Я просыпаюсь на следующее утро с воспоминаниями о прошлой ночи, вспыхивающими в моей голове, и мой телефон звонит на полу. Я вслепую тянусь к нему, быстро проводя по экрану, чтобы ответить.
— Алло?
— О, слава богу! Ты жива! — Слоун кричит на другом конце провода. — Расскажи мне все.
Я стону, прикрывая закрытые глаза ладонью.
— Я не знаю. Мы вернулись в здание клуба, и он привёл меня домой. Что с тобой случилось прошлой ночью?
Слоун выдыхает.
— Мы с Олли поссорились.
— Ты же не говоришь… — Я закатываю глаза, тянусь к занавеске и распахиваю ее. Единственный способ встать с постели этим утром — это если солнечные лучи будут проникать в мои окна. Мне чертовски не повезло, потому что идёт чёртов дождь. Вздохнув, я снова задёргиваю шторы. — Почему вы ссорились? — Хотя я знаю, почему. Они слишком похожи.
— Он просто сильно напился и начал на всех нападать, так что я попыталась остановить его, и, короче говоря, мне не следовало этого делать.
Вздохнув, я массирую виски и свешиваю ноги с кровати.
— Ты в порядке?
— Всегда. Эй, ты сегодня работаешь?
— Сегодня суббота, ты же знаешь, я всегда так делаю. — Вот уже много лет у Слоун складывается впечатление, что я работаю на дому у своих родителей. Она купилась на это. Я выдумала целую кучу дерьма, сказав, что работаю в компании, обменивая цифры на опыт работы. Я хотела бы, чтобы это было то, что я действительно делала.
Она вздыхает в трубку.
— Ну, обещай мне завтра пообедать, чтобы мы могли нормально поговорить.
— Возвращайся в постель! — Я слышу Олли на заднем плане.
— Слоун! — Я ругаю ее.
— Мне пора, пока!
Я смеюсь, качая головой. Она бесполезна.
5 Непрочитанных текстовых сообщений
Я открываю свои сообщения и перехожу к самому последнему.
Ройс: Этот вчерашний разговор еще не закончен.
Я закрываю его сообщение и перехожу к следующему.
Неизвестный: Это Сильвер! Это мой номер. PS Би была очень зла, когда вы с Психом уехали.
Неизвестный: Сохрани мой номер, милая. Это Бонни.
Слоун: У вас с Ройсом самый длительный трах в истории. Я чувствую, что, когда вы оба наконец трахнетесь, он случайно убьёт вас.
Мои глаза закатываются к затылку. Слоун всегда помогала мне и Ройсу. Она сумасшедшая. Щелчком открываю последнее сообщение, это ещё один неизвестный номер.
Неизвестный: Да, я бы так и сделал.
Я делаю паузу, мои пальцы скользят по клавиатуре на экране. Игнорируя другие сообщения, я импульсивно отвечаю:
Кто это?
Прежде чем вернуться к предыдущим сообщениям. Показываю Слоун смайлик, говорю спасибо Бонни, посылаю смеющиеся лица Сильвер, а потом, наконец, я здесь из-за сообщения Ройса. Моё сердце колотится в груди.
Нет.
Бросив телефон на кровать, я хожу по своей комнате, собирая все, что мне нужно для душа. Поскольку сегодня вечером я, скорее всего, буду одета во что-то неудобное, я достаю серые штаны для йоги и свободную футболку с надписью "Трэшер", достаточно повседневную, чтобы расслабиться. После душа я снова тянусь к телефону и вижу три новых сообщения.
Я открываю первым Ройса, так как он пугает меня больше всего.
Ройс: Буду через три минуты.
— Черт. — Я быстро заправляю постель, заплетая волосы во французскую косу, позволяя им упасть мне на спину. Наконец я иду, чтобы открыть следующее текстовое сообщение, но в мою дверь громко стучат. Сжимая ручку, я распахиваю ее перед Ройсом и Нечестивцем.
— Правда, тебе не следовало этого делать, — говорю я Ройсу, хлопая ресницами.
Он отодвигает меня в сторону, когда они оба входят, пинком закрывая дверь.
— Мама сделала для тебе это? — Ройс обводит жестом комнату. — Она действительно полностью ушла в тебя, не так ли?
Я сжимаю телефон в руке, мои глаза устремляются к фотографии, на которой я, Ройс, Орсон и Шторм на лодке, когда мы были детьми.
— Конечно, сделала. Думаю, вот что происходит, когда один ребенок оставляет другого позади.
Нечестивец садится на стул, придвинутый к моему столу, так же тихо, как и всегда. Его молчание не вызывает дискомфорта. Это просто. С другой стороны, его присутствие очень интенсивно.
Ройс садится на мою кровать.
— Что ты делаешь сегодня вечером? Бонни и Сильвер хотят, чтобы ты пришла на вечеринку.
Я смотрю на свой телефон, зная, что неизвестный номер, должно быть, ответил, только когда я читаю сообщение, которое есть в моем телефоне, мои глаза устремляются к Нечестивому.
Ты пристально смотришь на него.
Откуда у Нечестивца мой номер и знает ли об этом Ройс?
— Ах, я не могу. У меня есть работа. Что за вечеринка?
— Работа? — Лицо Ройса морщится. — С каких это пор, черт возьми, наши родители разрешают тебе работать? Это барбекю, Джейд.
— Она лжет, — говорит Нечестивец, не сводя с меня глаз.
— Нет, — огрызаюсь я на Нечестивца. — Каждую субботу я работаю на наших родителей. Что? — Я неловко переминаюсь с ноги на ногу. Это не идеально, когда они оба находятся в моем пространстве, особенно когда я пытаюсь скрыть самый большой секрет, который я когда-либо держала, а Нечестивец слишком умен. Дерьмо. Я уже показываю свои карты? Я расправляю плечи. — Я набираю для него цифры, и в ответ они дают мне все это.
Глаза Ройса сужаются, когда он проводит рукой по губам. Его волосы растрепаны, глаза темные.
— В этом нет смысла, герцогиня. У тебя есть трастовый счет. Тебе не нужно работать ради всего этого.
Блядь.
Я пожимаю плечами, падая на свой мягкий матрас.
— Не обязательно иметь смысл, чтобы это было правдой.
