Хотела бы я вспомнить тот день, когда меня приняли в семью Кейнов, но я была едва достаточно взрослой, чтобы создавать яркие видения в своей голове. Мне было несколько дней, меня бросили… Бросили на пороге местного детского дома в захудалом районе Сан-Франциско. Я мало что знаю о том, что произошло, не потому, что Кейны не хотели, чтобы я знала, а потому, что я никогда не хотела спрашивать. Быть отвергнутой в детстве моими родителями-это все, что мне нужно знать. Мне повезло, что мистер и миссис Кейн были там на следующий день, желая найти для своего отпрыска сына, маленького брата, с которым он мог бы поиграть.
Вместо этого у него появилась сестра.
Ройсу было три года, когда я появилась дома, и мальчик… неужели его не впечатлило, что у него появилась сестра вместо брата?
Очевидно, ему потребовалось сорок пять минут, чтобы поговорить со мной, но после этого мы так и не остановились. Сейчас мне пятнадцать лет. Можно сказать, что все изменилось.
— Ройс! — Я кричу на своего расстроенного брата, когда он кружит по баскетбольной площадке на нашем заднем дворе, держа мой телефон в воздухе. — Отдай его мне прямо сейчас, блядь!
Он смеется так громко, что мне хочется засунуть ногу ему в рот. С годами Ройс становится все более раздражающим, но я без тени сомнения знаю, что если мне что-то понадобится, то первым я попрошу своего старшего брата.
Должно быть, он остановился на полпути, потому что я врезалась в него, мое лицо прижалось к его спине, прежде чем я упала на землю. Голубое небо плывет надо мной среди желтого восторга солнца.
Рука обхватывает меня за поясницу, благополучно поднимая на ноги.
— Не-а, ты еще не можешь умереть передо мной, герцогиня. Ты все еще должна мне эти двадцать долларов.
Я отталкиваюсь от его груди, не обращая внимания на то, как напряжены его мышцы под рубашкой.
— Дай мне мой телефон! — Я протягиваю ему руку, а другую кладу на бедро.
— Я слышал, что один из этих маленьких первокурсников в школе хочет пригласить мою сестру на свидание… — дразнит он, и именно тогда я слышу другой голос позади себя.
Свист Орсона пронзает мои барабанные перепонки.
— Черт возьми, кто-то новичок в правилах? Разве ты не знал, что не можешь пригласить маленькую мисс Джейд Кейн на свидание, не пройдя через ее старших братьев? — Естественно, у моего надоедливого брата тоже есть надоедливые друзья, которые также досадно заявляют о моей — так называемой-надоедливой заднице. В школе я неприкасаема. Это бесполезно, когда ты не возражаешь, чтобы тебя трогали.
— Он новенький. Я его хорошенько подведу, — умоляю я Ройса, наблюдая, как его большой палец парит над моим телефоном. На самом деле он не стал бы просматривать мой телефон, но если бы сообщение пришло, пока он держал его в руке, то я почти уверена, что он бы… зазвонил.
Блядь.
Он наклоняет голову. Я с ужасом наблюдаю, как его глаза облетают какие-то слова, которые выскочили.
Он пристально смотрит на меня.
— Кто этот маленький засранец?
— Что он написал? — спрашивает Орсон, проводя пальцами по своим темным вьющимся волосам. Орсон — наполовину средиземноморско-французский, наполовину американский бог баскетбола ростом шесть футов шесть дюймов (198 см) и один из лучших друзей Ройса. На самом деле я не совсем понимаю, как они стали так близки, так как Орсон талантлив и сумел закончить среднюю школу лучшим в своем классе. Ройс не дурак, но он может быть идиотом. Да, есть разница. Орсон также только что был призван в НБА, что только добавляет к его постоянно растущему списку причин, по которым так много девушек хотят его. Я была серьезно влюблена в него большую часть своей жизни, пока не увидела девушек, за которыми он ухаживал. Все так красиво. Не в моей лиге. Его гладкая коричневая кожа и темно-зеленые глаза были убийственными, но когда он сверкнул своей милой улыбкой, все девушки упали замертво. У них с Ройсом, конечно, было что-то общее, но это все, что касается сходства.
— Он, блядь, сказал, что хочет, чтобы она улизнула, — огрызается Ройс, его пальцы летают по моей клавиатуре.
— Ройс. — Я качаю головой, ругая его. — Мне, блядь, пятнадцать. Это не намного меньше того, чем ты занимался в моем возрасте, и ты чертовски хорошо это знаешь.
— Не к делу. — Он пристально смотрит на меня, его большой палец зависает над кнопкой "Отправить". — Я пережил все свое дерьмо, так чтобы тебе не пришлось, — подмигивает он мне. — Я такой хороший брат.
