настоящую меня.
Если бы только я тоже могла запутаться в этой лжи.