— Во сколько ты заканчиваешь? — спрашивает он, поднимаясь на ноги. — Мне нужно приставить к тебе одного из братьев.
— Что? — говорю я, хмуро глядя на него. — Что ты имеешь в виду, говоря, что тебе нужно приставить одного из них ко мне?
Ройс свирепо смотрит.
— Это значит, что мне нужно быть уверенным, что кто-то все время знает, где ты находишься.
— Почему? — Я срываюсь. — Ройс, я только что поступила в новый колледж, ты уже целую вечность не был частью моей жизни, а теперь вдруг ты весь на мне, как сыпь.
Он смеется, но от этого леденящего душу звука у меня по спине словно разгорается огонь. Его ноги ударились о мою кровать, его руки обхватили мои бедра, притягивая меня вниз, одновременно прижимая мои руки над головой своими.
— Ройс, — настаиваю я, обращаясь к Нечестивцу. — Действительно.
Он оборачивается, чтобы оглянуться через плечо и увидеть Нечестивца.
— О, что? Он? Тебе не нужно беспокоиться о Нечестивце.
Я стискиваю зубы.
— Я не нахожусь рядом с тобой, Джейд, я пытаюсь убедиться, что ты, блядь, не умрешь, и это не потому, что мне не плевать на твое существование, это потому, что я не хочу превращать маму в еще худшего алкоголика, чем она есть.
— Ах, да? — говорю я, и меня захлестывает вспышка гнева. — Тогда о чем была та речь прошлой ночью, когда вы все были "кто причинил тебе боль, Джейд. Скажи мне, Джейд. Я бы пошел к… — Его рука у моего горла, его пальцы сгибаются, чтобы прервать мою тираду.
Он наклоняется, его губы касаются моего уха.
— Скажи следующие слова и посмотри, что, блядь, произойдет.
Я наклоняюсь, мой нос касается его, глаза скошены от его близости.
— Ты… — Его язык скользит по моему рту, и мои внутренности твердеют, то ли от шока, то ли от чистой эмоции. Вероятно, сочетание того и другого.
Ройс хихикает, поднимаясь с кровати.
— Поскольку я не могу избить тебя, а затем трахнуть — в таком порядке — мне просто придется лизать тебя каждый раз, когда ты захочешь открыть этот гребаный рот. Слим будет у тебя на хвосте, — говорит он, направляясь к выходу. — Так что не делай никаких гребаных глупостей. — Когда он открывает дверь, мои глаза находят Нечестивца.
На секунду мы с ним остаемся вдвоем. Он стоит, возвышаясь над моим маленьким телом.
— Ты лжешь. Он это знает, но думает, что сейчас ему все равно, но, Джейд, когда он узнает, что бы ты ни скрывала, это будет катастрофой, так что сделай мне одолжение.
Я замолкаю, глядя на него из-под ресниц.
— Не говори ему, блядь. — Затем он поворачивается и направляется к двери. Выдыхая воздух, я падаю обратно на кровать, замешательство искажает мое зрение. Я бы в любом случае ничего не сказала Ройсу, но проблема в том, что мы с Ройсом обычно улавливаем чувства друг друга. Мы были связаны с рождения, и я боюсь, что чем больше времени мы проводим друг с другом, тем быстрее наши души понимают это.
Я открываю сообщение для Нечестивого.
Я: Он знает, что ты пишешь мне?
Возможно, это глупый вопрос, но я должна знать. Я не могу прочитать его или ту атмосферу, которую он излучает, но я также не думаю, что он сделал бы что-нибудь, чтобы расстроить Ройса. Я не могу поверить, что собираюсь это сказать, но я думаю, что они даже ближе, чем Ройс, или были, к Орсону и Шторму. Шторм и я все еще время от времени поддерживаем связь, но не так часто, как Орсон. Он очень знаменит и богат, и живет своей лучшей жизнью на Голливудских холмах с Индией, но я знаю, что если я появлюсь на его пороге или мне что-нибудь понадобится, он все равно останется братом, которого я полюбила. Интересно, поддерживает ли Ройс связь с ними обоими, держу пари, что поддерживает.
Мой телефон загорается в моей руке, и я открываю сообщение.
Нечестивый: Нет.
Я перечитала это слово еще раз. А потом еще раз. Может быть, я неправильно его поняла, или, может быть, то, что происходит между мной и ним, полностью платоническое. Я не знаю, что написать в ответ, поэтому я кладу телефон и достаю учебники, листая страницы.
Несколько часов спустя я вытягиваю руки над головой, ловя время.
— Черт. — Мой телефон начинает звонить на моей кровати. Я нажала "Ответить".
— Джейд, — говорит Джеймс. — Будь готова через пятнадцать минут.
— Да, — шепчу я. Я так увлеклась учебой, что потеряла счет времени. Неприемлемо. Обычно мне требуется час, чтобы убедить себя в том, что должно произойти. С тех пор как мы с Джеймсом в последний раз были вместе, все несколько изменилось. Он становится все сильнее. Злее.
Я быстро снимаю одежду и надеваю обтягивающий черный укороченный топ на тонких бретельках и длинные черные брюки с высокой талией, сочетая их с моими кроваво-красными туфлями от Валентино и поясом от Гуччи.
— Блядь! — Я беру свой телефон, нахожу имя Джея и набираю номер, надеясь, что он ответит вовремя.
— Да?
— У нас проблема.
— Что это? — спрашивает Джеймс. Я слышу шум машин на заднем плане, так что он, должно быть, уже в пути.
— Ройс поручил одному из своих друзей следить за мной. Я не знаю почему, но я думаю, ну, я предполагаю, что этот человек будет внизу на стоянке. Они увидят, как я выхожу, они будут задавать вопросы.
— Да, они могут, Джейд. Скажи им, что у вас деловая встреча с одним из ваших иногородних боссов. Что ты и делаешь.
Мои ладони потеют от нервов.
— Это должно сработать.
— Увидимся через пятнадцать. — Он вешает трубку, и я нервно оглядываю свою комнату. Я знаю, что Ройс сойдет с ума, если подумает, что я ему солгала, и вдобавок ко всему, Нечестивый умнее, чем кажется. Что, если он начнет складывать хлебные крошки вместе и поймет, что я скрывала?
Я открываю сообщение Ройсу, надеясь, что он слишком пьян, чтобы что-то понять.