— Ройс, — ною я, ударяя подошвой сапога о бетон.
Орсон подкидывает баскетбольный мяч между ног и целится в обруч, стреляя с трехочковой линии.
— Вы, ребята, никогда не перестанете придираться к ней. — Еще один знакомый голос снова раздается у меня за спиной, и я поворачиваюсь лицом к третьему мальчику, представляющему тройную угрозу — Шторм Митчелл. Ройс, Орсон и Шторм были лучшими друзьями с начальной школы, а это значит, что да, я знала их практически всю свою жизнь. Шторм Митчелл был совсем не похож на Орсона или Ройса. Шторм был самым умным ребенком в нашей школе, и у него был IQ, подтверждающий это. У него никогда не было девушки — хотя многие хотели его — и он всегда, всегда держал свой ноутбук рядом. Видите ли, Шторми собирался однажды избавить мир от всех проблем, ему просто нужно было создать правильное приложение для этого. У Шторма светлые волосы, серые глаза — под цвет разгневанного неба — и его кожа белая, как снег. У него густые ресницы, ровные зубы. Он-совершенство в странной упаковке. Я любила Шторми, даже если он никогда не улыбался. Через некоторое время к этому привыкаешь.
— Да, — говорю я Шторму, когда он закатывает рукава рубашки. — Ройс пытается напугать мальчика, которому я уже сказала, что отказываюсь.
— Потому что упомянутый мальчик пытается заставить тебя улизнуть после наступления темноты, — насмехается надо мной Ройс. То, как изгибаются его губы, заставляет меня задуматься о том, как сильно я хочу ударить его прямо в лицо. — Я верну тебе твой телефон позже.
Он поворачивается, чтобы уйти от меня.
— Ройс! — Я огрызаюсь, но он не останавливается. — Я серьезно! Я буду следовать за тобой повсюду сегодня, пока ты не отдашь мне мой чертов телефон!
Ройс оборачивается и облизывает губы. Его губы всегда отвлекали. Держу пари, они чертовски мягкие. Я помню, в прошлом году Джессика Рубен переспала с Ройсом, а затем обошла всю школу, рассказывая о его… гм… навыках. Она плакала месяцами, когда он не перезвонил ей после одной ночи.
— Ах, да? — Он идет спиной вперед с раздражающей ухмылкой на губах. Тот факт, что мой брат болезненно привлекателен, не имеет значения и совсем не помогает, когда речь заходит о нашей с ним ссоре. — Тогда, я полагаю, ты поедешь на лодке.
— Черт.
Он исчезает в доме, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, как Орсон стреляет еще одним трехочковым. Я не хотела сегодня плавать с ними на лодке, потому что на самом деле хотела улизнуть сегодня вечером и встретиться с Колсоном.
— Знаешь, тебе пора перестать играть с мальчиком… — Орсон поддразнивает, ловко запрыгивая мячом между ног. Его руки поднимаются вверх, когда он щелкает запястьем, забрасывая мяч в сетчатую корзину. — Ты танцуешь с дьяволом.
— Дьявол не танцует. — Я показываю ему язык, прежде чем броситься обратно к дому. Морские вечеринки-это то, что устраивают все богатые дети и всегда заканчиваются катастрофой. Я ненавижу ходить к ним. Я не пью. Я не сплю с парнями — я буду винить в этом Ройса — и по большей части я бы считала себя довольно хорошим ребенком.
Особенно когда ты сравниваешь меня с моей лучшей подругой Слоун.
Бегом поднимаясь по мраморной лестнице на второй этаж, я останавливаюсь у двери своей спальни. Вот моя комната, а рядом с ней комната Ройса. Две полярные противоположности, но ни одна из них не могла по-настоящему жить без другой. Его дверь слегка приоткрыта, и мой гнев несколько улегся. Ссора с Ройсом делает это со мной — очень часто.
Сжимая ручку, я слегка нажимаю на нее, пока она не открывается. Комната Ройса темная, мрачная и дрянная. Стены цвета только что пролитой крови с белой шелковой отделкой, а вся мебель из потускневшего старого дерева. Его кровать выглядит прямо как из старого викторианского порно, и, говоря о порно, у него на стенах много всего.
Мои щеки горят, а ладони зудят.
— Могу я, пожалуйста, получить свой телефон обратно?
Он прислонился к изголовью своей кровати, без рубашки, одна нога свисает с кровати, а другая подтянута к груди, локоть лежит на ней. Его глаза смотрят на меня, прищуренные и остекленевшие. Вот кто такой Ройс. Дерзкий, дерзкий и охуенно осведомленный обо всем, что он приносит на стол, и все это для того, чтобы просто съесть тебя. Он точно знал, что он сделал с противоположным полом, и именно поэтому он это сделал. Я просто не знаю, о ком он думает, что пытается сделать это со мной.
