Я хмуро смотрю на Нечестивца, когда я возвращаюсь к Джейд. Она, блядь, скрывает от меня всякое дерьмо, я это знаю. Орсон это знает, Шторм это знает, и, что самое досадное, Нечестивый, блядь, это знает.
Джейд встает с дивана, и все взгляды устремлены на нее, когда она двигается.
— Ванная комната?
Я поворачиваю голову через плечо.
— Задняя комната. Если ты не выйдешь через четыре минуты, я вышибу эту чертову дверь.
Джейд игнорирует меня, проносится мимо и исчезает за дверью.
— Ты всегда так строг с ней? — спрашивает Нечестивый.
Я поднимаю голову, пристально изучая его. Сейчас у меня есть два варианта. Я могу вернуть его в то место, из которого он так удобно, казалось, выполз, все еще будучи в состоянии спасти то, что осталось от нашей дружбы, или я могу сыграть с ним злую шутку.
— О, ты явно здесь новенький. — Шторм хихикает из-за стойки. — Это робко по сравнению с тем, к чему она привыкла.
Орсон молчит в другом конце комнаты, но я не отвлекаюсь от Нечестивца. Теперь я как акула, почуявшая кровь, и эта кровь пролилась из Нечестивца.
— Ты заметил пренебрежительный характер, который эта девушка бросает в него? — Наконец Орсон добавляет: — Это происходит из-за долгих и долгих лет стойкости после того, как я смирился с откровенным дерьмом Ройса Кейна.
Я отключаю его. Он не ошибается.
— Она что-то скрывает, — указывает Нечестивец, прислоняясь к стене. — Нам нужно выяснить, что это такое.
— Я знаю это, — шиплю я, немного слишком быстро. Я знаю, почему он угрожает мне больше, чем кому-либо из присутствующих здесь, и это потому, что двое других всегда смотрели на Джейд как на родную сестру. Никто из них никогда не пытался с ней связаться, да и не стал бы. У Джейд Оливии Кейн было мое имя, отпечатанное на ее гребаной заднице, когда она была новорожденным ребенком, и она, черт возьми, ничего не могла сделать, чтобы удалить его. Я знал это. Наши друзья знали это. Черт возьми, наши гребаные родители знали это. — Никто не знает Джейд лучше, чем я.
— Действительно? — Нечестивый проверяет воды, в которые ему действительно не следовало бы вступать. — Тогда почему ты не знаешь, что она скрывает?
— На самом деле все просто. — Джейд вплывает сзади, но я не двигаюсь. Я мысленно считаю про себя до двадцати, чтобы не броситься вперед и не вырвать горло Нечестивца прямо из его шеи. Вдыхай и выдыхай. Джейд продолжает. — Теперь я знаю, как хранить от него секреты.
Она берет свой телефон с дивана, и я наблюдаю, как ее пальцы сжимают черный футляр.
Идеальный белый маникюр. Простой, чистый, но точно знающий, что с ним делать. Единственное, что хуже невинной женщины, — это та, которая точно знает, как использовать это, чтобы поставить зло на колени. Я не знаю, почему белый прилипает ко мне, но это так. Это привлекает мое внимание главным образом потому, что Джейд — это что угодно, но не та чистота, которую она пытается провозгласить, нарисованная на ее ногтях. Это заявление.
— Может, пойдем? — она добавляет, и я, наконец, встаю, направляясь к Нечестивцу.
Когда все оказываются вне пределов слышимости, я стискиваю зубы и впиваюсь в него взглядом. Нечестивец — танк, и он знает, как сражаться и постоять за себя, но не заблуждайся, я, блядь, могу его одолеть. Вы даете человеку что-то, за что стоит бороться, и он будет сражаться до смерти. Джейд — боевая приманка для меня. Ты повесишь ее сексуальную задницу передо мной, и я убью любого, кто посмеет приблизиться к ней.
— Если у нас возникнут проблемы, связанные с ней. — Я ухмыляюсь, наклоняясь к его уху, мой взгляд падает на его плечо. — Скажи мне сейчас. Я бы предпочел получить кровь в этой комнате, чем в моем доме.
Нечестивец отступает назад, его темно-карие глаза изучают мои. Он высовывает голову из комнаты.
— Поболтаем.
Я поднимаю пальцы, чтобы остановить остальных в комнате.