Я: Просто, чтобы вы знали, работа сегодня вечером — это прогулка с одним из моих заокеанских боссов и его коллегой.
Я кладу телефон на стол и быстро крашусь, а затем провожу щеткой по волосам.
Ройс: Что? Куда?
Я: Рой, с ними я в безопасности. Твой мальчик может остаться здесь, пока я не вернусь.
Повисает долгая пауза, и я как раз выхожу из своей комнаты в общежитии, когда приходит еще одно сообщение.
Ройс: Я хочу, чтобы после, тебя высадили здесь.
Мои пальцы яростно порхают по клавиатуре, когда я спускаюсь к лифтам. Я нажала на кнопку.
Я: Где это здесь, и я не знаю, как поздно я буду? И кроме того, я не хочу идти в клуб в том, что на мне надето. Я также не знаю, в каком настроении будет Джеймс. Возможно, он не захочет высаживать меня там.
Мои каблуки стучат по полу, как только я достигаю низа.
Ройс: Клуб, и это не обсуждается.
Толкнув двери, я выхожу к "Мазерати" Джея. Слава богу, за тонированные стекла.
Мой взгляд привлекает байк, припаркованный в углу, на нем сидит парень еще моложе Джипси, с капюшоном на голове. Он отдает мне честь, заводя свой мотоцикл.
Я отмахиваюсь от него. Какого хрена Ройс психует — больше, чем обычно — прямо сейчас?
Скользнув на прохладное итальянское кожаное сиденье, я закрыла за собой дверь.
— Привет.
Джеймс выезжает на дорогу, наполняя пустую тишину неловким напряжением. Отношения между ним и мной в прошлом то улучшались, то ухудшались, но независимо от того, насколько низко мы опустились, был уровень безопасности, который я чувствовала, находясь рядом с ним. Он всегда был нежен во время секса. Его безмятежность-это то, что мешало мне знать, что он никогда не убьет меня, но прошлой ночью в отеле он почувствовал разочарование. Сейчас над ним нависло темное облако неуверенности, которое заставляет меня чувствовать себя более нервно, чем обычно.
Он продолжает возить нас в один из отелей на другом конце города.
— Мы останемся на ночь тут? — Я спрашиваю, что никогда не бывает хорошо. Еда в моем животе катится, непролитые слезы выплывают на поверхность.
— Да, Джейд. Пошли, — он нетерпеливо расстегивает куртку. Я закрываю дверь, как только выхожу, и следую за ним в вестибюль, держась позади, пока он забирает ключ.
Когда мы находимся в лифте, я отчаянно тянусь к чему-то, к чему угодно, что может гарантировать, что я выйду отсюда живой.
— Мне не нужно идти в клуб сегодня вечером.
Он не отвечает, и на секунду я думаю, что он не собирается этого делать, пока лифт не поднимается наверх и он не прочищает горло.
— О, да, ты знаешь. — Следую за ним в коридор, темно-серые стены кружатся в замедленной съемке. Он останавливается у комнаты № 445 и вставляет карту в прорезь, пока она не издает звуковой сигнал открытия.
Он бросает карточку на стойку у двери, сжимая в руках спортивную сумку. Номер обставлен типично для пятизвездочного отеля. Чистое белье, бокалы для шампанского, мягкое освещение.
— Иди в ванную и подожди, пока я не скажу тебе выйти. Сними свою одежду и надень платье, которое там для тебя приготовлено.
Я киваю.
— Да, сэр.
Войдя в ванную через главную спальню, я закрываю дверь и начинаю раздеваться, когда мой телефон выпадает из кармана.
— Черт. — Я забыла положить его вместе с его ключами, если он увидит, что я совершил ошибку, мое наказание будет еще хуже, чем то, что меня ждет.
Надев то же самое зеленое шелковое платье, которое он заставил меня надеть несколько дней назад, и сложив одежду в кучу, я сажусь на унитаз и открываю камеру для селфи. Я несколько активна в социальных сетях, но я не большая любительница селфи. Нет ничего плохого в девушках, которые делают селфи, я просто не могу заставить себя это сделать. Мне нравится фотографировать океан, природу. Мертвые цветы интересуют меня больше, чем хорошенькое личико. Подняв телефон на уровень глаз, я фотографирую себя с волосами, собранными в одну сторону, волнами от того, что они весь день были заплетены в косу. Мой макияж остается глянцевым и нетронутым, с безупречными линиями и безупречными оттенками. Я смотрю на фотографию и замираю. Я так выгляжу? Я кажусь… грустной. Шелковое платье свисает с одного стройного плеча, мои ключицы такие же острые, как скулы Ройса, мои ярко-зеленые глаза налиты кровью по краям. Я засовываю телефон в сложенные джинсы и брызгаю холодной водой на лицо.
— Ладно. Поехали.
— Ты можешь выйти, — говорит Джеймс из одной из спален через дверь. Распахнув ее, следую за его голосом в хозяйскую спальню. Когда я вхожу, он закрывает весь угол комнаты белыми простынями с металлической самодельной подставкой посередине. Похоже, это может быть место для фотосессии, с откидными простынями и подставкой, но когда я вижу камеру на штативе и инструменты, выстроенные рядом с ней, я понимаю, что сегодня вечером я имею дело не с Джеймсом.
Это что-то другое.
Он направляется ко мне, надевая маску кролика мне на лицо перед повязкой. Это та же маска, которую я использую каждый раз, когда работаю с ним. Я не совсем понимаю, почему он выбрал это, или значение этого. Я свожу все к тому, что это связано с его извращенным умом.
— Мне очень жаль, Банни. Я был счастлив, что ты рядом со мной, как моя игрушка. Как мое величайшее и самое прекрасное достояние. — Он дергает завязки у меня на затылке, когда я чувствую, как слезы просачиваются сквозь повязку на глазах.
— Ты собираешься убить меня? — спрашиваю я сквозь треснувшие голосовые связки, разорванные, как ленты, и срывающиеся с моих губ.
— Ш-ш-ш, — шепчет он, прижимаясь губами к моим губам. — Еще нет, и не сегодня, нет, — он делает паузу, когда я слышу шорох на заднем плане. — Всегда самая красивая девушка в комнате. Достаточно красоты и силы, чтобы поставить любого мужчину на колени, и у тебя мог бы быть любой, так почему он?