— Рой? — бормочу я, умоляя себя не позволять своему вниманию падать ему на грудь. Ничего страшного, я несколько раз видела его голым — по нескольким причинам. Во-первых, он почти никогда не носит одежду, а во-вторых, мы делим ванную комнату. “Blueberry Yum Yum” тихо играет на заднем плане из бумбокса в углу его комнаты, что типично. Он питает глубокую любовь к старой музыке Luda.
Он наклоняет голову.
— Ты хочешь улизнуть с ним? — Его тон угрожающий, но пронизан очарованием. Он проводит рукой по своим твердым мышцам, вплоть до пуговицы на джинсах. Он щелкает кнопкой, прежде чем встать, бросая мой телефон на свою кровать.
Я на дюйм отталкиваюсь от дверного косяка, готовая к прыжку.
— Тогда продолжайте, герцогиня. — Его глаза встречаются с моими, мягкая выпуклость его губ изгибается над причудливо прямыми зубами. Он слегка наклоняет голову, одна рука проскальзывает в штаны. — Иди и возьми это.
У меня в мозгу короткое замыкание. Я пытаюсь урезонить себя, почему это не должно звучать так грязно.
Брат.
Сделав два шага, я ныряю на его кровать, пока не приземляюсь на живот, с телефоном в руке и самодовольной улыбкой триумфа на губах. Эта улыбка исчезает, когда внезапно его кулак оказывается у меня в волосах, когда он тянет мою голову назад. Я сглатываю, проглатывая внезапный комок в горле. Он отводит мою голову за волосы назад, и я очень, очень надеюсь, что прямо сейчас никто не войдет, потому что это будет выглядеть как пятьдесят оттенков инцеста.
Я смотрю на Ройса, когда он смотрит на меня сзади, все еще склонив голову набок.
— Хммм, теперь, видишь ли, я не хочу думать, что у какого-то маленького засранца есть именно такой вид прямо здесь. — Его глаза ползут по моей спине, приземляясь на мою задницу. Он замирает. — Это бы меня здорово разозлило. — Он возвращается к моему лицу, его язык выскользнул, чтобы провести по нижней губе. — И ты знаешь, как я себя веду, когда злюсь, герцогиня. — Его брови морщатся.
Я шлепаю его по руке, и его голова откидывается назад, громкий лающий смех разносится по комнате. Он хватается за живот.
— Прости, герцогиня. Больше этого не повторится.
Я скатываюсь с его кровати.
— Ты придурок, и чтобы ответить на твой вопрос. — Я свирепо смотрю на него, как только возвращаюсь в безопасную зону, то есть рядом с дверью. — Я бы не возражала, если бы он так смотрел на меня. — Его смех прекращается, и температура в комнате падает до уровня, который мог бы соответствовать иглу.
Он делает один шаг.
— Возьми свои слова обратно.
Теперь моя очередь нахмурить брови.
— Никогда!
Он бросается на меня, но я слишком быстра, поворачиваюсь на каблуках и кричу, когда делаю два шага к двери своей спальни. Я проскальзываю в свою комнату, но когда пытаюсь захлопнуть дверь, его рука проскальзывает внутрь, останавливая ее.
Я снова вскрикиваю.
— Ройс! — Мое сердце подпрыгивает в груди, тепло разливается по телу. — Мне очень жаль!
Он летит вперед, его рука обхватывает мою спину, и его тяжелое тело падает на меня. Я приземляюсь на кровать с глухим стуком, пухлое желтое одеяло служит посадочной площадкой.
— Ройс! — Я толкаю его в грудь, смех вибрирует во мне.
Он берет меня за запястья и закидывает руки мне за голову.
— Скажи мне, что ты не трахнешь его.
Наконец, мой смех стихает, и мои глаза сталкиваются с его глазами. Он так близко, что я чувствую тепло, исходящее от кончика его носа.
— Что? — спрашиваю я, заглядывая ему в глаза. — Зачем ты вообще это сказал?
Мускул на его челюсти напрягается.
— Просто пообещай мне, герцогиня. — Его голос звучит мягко, но в нем слышится боль. Почему это так важно для него?
— Ройс, — фыркаю я, вглядываясь в его лицо. От его мягкой загорелой кожи до заостренного подбородка. На его коже нет татуировок, но он всегда говорит о том, чтобы сделать ее. Когда он не улыбается, не ухмыляется и даже не отводит от меня взгляда, я качаю головой. — Я обещаю, но, Рой, тебе не стоит об этом беспокоиться, — я широко раскрываю глаза на своего агрессивного брата.
— О, действительно. — Его голубые глаза скользят вниз по моей шее к груди. Он возвращается, чтобы встретиться с моими. — Я, блядь, позволю себе не согласиться.