— Дайте нам секунду.
Как только мы выходим в фойе, Нечестивый поворачивается ко мне лицом.
— Прежде всего, пошел ты нахуй. Я никогда ничего не делаю без гребаной причины, ты же знаешь, во-вторых, ты чертовски слеп, когда дело касается ее. Она-твое слепое пятно. Где бы она ни была, где бы ни была, Ройса больше не существует. Это делает тебя чертовски тупым. Она делает тебя чертовски тупым. Я здесь для того, чтобы убедиться, что ты не всегда чертовски тупой. — Я смотрю, как двигаются его губы, и мне приходится физически сдерживаться, чтобы не ударить его прямо в челюсть.
— Не слепой, брат, я чертовски сосредоточен. Ты вешаешь эту девчонку на все, что, по твоему мнению, я не могу убить, трахнуть или ударить, и можешь поспорить на свой последний доллар, что я убью, выебу и вырублю это. Она не мое слепое пятно. — Я хихикаю, проводя пальцем по нижней губе. — Она, блядь, переключает мою ярость. Она-то, что сводит меня с ума, черт возьми. Она-то, ради чего я рвусь. Так что я спрошу тебя еще раз, и брат или нет, я убью тебя, черт возьми.
Нечестивец качает головой, проводя руками по затылку и сжимая челюсти.
— Ройс. Я тебе не враг. Ты доверяешь мне. Вот почему вы все впустили меня в L'artisaniant.
Я делаю паузу и обдумываю его слова. В основном правда. Я действительно доверяю ему. Я ему очень доверяю.
— Доверие-это не то, о чем я могу договориться, когда речь идет о Джейд.
— Черт. — брови Нечестивца удивленно взлетают вверх. — Я не думаю, что когда-либо видел мужчину, который не хотел бы, но так сильно нуждался в девушке за всю свою жизнь.
— Ты, должно быть, здесь новичок. — Это была шутка, но в основном это была правда. Хотя я знаю Нечестивца много лет, он никогда не видел, как я отношусь к Джейд.
Его рука опускается мне на плечо.
— Брат, поверь мне. Все, что я делаю с ней или для нее, делается для твоей пользы.
Мои глаза сужаются.
— Не подходи к ней близко.
— Итак, ты хочешь ее? — спрашивает он.
Я высокомерно хихикаю.
— Ублюдок, ты задаешь неправильные вопросы.
— Ну, и что я должен спросить? — Если бы кто-нибудь другой сказал эти слова, я бы вышиб из них все дерьмо, но он. Я должен тепло относиться к тому, что он рядом с Джейд.
— Только не это.
— Почему? — он спрашивает, и теперь я знаю, что он хочет, чтобы его ударили.
— Потому что нет вопроса, хочу ли я ее или она хочет меня. — Я затягиваюсь сигаретой, пока дым не вырывается из моих ноздрей. — Есть только она и я, и больше никого.
Нечестивец кивает.
— Принято к сведению. Я не подойду к ней в таком виде, но я действительно хочу выяснить, что она скрывает.
Он не одинок в этом.
Позже той же ночью, после того как мы вернулись ко мне домой, и я убедился, что Джейд в постели — чертовски спит — я созвал церковь в своей гостиной. Мне нужно рассказать о том, что я узнал сегодня вечером, и, возможно, раскрывая новые факты, я соберу часть головоломки воедино.
— Почему бы тебе просто не привязать ее к кровати и трахнуть, чтобы она рассказала тебе, либо пытать ее? — это сторона Джипси.
Он молод. Я знаю это. Мне постоянно, блядь, приходится напоминать себе об этом факте, иначе я бы убил его, а потом у меня были бы проблемы со Лайоном.
— Потому что это не она.
Джипси запускает пальцы в свои волосы, уложенные в одну сторону, и пожимает плечами.
— Просто предложение.
Я качаю головой. Я горжусь тем, как сильно он растет и приспосабливается к жизни, которой его окружают. Однако ему чертовски не повезло в ту секунду, когда он покинул Лайонс-болл-сакс.
Лайон наклоняется, упираясь локтями в колени.
— Она должна сказать тебе, кто он такой. Есть причина, по которой он приводит ее в ваш секс-клуб.