— Почему кто? — Сопли стекают по моим ноздрям, когда слезы становятся плотными. Когда я подхожу, его руки лежат на моих, уводя меня прочь. Я чувствую простыню между пальцами ног, и я знаю, где нахожусь в комнате. Мои руки подняты над головой, когда холодные металлические когти сжимаются вокруг моих запястий.
Disturbed “Inside the Fire” начинает играть, когда он широко раздвигает мои ноги, тоже закрепляя их металлическими зажимами. Он должее нажать уже кнопку, потому что они расширяются. Я хорошо знакома с распорной планкой. Наступает долгая пауза молчания, прежде чем он заговаривает, и на этот раз он заговаривает с помощью того же диктофона, которым пользовался, когда снимал последнее видео.
— Каждую неделю, когда ты оставляешь ее, я буду наказывать ее.
Чего он хочет?
— Вам, вероятно, интересно, чего я хочу, так как я обычно занимаюсь продажами только с клиентами, которые, как я знаю, легко могут произвести обмен.
Обычно? Что? Он никогда в жизни так со мной не поступал. Должно быть, он разговаривает со своей камерой.
— Ответ таков: я ничего не хочу. Разве это не просто забота для тебя? Ты не будешь знать, как спасти эту девушку, и когда ты все поймешь, я могу заверить тебя, что ты захочешь это сделать. А пока у меня не будет другого выбора, кроме как покончить с ее милой маленькой жизнью. — Он делает паузу, и я чувствую прохладу шеста над своей задницей. Но он меня не бьет. Холодный столб скользит вниз по щелке моей задницы, ко входу в мою киску. Я плачу, всхлип вырывается, когда он медленно толкает его внутрь меня. Мои стенки сжимаются, сопротивляясь постороннему предмету.
Кричу так громко, что мое горло разрывает мои крики в клочья, моя голова откидывается назад, когда боль исходит между моих бедер.
— Она всегда была финалом. — Necro “Who’s Ya Daddy? начинает играть. Наконец он извлекает шест, и скользкие капли стекают по внутренней стороне моего бедра.
— Мммм, кровь, — хнычу я, моя гордость и тело вырваны из невинности и прорваны прямо через врата Ада. Моя киска пульсирует, набухшая от жестокого обращения.
— Давайте поиграем в русскую игру…рулетка… — Я качаю головой, сдержанные вопли пульсируют из моей груди.
Мои мышцы расслабляются, мое тело наконец расслабляется. Просто, блядь, возьми меня. Небеса не примут меня, а Ад не примет моих демонов обратно. Я снова останусь в чистилище, только на этот раз по-настоящему. Блядь. Возьми. Меня. Я устала. Мое тело становится ясным, мой разум борется за ясность. Как раз в тот момент, когда я думаю, что он собирается приставить пистолет к моему виску, я чувствую, как наконечник входит в меня, и колющая боль снова пронзает меня. Песня воспроизводится на повторе. Снова и снова.
— В патроннике одна пуля. Мы можем догадаться, что это. — Нажатие. Он нажал на спусковой крючок. — О, я не хотел этого делать. — Он снова поднимает пистолет, и я напрягаюсь вокруг ствола, пустота в моем сердце распространяется, как инфекционная болезнь, становясь все более пустой, чем дальше он идет. — Что я хочу, чтобы ты сделал? — Щелчок. Мои плечи начинают трястись, когда слезы текут по моим щекам и сквозь повязку на глазах.
— Как тебя зовут? — спрашивает он, и я замолкаю, мое лицо вытягивается.
Стыд накрывает меня, омывая грязью, пока песня продолжает играть, снова и снова, и снова, и снова.
— Она не хочет отвечать, потому что она умная.
Он вытаскивает пистолет, и все замолкает, когда его шаги приближаются.
— Тебе повезло, что она нужна сегодня вечером, иначе ее наказание было бы намного хуже. — Он что-то постукивает. — Но всегда есть следующая неделя.
Наконец, он снимает повязку с моих глаз и развязывает мои запястья и лодыжки.
— На кровать, — говорит он, и я улавливаю область, которую он установил. Похоже, он пытается скрыть то, что делает.
— Джеймс? — растерянно шепчу я. Он одет во все черное, на шее у него цепочка, и с нее свисает та же эмблема, которую он выжег на моей лодыжке.
— Кровать. Мы еще не закончили.
Я подхожу к кровати, когда он ставит камеру рядом с нами.
— Смотри налево и больше никуда не смотри. Если ты не будешь слушать, я снова вытащу шест. Поняла?
Я киваю, слезы текут по моему лицу, пока я не отрываю глаз от стены. Я позволила своим мыслям блуждать. Кто был здесь до нас? На прикроватном столике сложена брошюра, и мне в ответ улыбается пара. Ты, должно быть, черт возьми, шутишь. Эта комната, вероятно, видела любовь в ее чистом виде, будучи номером для новобрачных, и все же мы здесь. Расписывая стены злом.
Он надвигается на меня и толкает мое лицо глубже в матрас, когда я чувствую, как кончик его члена толкается в мой вход. Боль перешла мой порог, дошла до такой степени, что мое тело находится в режиме выживания. Он входит в меня, и я вздрагиваю, но не двигаюсь. Он вбивается в меня непрерывно, безжалостно. Стонет, но мягко уговаривает меня. Гладит меня по волосам. Нежно целует меня.
— Мне нравится заниматься с тобой любовью, Кролик. — Говоря мне, что я самая красивая девушка в мире. Он входит в меня, толкаясь так интимно, как любовник. Я сглатываю рвоту, которая подступает к горлу. Мне никогда не понравится так трахаться. Он продолжает нежно прикасаться ко мне. Он продолжает, пока его стоны не проникают в мое ухо от его горячего дыхания, и его пот не скользит по моей плоти. Когда он слезает с меня, я лежу неподвижно, пока он не говорит мне, что я, наконец, могу двигаться.
— Сними маску и иди прими душ. Приведи себя в порядок для своего брата. Не хочу, чтобы он знал, что ты трахаешься с кем-то другим, а не с ним.