— Ройс… — Я предупреждаю.
— Джейд, — шепчет он, повторяя мой тон.
— Тебе не нужно беспокоиться об этом. От слова вообще. — Я снова расширяю глаза, надеясь, что он поймет, что я имею в виду.
— Что, ты думаешь, я не знаю, что ты девственница? — Наконец морщинки беспокойства исчезают, и на его губах появляется ухмылка. — Детка, как ты думаешь, кто, черт возьми, их отпугивает? — Моя улыбка исчезает, но прежде чем я успеваю ответить ему, его вес падает с меня, и он направляется к двери. — Будь готова через два часа и оставь Слоун дома. — Да, он точно знает, что я не оставлю Слоун.
Он захлопывает за собой мою дверь, и я отключаюсь от него, просматривая список контактов на своем телефоне. Я открываю сообщение Слоун, но прежде чем я успеваю напечатать слова, появляется текст.
Ройс: Я серьезно. Не приглашай ее. Я выброшу ее с лодки.
Я качаю головой, перекатываюсь на живот, прокручивая свой музыкальный плейлист. Я подключаюсь по Bluetooth к своей звуковой док-станции, нажимая кнопку воспроизведения “Sacrifice” by Jessie Reyez
Я: Мне нужен друг со мной.
Ройс: С каких это пор ты когда-нибудь нуждалась в друге, и, кроме того, тебе не нужны друзья, когда у тебя есть старшие братья. Один час и пятнадцать минут.
Я бросаю телефон на кровать и ругаюсь себе под нос. Он прав, но он также не понимает девушек. Особенно таких девушки, как Слоун, которые потеряют самообладание и воспримут это как полное предательство в факторе доверия.
Двигаясь по комнате, я начинаю собирать все, что мне понадобится. Короче говоря, я на самом деле люблю кататься на лодке, я просто предпочла бы выходить, когда единственная цель этого-не напиваться до потери сознания с идиотами. Хотя мне все-таки удалось вернуть свой телефон. Я могла бы просто пропустить морскую прогулку и сбежать прямо сейчас…
Моя дверь распахивается, ударяясь о стену в моей комнате. Ройс стоит на пороге, ухмыляясь.
— Даже не думай об этом.
Вздыхая, я натягиваю бикини.
— Дай мне несколько минут. — Закрыв за собой дверь ванной, я надеваю пастельно-розовую двойку и шорты. Я не утруждаю себя рубашкой, так как мои сиськи точно не вываливаются наружу. Выдвинув последний ящик под прилавком, я достаю свой маленький белый шарф и наматываю его на затылок, завязывая оставшиеся длинные каштановые волосы на макушке.
— Поторопись! — Ройс колотит в мою дверь, и я подпрыгиваю, оттолкнув его.
— Я иду! — Быстро схватив полотенце, я направляюсь в свою комнату, распахивая дверь ванной комнаты. — На чьей лодке мы плывем?
Взгляд Ройса скользит по моему телу. Другие девушки покраснели бы от внимания Ройса Кейна, я этого не хочу. Почему? Потому что он просто подводит итог тому, что ему не нравится. Держу пари, он уже решил, что мне нужно надеть джутовый мешок. Его ресницы веером расходятся по высоким скулам, когда его взгляд падает на мои ноги, прежде чем вернуться ко мне.
— Вода становится холодной, ты же знаешь.
Подхватив толстовку, я протискиваюсь мимо него.
— Хорошо.
Ройс, наконец, следует за мной, когда мы спускаемся по лестнице к входной двери. Мы уже выходим, когда мистер Кейн выходит из кухни.
— Вы, дети, достаете Зеленый камень? — спрашивает мистер Кейн нас обоих, но его глаза остаются на Ройсе. Зеленый камень-это название блестящего черного и нефритово-зеленого Nautique G25 Ройса, он же его ребенок.
Глаза мистера Кейна встречаются с моими, голубые океанские искорки так глубоки, что могли бы поглотить меня целиком. По большей части у меня не очень хорошие отношения с мистером Кейном, и когда мы с ним вдвоем, атмосфера несколько напряженная. Либо он не хотел меня усыновлять, либо, может быть, я просто не была тем, кого он хотел.
— Да, прошла минута. — Ройс толкает папу другим плечом. — Хочешь пойти? Или ты становишься слишком стар для этого?
Папа отталкивает его назад, посмеиваясь и напрягая выпуклые мышцы рук.
— Я могу отжать тебя, Орсона, и этого гребанного Шторма. — Его глаза возвращаются ко мне. — Брось туда и Джейд.
Ройс хихикает, его рука хватает мою. Он задвигает меня за спину.