— Почему ты должен так говорить? — шучу я, подмигивая Лайону. Он никогда не видел деталей L'artisaniant, которые видит большинство. С Лайоном все черно — белое. Ты либо трахаешься, либо убиваешь.
Лайон тихо хихикает, проводя рукой по густой щетине на подбородке.
— Потому что это то, что, черт возьми, это такое.
Выбрасывая ногу, я наблюдаю, как Нечестивый хватает один из кухонных стульев и разворачивает его, чтобы сесть на него задом наперед.
— Кем бы он ни был, она защищает его не просто так. — Я все еще не уверен, как я отношусь к Нечестивцу и его игре с Джейд. Я знаю, что доверяю ему и его намерениям, но знание того, что он трахнул ее, не устраивает меня.
На самом деле, у меня чертовски чешутся пальцы, чтобы обхватить его за горло. И ее.
— Я в этом не сомневаюсь, — говорю я, щелкая зажигалкой по пальцам. — Она знает, что я, блядь, убью его.
— Что ты делал тогда, когда она училась в средней школе со всеми парнями? Черт, — бормочет Джипси. — Черт, Псих, ты с ума сходишь из-за нее.
Тишина.
— Это мило, что ты думаешь, что я позволял это.
— Бедная сучка, — шутит Джипси, ерзая на стуле.
Лайон встает с дивана.
— Вам присылали какие-нибудь новые видео?
Я стискиваю зубы, моя кровь гасит пламя, которое пылает в моей груди.
— Да. Их было два.
Лайон достает ключи из кармана.
— Следите за видео, пытаясь контролировать свою женщину. Ты будешь в порядке завтра на пробеге или мне послать кого-нибудь другого?
Я выключаю Лайона.
— Пошел ты. Со мной все будет в порядке.
Лайон хихикает, направляясь к входной двери. Он бросает на меня последний взгляд, прежде чем переступить порог с Джипси, Нечестивым и Слимом позади него.
Лайон останавливается на пороге.
— Я никогда не спрашивал тебя о том, как она стала твоей сестрой.
— Хммм, — отвечаю я. — Потому что на самом деле я никому об этом не рассказываю. — Я наклоняюсь вперед, пока мои локти не упираются в бедра. — Ее подбросили к нашему порогу.
Лайон наклоняет голову, скрещивая руки перед собой.
— Вы не проходили процесс усыновления?
— Нет. Ну, после того, как ее там оставили, мама и папа сделали то, что им нужно было сделать, чтобы найти ее семью, но о ней не было никаких записей. Из-за папы, он потянул за какие-то ниточки и сумел законно усыновить ее после того, как был решен вопрос об отказе от ребенка.
— Она знает об этом?
Я откидываюсь назад.
— Нет, она думает, что ее оставили в приюте, и мы прошли через этот процесс таким образом.
— Что-то в этом не так, — говорит Лайон, нахмурившись. — Отсидись на пробеге. Постарайся докопаться до сути того, что с ней происходит.
— Лайон, — рычу я. Он чертовски хорошо знает, как много этот клуб значит для меня и как я никогда не позволял никому приближаться к моему клубу или братьям.
За исключением того, что ты почти хотел убить Нечестивца из-за Джейд.
Он качает головой, вскидывая руки. Я знаю, что до этого упрямого старого ублюдка не достучаться.
— Псих, позаботься о девушке. Она твоя семья, а это значит, что она наша семья. В клубе сейчас туго с дерьмом. В прошлом году у нас не было войны на руках. Делай все, что тебе нужно.
Щелкая зубочисткой во рту, я улыбаюсь ему.
— Я все еще хочу этот пробег.
— Черт возьми. Почему? — раздраженно говорит Лайон.
Я вынимаю зубочистку изо рта и бросаю ее на кофейный столик.
— Потому что у меня внутри много гнева, и он должен выйти так или иначе.
— Ты хочешь начать войну? — спрашивает Лайон, приподняв одну бровь.
— Нет, не в этот раз. — Я подмигиваю ему, когда он отшвыривает меня, захлопывая за собой дверь, а потом остаюсь только я.
И она.
В доме, где нам не обязательно быть братом и сестрой.
Рыча, я закрываю глаза и пытаюсь выкинуть из головы воспоминания о том, как она чувствовала себя, обнимая мой член той ночью. Я должен был это понять. Почему, черт возьми, я не знал, что это она?