Я игнорирую безжалостные слова, таща свою усталую, разбитую душу в ванную. Я включаю горячий душ, не глядя на себя в зеркало. Боюсь того, что я могу увидеть. Меня ничто не должно удивлять, учитывая зло, свидетелем которого я была на протяжении многих лет, и я должна была бы привыкнуть к нему, но это все еще влияет на мой дух каждый раз, когда он берет меня. Сексуальное насилие — это не то, чем может быть обусловлен человеческий разум или тело. Выжившие находят механизмы преодоления, пока не найдут способ либо сбежать, либо это убьет вас.
Скользнув в душ, я наливаю шампунь и мыло в волосы, наконец позволяя слезам скатиться по моим щекам. Я соскребаю всю грязь руками, но не знаю, что делать с грязью, которая пачкает мою душу. Поставив бутылки обратно на стойку, я выключаю кран и оборачиваю хлопчатобумажное полотенце вокруг своего обмякшего тела, вытирая конденсат с зеркала и, наконец, взглянув на свое отражение. Если я появлюсь в клубе в таком виде, Ройс наверняка поймет, что что — то не так, и если он пропустит это — а он этого не сделает, — я знаю, что Нечестивец наверняка это сделает. Мои глаза ввалились, под глазами темные круги. Мои губы распухли от украденных поцелуев, щеки покраснели от соленых слез. Я знаю, почему Джеймс сделал то, что он сделал сегодня вечером. Он разрушил меня изнутри. Зачем причинять кому-то физическую боль, когда ты можешь изувечить его душу изнутри.
Потянувшись за косметическим зеркалом на стойке, я кладу его между ног, изучая, где у меня опухло. Никакого кровотечения. Что бы я ни чувствовала, должно быть, это было то, чем Джеймс смазывал шест. Боль все еще острая, хотя я понимаю, что она может быть более психологической. Я собираю свои кружевные трусики и натягиваю их на ноги, прежде чем надеть черные брюки с высокой талией. Закрепив груди обратно в чашечках лифчика, я натягиваю крошечный кружевной укороченный топ. Теперь мое сердце бьется хрупко, нежно и болезненно. Мне нужно выпить. Крепкий напиток. Порывшись в шкафах, я нахожу фен и выпрямитель и начинаю причесываться, тратя это время на то, чтобы мысленно уговорить себя спуститься со скалы, на которую я взобралась. Воспоминания. Воспоминания помогают.
— Что ты делаешь? — спросил Ройс, ухмыляясь мне с другого конца комнаты. Это было Рождество, и мы знали, как сильно мне нравилось держать ангела подальше от елки до Рождества. Я рассуждала так: если ангел встанет слишком рано, демоны могут украсть ее. Поэтому я подождала до рождественского утра, чтобы приютить ее, и сняла ее в тот же вечер.
— Я поднимаю ангела.
Ройс был без рубашки, в серых спортивных штанах, обернутых вокруг его тонкой талии, с миской мюсли в одной руке, а в другой он сжимал ложку, ухмыляясь.
— Я помогу. — Он поставил миску на кофейный столик и подошел ближе ко мне. С тех пор как я стала подростком, реакции моего тела как будто усиливались всякий раз, когда он был рядом со мной.
Я почувствовала его кожу на своей спине, когда он потянулся ко мне сзади, его длинные пальцы обернулись вокруг моих, чтобы взять ангела. Мое сердце сжалось.
— Позволь мне сделать это. — Его рот был близко к моему затылку, и мои глаза закрылись. Я либо вела себя глупо, либо проявляла деликатность. Я не была готов исследовать другие причины того, почему я так реагировала на Ройса.
Я вырываю себя из своих воспоминаний. Это было последнее Рождество, когда Ройс был с нами, после этого мы перестали праздновать, пока мама оплакивала "смерть" своего единственного сына.
Я заканчиваю макияж с громким выдохом и собираю все вещи, засовываю телефон в задний карман и, наконец, выхожу из ванной.
Поездка на другой конец города оказалась длиннее, чем я ожидала. Я думаю, что это было больше связано с тем фактом, что тишина в машине была не просто неловкой или грустной. Это было жутко. Мы подъезжаем к обочине здания клуба. Что мне сказать? Спасибо, что еще больше разорил меня, Джеймс. Как раз в тот момент, когда я думаю, что хуже тебе уже не будет, ты продолжаешь и доказываешь, что я ошибаюсь.’ Я вижу Слима у ворот в боковое зеркало. Он делает пару шагов ближе к машине, и я паникую. Мне нужно выбраться отсюда.
Рука Джеймса ложится мне на бедро, и мне приходится бороться со всеми своими порывами, чтобы не улететь от него.
— Мне нужно угрожать тебе по поводу важности нашей ситуации? Ты и я? — Ты и я. Это то, что всегда говорил Джеймс, в надежде, что с годами это заставит меня поверить, что мы оба делаем это вместе. Вот что делают насильники.
— Нет, — тихо шепчу я, мой голос суров. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы подготовиться к приходу, и этого времени было достаточно, чтобы воздвигнуть стену, в которой я нуждалась, чтобы скрыть свою боль. Душа никогда не раскрывает себя без необходимости. — Никогда.
Он отпускает мою ногу.
— Я свяжусь с тобой на этой неделе. Мы снова нужны в L’artisaniant.
Мой рот захлопывается, в груди вспыхивает искра света.
— Хорошо. — Я тянусь к ручке двери, мои ноги не в силах выбраться из машины и уйти подальше от Джеймса. Желчь поднимается в моем горле, когда я проглатываю ее обратно. — Я буду ждать от тебя вестей. — Выскользнув из машины, я закрываю дверь и направляюсь к воротам, когда он отъезжает, яркие задние фонари исчезают вдали.
— Ты в порядке, Джейд? — спрашивает Слим, его брови тревожно изогнуты.
Я улыбаюсь, проскальзывая между открывающимися воротами.
— Я в порядке. — Вдалеке гремит музыка, и я задаюсь вопросом, все ли они делают, это веселятся, прежде чем вспомнить, что сегодня выходные. Конечно, они веселятся.
— Ты опоздала, — огрызается Ройс в темноте. Я вздрагиваю, поворачиваясь к нему лицом. Он идет ко мне со стаканом в одной руке и сигаретой между пальцами в другой. На нем толстовка с капюшоном под клубным жилетом, выцветшие синие джинсы, порванные на коленях, и военные ботинки. Тепло наполняет мое сердце при виде него, что не имеет смысла. Я не должна испытывать ничего, кроме ненависти, когда дело касается Ройса. Осознание запечатлевает истину в моем мозгу. Наши души узнали друг друга. Также ни для кого не секрет, насколько горячим всегда был Ройс. Я бы солгала себе, если бы сказала, что он никогда меня не привлекал, просто… Я никогда не хотела в этом признаваться.