— Нет, Джейд может упасть и поранить эту хорошенькую маленькую головку.
Папа смеется, исчезая на кухне, пока мы направляемся в гараж на десять машин. Солнце падает на мою кожу, ни облачка на небе, чтобы прервать его, когда Ройс щелчком открывает коробку питания, чтобы открыть дверь гаража. Из того, что мне сказали, этот дом принадлежал семье Кейн в течение нескольких поколений, только дополнялся и изменялся на протяжении многих лет. Гараж был пристройкой папы и мамы. Они нуждались в этом, когда Ройс обнаружил, что любит все быстрое, включая автомобили и лодки, и что Ройс хочет, Ройс получает. Конечно, это относилось и ко мне тоже. Когда я была готова, я могла выбрать, какую машину я хотела, но это никогда не казалось правильным, поэтому я тянула с ней. Мама сказала, что я возьму "БМВ", хочу я этого или нет.
Ройс бросает ключи в "Форд Раптор", и я запрыгиваю на пассажирское сиденье, закрывая за собой дверь.
Достав свой сотовый, я отправила сообщение Слоун, которая, скорее всего, очень разозлится на меня за то, что я не взяла ее с собой, но Слоун дружит со всеми. Сегодня вечером она займется чем-нибудь другим.
Меня вытащили на прогулку на лодке. Прости! Увидимся позже?
Наклонившись, чтобы повернуть ключ в замке зажигания, я просматриваю свой плейлист, пока Ройс заводит машину. Пятнадцать минут спустя Орсон и Шторм проскальзывают на заднее сиденье, и мы отправляемся в путь. Я нажала кнопку воспроизведения на техническом N9ne, нуждаясь в его агрессивном тоне, чтобы смягчить мои мысли. Опускаю стекло и закидываю ноги на приборную панель, Орсон протягивает мне кулер с вином сзади.
Я качаю головой.
— Что это такое? Пурпурный Джек Дэниелс?
Орсон откидывает крышку и делает большой глоток.
— Да, почти уверен, что тебе это понравится.
Ройс сжимает мою ногу с водительского сиденья, и я смотрю, как солнце загорается у него за головой. Его бейсболка откинута назад, губы блестят от языка, прижатого к верху всего несколько минут назад. Две ямочки на его щеках отвлекают меня на долю секунды, когда мы въезжаем в гавань, где несколько человек из школы уже собираются. Ройс, Орсон и Шторм правят школой, как боги, но они другие. Они не придурки, не имеют на это права и даже не немного снобы. Вы могли бы ожидать, что они будут такими. Орсон — сын Ларкена, который занимает четвертое место в списке миллиардеров Forbes, и вскоре за ним следует Бессен, мать Шторма, которая уютно устроилась под номером десять, а затем Ройс, или, я бы сказала, Ройс и я, чей отец номер два. Вы могли бы ожидать, что они будут такими. Придурки, которые небрежно относятся ко всем, как к дерьму, но это не так. Они заботятся о Стоун-Вью-Хай так, как будто это их дом. Все они хорошие люди.
Все они.
Я выскальзываю из пикапа как раз вовремя, чтобы Орсон перекинул меня через плечо, захлопнув за нами дверь.
— Отпусти меня! — Я стучу по его мускулистой спине, но это бесполезно. Все хорошо привыкли видеть, как со мной обращаются трое моих братьев, что никто даже глазом не моргнет. Девушки, которые это замечают, — это те, кто завидует. Каждая девушка хотела этих мальчиков, и временами им везло. Особенно с Ройсом и его разбойничьим членом, но они никогда не длятся долго. Они никогда не оставались, и их никогда не подвезли во второй раз.
— Син, отпусти меня, пожалуйста! Я сделала то, что хотел Ройс! Я пришла!
Я чувствую, как плечи Орсона дрожат под моим весом.
— Я знаю, но, видишь ли, у нас маленькая проблема…
— И что это такое? — спрашиваю я, хотя мои глаза бегают повсюду, чтобы понять, кто все здесь. Я вижу, как много людей держатся своих экипажей, и почти все уже припарковались в воде. В заливе были длинные плоты, с лодками, припаркованными в каждом месте. Из них лилась музыка, звенели стеклянные бутылки и раздавался смех. Береговая охрана ненавидела всех нас, и в зависимости от того, кто был на дежурстве, они обычно просто оставляли нас в покое.
— Ну, мы должны убедиться, что все здесь знают, что за тебя говорят.
Я закатываю глаза. Я всегда застревала, выходя наружу. Хотя я еще не была достаточно взрослой, чтобы получить лицензию на лодку, я знаю, как ею управлять, и я никогда не пью, так что всем троим удобно, что я здесь. Обычно Слоун тоже наживался на этом.
— Герцогиня! — зовет Ройс, насвистывая.
Я снова хлопаю Орсона по спине, и он наконец — то — наконец-то, черт возьми, — ставит мои ноги на твердую землю.
— Что?
Ройс улыбается мне через руку, продолжая разворачивать лодку в воду с трапа.
— Может понадобиться, чтобы ты вскочила и прокричала несколько приказов. — Люди даже не дышат на шутки Ройса, но я закатываю глаза и снимаю шлепанцы, бросая все свои вещи на заднюю часть лодки. Я двигаюсь к воде и бросаюсь внутрь с маленькой лестницы в конце. Ройс продолжает пятиться в воду, пока я не останавливаю его. Он занят тем, что отцепляет лодку от своего автомобиля, когда Орсон, Шторм и еще пара девушек забираются на лодку.
Я скриплю зубами, засовывая сумку под капот лодки, где есть кровать, маленькая кухня и ванная. Ройс прыгает последним, швыряя рубашку мне в лицо.
— Улыбнись, герцогиня. — Он наклоняется вперед, прижимая подушечку большого пальца к моей нижней губе. — Не хотел бы, чтобы это милое маленькое личико оставалось таким.
— Ройс! — Аннет Берд, она же нынешняя игрушка Ройса, машет ему рукой, указывая на переднее сиденье, где она, Бьянка и Наташа Дэниелс сидят в бикини, смазанные маслом.
Я провожу языком по зубам.
— Знаешь, я действительно хотела бы просто остаться дома. — И, может быть, играла с Робби. Я бы предпочла это, чем сидеть здесь и смотреть, как все трое этих мальчиков играют со своими последними куклами Барби.
— Оу. — Ройс ерошит мои волосы. — Ты собираешься вести себя так, будто не хочешь выходить на доске? — Я даже не смогла сдержать улыбку. Он указывает на неоново-зеленую вейкбордную доску. — Седлай коня.
Я танцую на корме лодки и цепляюсь за нее. Я пристегнута, у Ройса в динамиках гремит “Рок-звезда” Сайпресс-Хилла, и мы почти на нашем любимом месте (которое в значительной степени находится в заднице посреди таверны "Оушен"), я бросаю доску и бросаюсь назад. Вода трещит под моим весом, и я чувствую, как прилив природы проникает сквозь кончики пальцев, вливаясь в мои вены. Я всегда была девушкой на свежем воздухе. Никогда не была девчушкой, так что, думаю, в каком-то смысле Ройс действительно нашел во мне брата, которого хотел. По крайней мере, сейчас. Это проходит с возрастом. Мне все еще не нравится розовый цвет.
Я всплываю на поверхность с улыбкой на губах, убирая с лица свои длинные каштановые волосы.
— Ты маленькая гребаная засранка! — кричит Ройс, сбрасывая меня с лодки.
— Что я сделала? Я всегда так прыгаю!
Он отмахивается от меня, его рот сжат в ровную линию. Напряженный ублюдок. Он становится сварливым, когда мы собираемся разорвать его на куски, ну, особенно когда я собираюсь разорвать его на куски. Я оглядываюсь вокруг и вижу еще четыре или пять припаркованных лодок, с которых другие слезают, плавают, пьют и отдыхают. Это наша обычная передача. Вместо машин мы все ездим на лодках. Это похоже на внеклассное занятие для богатых и скучающих.
— Герцогиня. — Орсон посылает мне воздушный поцелуй, бросая ручку в воду. — Постарайся на этот раз не сломать кость?
— Перестань, хочешь ее сглазить! — Шторм пихает Орсона, оставляя его рубашку расстегнутой, но удерживая ее на месте. Шторм никогда не ходит без рубашки. Он не говорит об этом, и Ройс сказал, что я никогда не должен спрашивать, но он всегда носит рубашку. Даже в воде.
Я берусь за ручку, и меня снова тошнит, я снова болтаюсь на свободе, мой язык высовывается на Ройса.
— Из-за того, что ты сегодня выглядишь особенно озорной, я буду двигаться медленно! — кричит он, и лодка медленно отдаляется от меня. Я чувствую, как натягивают веревку, и хихикаю.
— О, да? Я вспомню об этом, когда придет твоя очередь!
— Почему ты не можешь быть такой же, как все остальные девушки, сесть на мое дерьмо и выглядеть такой хорошенькой, а? — Ройс одаривает меня ухмылкой. Я не могу ответить ему сейчас, потому что он слишком далеко. Он прав. Я единственная девушка, которая ссорится с парнями, но это их вина. Они создали монстра, а потом спросили, почему я кусаюсь. Лодка набирает скорость, и я поднимаюсь, доска скользит по воде, как по маслу. Как только он набирает больше скорости, я поворачиваюсь, чтобы выполнить несколько поверхностных трюков, расслабленная улыбка на моем лице. Мне нравится быть на воде. Причина, по которой я не хотела приходить сегодня, заключалась не в том, что я не хотела выходить на доску, а в том, что я не хотела иметь дело с вечеринками, которые потом происходят в пещере Орсона.