— Я не знала, что у меня есть график, — язвительно говорю я, расправляя плечи и направляясь к нему. — Мне нужно выпить.
— Мне нужно беспокоиться о твоем пьянстве? — спрашивает он, стряхивая пепел с сигареты и поднося ее к мягким губам. Глухой стук, Глухой стук. Глухой звук. О боже, я не могу дышать. Его глаза щурятся от дыма, плавающего возле его зрачков, и я наклоняюсь вперед, вынимаю сигарету из его губ и кладу между своими.
Dr.Dre громко играет из дома, а люди кричат между глотками алкоголя и затяжками травки. Большинство из них находятся вблизи восьмиугольника.
— Нет, тебе не о чем беспокоиться. — Я прохожу мимо него, чтобы начать поиски Бонни или Сильвер, чтобы принести мне выпить, когда его пальцы ловят мои, и он дергает меня назад.
Я падаю ему на грудь. Глухой звук. Глухой звук. Его знакомый запах словно вошел в парадную дверь моего дома. Он убирает мои волосы с моего лица, прежде чем его пальцы обхватывают мою шею сзади, и он прижимает мое лицо к своему. Нос к носу. Мои глаза опускаются к его губам, мое дыхание останавливается. Я сжимаю сигарету между пальцами, чтобы помочь себе взять себя в руки.
— Как ты думаешь, что ты делаешь, входя сюда в одежде, похожей на секс?
Это что, Ники Хитон “ОТ” играет на заднем плане? Я почти смеюсь, потому что могу представить, как Сильвер меняет музыку на что-то сексуальное, например, на Ники Хитон. Заставляет меня любить ее.
Я свирепо смотрю на него, пытаясь устоять на ногах, чтобы не заблудиться в лабиринте-глубине его голубых глаз. Его ресницы густы, как грех, а глаза почти слишком хороши, чтобы быть мужскими. Ройс — это чистая мужественность; ему не нравится быть красивым.
— Потому что я могу?
Его брови слегка приподнимаются, верхняя губа кривится. Я чувствую себя безрассудной. Это общение между ним и мной становится зависимостью, в которой нуждается моя похожая на труп душа. Я пристрастилась к ощущению, что он злится на меня, злится, находится рядом со мной. Я пристрастилась к Ройсу Кейну, и если ты попытаешься запереть меня в реабилитационной клинике, я найду путь только к нему. Ты не можешь разделить судьбу, как бы сильно ее ни трахал.
Я провожу кончиком носа по его лицу, закрыв глаза.
— Тебе это не нравится, не так ли?
Его пальцы сжимаются у меня на затылке, притягивая меня ближе. Его другая рука опускается вниз по моей пояснице, приземляясь на мою ягодицу. О черт, он вжимается мне в живот, и мое тело заливает обжигающий жар.
— Я собираюсь трахнуть тебя на этом полу, если ты не будешь следить за своим ртом, герцогиня, не пытайся вести себя так, будто ты не знаешь, что я хотел в эту киску с тех пор, как мы были детьми.
Когда я снова открываю глаза — частично в шоке от того, что он только что сказал, — он ухмыляется мне, его губы так близко к моим.
— Ты опоздал, — грубо шепчу я, не в силах скрыть печаль в своем голосе. Я нежно провожу губами по его губам. Его тело замирает, его пальцы напрягаются на моей заднице, в то время как другая его рука следуют за моей шеей.
Я толкаю его в грудь, прежде чем сделать что-то вроде поцелуя, быстро иду к Сильвер, Бонни и нескольким другим девушкам, которые сидят за столиком для пикника возле костра в передней части дома. Некоторые мужчины разбросаны по восьмиугольнику, как Джипси, я думаю, это так, бьется с каким-то другим парнем, которого я не видела, в то время как другие сидят вокруг, пьют и подпевают выбранной Сильвер музыке.
— Ну, черт возьми, девочка, — говорит Сильвер, приподнимая бровь, глядя на меня. Только когда я сажусь рядом с ней, я замечаю, что Нелли находится с другой стороны.
Я отстраняю Нелли взмахом своих длинных волос.
— Ты мне не нравишься.
Бонни начинает смеяться, как и другие женщины рядом с ней.
Нелли пристально смотрит на меня.
— Я просто делаю то, о чем меня просили. Перестань быть сукой.
Я падаю на один из стульев, проводя руками по лицу.
— Мне действительно нужно выпить.
Бонни начинает наливать жидкость из пластикового кувшина в красную чашку.
— Ну, добро пожаловать на арбузные маргариты Карли! Она не может измерить, так что будь осторожна, они очень крепкие. — Я беру пластиковый стаканчик у Бонни, изучая женщин рядом с ней.
— Привет, я Джейд.
— Я знаю, кто ты, малышка. — Она ухмыляется, стряхивая пепел с сигареты. — Я думаю, что все здесь знают, кто ты сейчас, и это не имеет никакого отношения к маленькому сексуальному костюму, в который ты одета, и ко всему, что связано с заведомо недостижимым и заносчивым придурком-психопатом, нависшим над тобой, как голодный волк. Я Карли.
Я набираю полный рот яда, который мне налили, и провожу по губам подушечкой большого пальца.
— Ройс просто защищает.
Наступает долгая пауза, поэтому я делаю еще один глоток. Лед замораживает мой мозг, но я игнорирую пульсирующую боль, проглатываю остатки и наливаю еще. После сегодняшнего вечера я хочу забыть все, что случилось с Джеймсом. Мне нужна рюмка, а не напиток с сахаром и льдом.
— Ммм, не тот Псих, которого мы знаем. Этому человеку плевать на кого и на что угодно, кроме клуба.
— Вопрос! — Сильвер поднимает стакан, ее напиток расплескивается и ударяется о ее руку. Музыка сменилась на “Chin Check” из NWA. — Сколько раз вы, ребята, трахались, когда были моложе? Я чувствую, что это был какой-то трюк.