Да, его настоящая пещера.
Ройс быстро разворачивает лодку, и я брыкаюсь, сажая большую волну. Мы проводим еще минут двадцать или около того, пока я выполняю все свои трюки и излучаю энергию, прежде чем меня с хмурым выражением лица втягивают обратно в лодку.
Орсон поднимает меня из воды.
— Перестань грустить, девочка. Ты чертовски хорошо знаешь, что у тебя больше времени, чем у любого из нас.
— Это правда. — Я хихикаю, расстегиваю свой спасательный жилет и остаюсь в своей двойке. Я вытираю волосы полотенцем, как раз в тот момент, когда Ройс протягивает мне бутылку воды.
— Ты в порядке?
Аннет подходит к нему сзади, обхватывая своими худыми руками его живот.
— Ага, — киваю я, направляясь вперед, чтобы позагорать на капоте. Остаток дня сгорает дотла, пока они все по очереди играют на доске, пока Шторм выбрасывает свою удочку. Солнце опускается за облака в небе, когда Ройс наконец открывает свой первый бокал.
Я знаю, что не должна этого делать, но я ревную. На этот раз. Конечно, я никогда раньше не была пьяна, и конечно, Ройс никогда бы не позволил мне выпить слишком много алкоголя, но девушка может мечтать, верно?
Я пробираюсь к передней части лодки, и мы ведем конвой к горе Этос. Фамилия Орсона Этос, так что да, гора Орсона. Это просто обычный старый остров посреди океана, где его родителям принадлежит особняк стоимостью в миллиард долларов, построенный на вершине валунов. Поскольку до дома Орсона нужно добираться на лодке, он обычно останавливается у Ройса — отсюда и баскетбольная площадка. Пещера изгибается от острова дугой, прежде чем вы окажетесь прямо на пляже с белым песком. Вода неподвижна, а песок настолько мал, что может провалиться между пальцами ног.
Мы встаем на якорь, как только солнце садится в небе. Шторм достает свой набор для стрельбы из лука, зажигает кончик палки и целится в кучу хвороста на берегу. Он отпускает палец, и костер взрывается волной пламени.
Все в школе знают о месте проведения выходных и о том, кто его посещает. Это эксклюзивно, но это не потому, что людей не приглашают, а только потому, что не у всех есть лодка, и вы можете разместить не так много людей только на одной. Когда Орсон берет лодку своего отца, тогда это совсем другая история. Мощная яхта стоимостью в несколько миллионов долларов под названием Vegas-это именно то, что подразумевает ее название. Это целая вечеринка на яхте, тематически оформленная и раскрашенная в Город Грехов. Отец Орсона-грек по отношению к своей американской матери, которой больше нет с нами. С тех пор как умерла его мама, его отец почти никогда не живет в этом доме, оставляя Орсона одного.
Сжимая в руках шлепанцы и толстовку с капюшоном, я соскальзываю в воду и направляюсь к берегу, стараясь быть как можно дальше от Ройса, пока он прижимает к себе Аннет. Я не могу с этим смириться, но не знаю почему. Я не знаю, почему у меня сводит живот каждый раз, когда она кладет на него руку, потому что он не кладет на нее свою. КПК всегда принадлежит ей, а не ему. Я даже не знаю, почему я думаю об этом.
— Эй! — Девушка с длинными завитыми волосами и парой пирсингов на лице машет мне рукой. Она в обрезанных джинсах, клетчатой рубашке, а это Док Мартенс? Я люблю их, но рядом с водой?
— Привет! — Я направляюсь туда, где она сидит одна и курит сигарету. Она великолепна, это очевидно, но я никогда не видела ее здесь раньше. Вообще — то, никогда. Даже в школе.
— Ты новенькая? — спрашиваю я, присаживаясь на один из пней, окружающих бушующий огонь. Он потрескивает на заднем плане, согревая мою щеку.
Она кивает головой, поднимая бутылку шампанского.
— Конечно, да, и я должна сказать… — Она оглядывается по сторонам, останавливаясь каждые пару секунд. — Я не вижу здесь ни одной девушки, с которой я хотела бы дружить.
Я хихикаю, засовываю руки в рукава толстовки с капюшоном от Кельвина Кляйна и застегиваю ее. Я рада, что надела свои черные короткие шорты раньше, но теперь я пожалела, что не захватила с собой какие-нибудь узкие джинсы. Обычно я направляюсь в главный дом, когда здесь становится шумно — по приказу Ройса, — так что я успокаиваюсь на том факте, что мне не придется слишком долго отмораживать свои сиськи.