Я расхохоталась, остальные девушки присоединились ко мне. Даже Нелли. Мне приходится сдерживаться, чтобы не уставиться на нее.
— Эм, сколько из них у тебя было? А мы этого не сделали.
— Что? — Бонни выплевывает свой напиток, наклоняясь вперед. — Никогда?
Я качаю головой, глядя на Карли.
— Могу я украсть сигарету?
— Конечно, милая. — Она бросает мне свою пачку. — Что мое, то и твое. Особенно. Если ты можешь что-то подхватить здесь.
Я достаю сигарету, останавливаясь на ее словах.
Бонни ругает ее.
— Оставь девушку в покое, ты большой сексуальный наркоман. — Бонни указывает на Карли. — Она и Джастис, ее старик, — свингеры. Не обращай внимания на ее приколы, малышка.
После того, как первоначальный шок проходит, из меня вырывается хриплый смешок. Черт. Может быть, эти напитки крепкие. Схватившись за живот, я качаю головой.
— О боже мой. — Смахнув слезы с глаз, я наполняю свою чашку, сдержанно забирая у нее Сильвер.
— Что? — говорит Карли, защищаясь. — Почему вы все удивлены?
Карли, я бы предположила, за сорок, у нее длинные каштановые волосы и фигура, за которую можно умереть. Линии разреза на ее руках показывают, как усердно она тренируется.
— Я думаю, я просто предположила, что байкеры были, я не знаю… ”
— …пещерные люди? — говорит Бонни с ухмылкой на накрашенных красных губах. — Так и есть, эти двое просто странные.
— Что ж, приятно это знать. Приятно познакомиться, Карли.
Карли наклоняется вперед, чтобы выпустить дым.
— В любое время, дорогая. Я скажу, что у Психа определенно полно дел с тобой.
— О, да ладно, — хихикает Сильвер, танцуя на своем стуле. — Мы все знаем, что Псих играет в песочнице и развлекается с Би. Но знаешь что? — говорит Сильвер, внимательно наблюдая за мной. — Я не думаю, что он будет с ней.
— Мне нужны шоты. — Я качаю головой, затягиваясь сигаретой. Мне всегда было трудно заводить друзей. Открыться самой и позволить себе доверять кому-то настолько, чтобы называть его другом. Наверное, поэтому я всегда держалась только за Слоун.
— Держи. — Нелли протягивает бутылку текилы. Я прищуриваюсь, глядя на миску с солью и лаймом рядом с ее рукой.
— Ты отравила мою?
Нелли закатывает свои голубые глаза.
— Нет, сука. Я бы предпочла, чтобы меня пока не хоронили на заднем дворе вместе с моим отцом, если ты не против.
Я беру у нее бутылку, снимая крышку.
— Я тебе не доверяю.
Я облизываю кончик большого пальца и посыпаю сверху солью.
— Я это заслужила.
— Ты мне тоже не очень нравишься. — Я слизываю соль с руки и выпиваю текилу, зажимая между зубами дольку лайма, хотя она мне и не нужна.
— Так вот, я этого не заслужила. Ты будешь тепло относиться ко мне. — Нелли улыбается мне.
— Я не согреваюсь, я ледяная, и как только кто-то меня трахает, я никогда этого не забываю. — Я обхватываю бутылку губами и делаю ещё один глоток. Наверное, я веду себя скверно, но девушка обманула нас.
— Крутое дерьмо, малышка, — говорит Нелли, скрещивая руки на груди. — Я всегда буду здесь.
Эх. Алкоголь выполняет свое предназначение, то тепло, о котором я только что сказала, что у меня его не было, течёт по моим венам.
Сильвер поднимает свою чашку, стоящую на столе, ее задница двигается в воздухе под “Так хорошо” Большого Шона.
— Если вы обе просто собираетесь драться, я собираюсь потанцевать. Ты танцуешь, Джейд? Ты выглядишь так, будто могла бы.
Я хихикаю, наливая еще маргариты в свою чашку и добавляя в нее еще текилы.
— О, танцевать? Только когда я пьяна…
Карли вскакивает на стол в приступе смеха, таща Бонни за собой. Каждый раз, когда я общаюсь с этими девушками с тех пор, как я их знаю, я чувствую себя счастливой. Со всей текилой, протекающей через мой организм, и необходимостью скрывать то, что произошло сегодня вечером с Джеймсом, вместе со всеми эндорфинами, циркулирующими по моим венам от того, что было между мной и Ройсом, я пою, забираясь с ними на стол. Они все ревут от похвалы, что я наконец-то присоединилась. Я прижимаю язык к верхней губе, вращая бедрами. Я знаю этих девушек всего пять минут, и они чувствовали себя для меня большей семьей, чем моя собственная когда-либо могла бы мне дать. Этот клуб больше похож на дом, чем особняк за сорок миллионов долларов, в котором я выросла.
— Какого хрена! — Кто-то ругается на заднем плане, но мы все это игнорируем. Я пою одну часть куплета — ту, что о том, как сделать что — то с его душой, — когда меня стаскивают со стола, рука Ройса надежно обнимает меня за спину.
— Ооооо, Псииииииииииих! — Сильвер запинается, и Джипси смотрит на нее снизу.
— Тебе обязательно быть засранкой, пока твой старик в бегах? — Джипси хватает ее за запястье и перекидывает через плечо, неся ее обмякшее тело в дом.
— И вот, друзья мои, почему я не залезла на этот стол. — Нелли посмеивается над Карли, которая осталась танцевать одна.
Я поворачиваюсь в объятиях Ройса, его грудь прижимается к моей.
— Я в порядке. Мне просто нужно выпить. — Я откидываюсь назад, чтобы дотянуться до стакана, но Ройс сбивает чашку со стола, содержимое выплескивается на землю. Его челюсти сжимаются, когда руки ныряют в карманы. Он бросает свои ключи Нечестивцу, который внимательно наблюдает за нами обоими.
— Отвези нас домой.
— Я только что пришла! — говорю я в замешательстве. Я люблю этот клубный дом.
— А теперь ты уезжаешь. — Рука Ройса падает в мою. Наши пальцы переплетаются, когда он направляет меня к гаражу, где стоят в ряд байки. За парковкой есть еще один сарай, рядом с большим сараем, где обычно вечеринки, с большой закрытой дверью из листового металла.
Нечестивец подходит ко мне, когда Ройс тянет дверь гаража, открывая ее.
— Ты действительно не думала, что это произойдет? — спрашивает Нечестивец себе под нос.
— Он сказал, что ему наплевать на меня, так что нет, я не думала, что это произойдет.
— Для кого-то, очевидно, такого умного, ты чертовски тупая, — рычит Нечестивый, следуя за Ройсом в гараж.
— Ройс! — раздается сзади девчачий голос. Меня тошнит от всех вагин, которые хотят его. — Могу я прийти?
Я поворачиваюсь, изучая ее с ног до головы.
— Я могу ответить на это, и это "нет".
Ройс подходит ко мне сзади, его пальцы растягиваются на моем животе, прежде чем толкнуть меня за спину.
— Садись в машину. — Он поворачивается к Би. — Нет, ты не можешь.
— Но я не была в твоем доме! — Би опускает нижнюю губу.
Я поворачиваюсь, чтобы сказать что-то еще, когда рука Нечестивца закрывает мне рот, и он начинает тащить меня в сарай, открывает дверь и бросает меня на заднее сиденье, как будто я ничего не вешу.
— Нечестивец! — Я кричу на него, как раз когда он садится за руль и заводит машину.
Я замираю. Знакомое землистое урчание разъяренного V8 дрожит под моей задницей, поэтому я начинаю разглядывать детали машины. Узкие кожаные сиденья, старое рулевое колесо.
— Это его Charger.
— Да, — говорит Нечестивец, прислоняясь головой к запотевшему окну.
— Хм, — усмехаюсь я, качая головой. — Конечно, он оставил свою машину, просто не мог оставить меня. — Мои глаза находят его и Би, которые все еще разговаривают перед нами. Нечестивец еще не включил фары, вероятно, потому, что они будут мигать по всему комплексу.
— В любом случае, что она для него значит?
Злые смешки.
— Она просто одна из многих девушек, которых Ройс держит рядом, чтобы трахать ее до тех пор, пока она не перестанет видеть четко. Вот и все. — Он наклоняется вперед и включает радио, нажимает на сенсорный экран и подключается к Bluetooth.
Я замираю, когда Би приподнимается на цыпочки, ее пальцы обхватывают шею Ройса. Она крепко целует его, и я отворачиваюсь, не желая больше смотреть.
— О, сука только что поцеловала его.
Нечестивый качает головой.
— Ройс никого не целует.
Теперь я игнорирую всех, достаю телефон и просматриваю свои текстовые сообщения.
— Почему ты написал мне? — говорю я, мои глаза встречаются с его глазами в обзорном зеркале.
— Ты хочешь сделать это сейчас? — Его бровь вопросительно выгибается.
Задняя дверь открывается с другой стороны от меня, одеколон Ройса проливается в мой пузырь. Я отодвигаюсь от него как можно дальше, гнев кипит в моих венах из-за него и Би, а потом я начинаю злиться, что злюсь на него.
Нечестивец заводит машину так громко, что сотрясается жестяной сарай, и выгоняет нас из гаража. “Rehab” from Machine Gun Kelly начинает играть, пока я продолжаю просматривать фотографии на своем телефоне. Все, что угодно, лишь бы не смотреть на Ройса. Его рука касается моего подбородка, поворачивая мою голову лицом к нему. Моя челюсть сжата, мои глаза выцвели. Нечестивый заводит песню, и я бы хотела, чтобы он этого не делал. Тексты песен поразили меня на уровнях, которых они не должны были достичь.
Он пристально смотрит на меня, изучая мое лицо, пока мы едем мимо уличных фонарей. С каждым проходом свет освещает только его черты. Я жду, что он что-нибудь скажет, что угодно. Он молчит. Его взгляд падает на мои губы, прежде чем спуститься к моей груди, к моему обнаженному животу, прежде чем вернуться, чтобы встретиться с моими глазами.
— Ты злишься? — на его губах появляется ухмылка. Музыка слишком громкая, чтобы его услышать.
С меня хватит.
Я отстегиваю ремень и двигаюсь по сиденью. Он даже не кажется расстроенным или шокированным, когда я обхватываю его бедрами за талию и устраиваюсь сверху на его твердом теле. Он медленно отступает, широко расставляя ноги и откидывая голову на спинку сиденья. Его взгляд остается на моем, и мое сердце бешено колотится в груди.
— Да, я злюсь, — громко говорю я, просовывая большой палец ему между губ. Он грубо кусает его, его руки обхватывают мою задницу. Глухой звук. Глухой звук.
Другая его рука обнимает меня за шею, притягивая мое лицо ближе к своему.
— Тогда, блядь, перестань отстраняться от меня.
Мои губы опускаются к его губам, и он слегка приоткрывается, втягивая мою нижнюю губу в свой рот. Я углубляю поцелуй, приближая его ближе, его бедра соприкасаются с внутренней стороной моих бедер. Боль, которая была там, растворяется с каждым толчком. Того, что я держу Ройса в своих объятиях, мне достаточно, чтобы забыть, даже если только на данный момент. Как только я думаю, что он собирается отстраниться от меня, он переворачивает меня на спину, пока я не оказываюсь распростертой на сиденьях, и опускается между моих ног, его рот никогда не покидает мой. Его язык исследует мой рот, щелкая, потирая и массируя мой. Нечестивец, должно быть, еще больше заводит музыку, чтобы отключить нас, когда он набирает скорость.
Рука Ройса лежит на моей шее, когда он наклоняется, переводя дыхание, мои глаза ищут его. Я почти слышу, как мысли мечутся у него в голове. Положив руку ему на затылок, я притягиваю его обратно к себе, касаясь губами его губ.
— Перестань думать.
Он рычит мне в губы и отстраняется, отступая обратно на свою сторону машины и оставляя меня в восторге и сухости.
Вздохнув, я подтягиваюсь к своему месту и смотрю на затылок Нечестивца. Проходит еще больше огней, и я щурюсь, чтобы увидеть, действительно ли то, что я замечаю у него на затылке. Шрам, который виден за его рубашкой, становится более заметным.
Мои барабанные перепонки пульсируют, когда огоньки вспыхивают на его шее.
Я не могу выставлять напоказ тот факт, что знаю, что это за шрам или что он означает, по той самой причине, что у меня точно такой же шрам на лодыжке.