— Они не так уж и плохи.
— Конечно, они… — говорит девушка, стряхивая пепел с кончика своей сигаеты. Она выставляет руку перед собой. — Я-Индия, а ты? — спрашивает она, и я перевожу взгляд с ее лица на ее руку. Я не из тех, кто заводит друзей. Это не потому, что я не хочу, это потому, что никто не хочет со мной дружить. Никогда не понимала, почему, и к тому времени, когда Слоун поняла, что я странная, было слишком поздно, мы уже были друзьями.
Я беру Индию за руку в свою.
— Мне нравится это имя. Люди говорят, что я наполовину похожа на индейца. Мне говорили это всю мою жизнь, так что теперь я как бы говорю людям, что у меня есть бабушка и дедушка из Индии. Заставляет меня чувствовать себя крутой.
Индия смеется, ее голова откидывается назад, прежде чем ее глаза встречаются с моими.
— Да, я вроде как это вижу. У тебя загорелая кожа, темные волосы и… — Она наклоняется ко мне ближе, пока кончики наших носов не соприкасаются. — Какого цвета у тебя глаза?
Я немного отступаю на дюйм, несколько сбитая с толку ее вторжением в мой пузырь.
— А, зеленый. Меня зовут Джейд.
— Ух ты! Это классное имя!
— Ну, мы можем поменяться, — мои руки ныряют в карманы толстовки, мои глаза смотрят на пламя. Музыка громко льется из-за моей спины, и мне не нужно поворачивать голову, чтобы понять, что происходит. Тики-бар будет в полном разгаре, включатся волшебные фонарики, и граффити, которые Ройс нарисовал на стене скалистых гор, будут выставлены на всеобщее обозрение, чтобы все могли полюбоваться. Мои глаза взлетают к искусству, все оттенки зеленого цвета. Лайм, лес, океан, бирюза, нефрит. Цифры 2000 помечены шрифтом граффити. В тот год, когда я родилась и была принят в семью Кейнов. Я не думаю, что кто-то еще замечает важность этого, кроме Орсона и Шторма. Каждый раз, когда я вижу это, мое сердце пропускает несколько ударов. Никогда не было и тени сомнения в том, что я значу для Ройса, а я для него. Любовь есть любовь, но когда она безусловна, она на всю жизнь.
— Ни в коем случае, ты подходишь своему имени. Итак, что ты здесь делаешь? — спрашивает Индия, выпуская дым на песок. — Не обижайся, но ты тоже выглядишь немного моложе, чем все остальные здесь.
Как только я открываю рот, Орсон кладет руки мне на плечо и грубо сжимает.
— Герцогиня, ты заводишь друзей?
— Оно и есть, — ухмыляется Индия Орсону. Вот где это происходит. Они приходят в восторг, потому что видят моих братьев, а затем внезапно я возвращаюсь в нормальное состояние, и мы с Слоун остаемся вдвоем. Большинство девушек моего возраста-оппортунистки. Они видят моих братьев и решают, что те им нравятся больше, чем я.
Индия вытирает руку и с дружеской улыбкой протягивает ее Орсону.
— Я-Индия.
Орсон искоса смотрит на нее как раз в тот момент, когда Ройс и Шторм подходят к нему сзади.
— Орсон.
Все они проходят через встречу с Индией, и я наблюдаю, как ее глаза бегают по сторонам, не интересуясь ни одним из моих братьев. Странно, подумала я про себя. Не то, что обычно происходит.
Может быть, Индия другая?
Костер разгорается, как раз в тот момент, когда Ройс проскальзывает рядом со мной, обнимая меня за талию. Он утыкается носом в изгиб моей шеи, балансируя своей красной чашкой в другой руке.
— Мммм, ты всегда так хорошо пахнешь? — Его голос глубокий, вибрирующий по моей коже и поражающий каждый нерв на своем пути наружу.
— Значит, они тебе нравятся, немного постарше? — Индия поднимает бровь, глядя на нас двоих.
— Что? — Мои глаза расширяются от ужаса. Я отталкиваю Ройса от себя. Он хихикает так громко, что его голова запрокидывается назад. — Нет! Он мой брат.
На лице Индии мелькает замешательство.
— Действительно? — Уголок ее губ кривится, не от отвращения, а от шока.
— Да, приемный брат, но все равно брат.
— Молочный брат — синоним лазейки, просто говорю, — поддразнивает Ройс, дерзко высовывая язык.
Я закатываю глаза.
— Не обращай на него внимания, он явно пьян. Или под кайфом.
Ройс смеется, как раз когда Аннет подходит к нему сзади, ее руки обвиваются вокруг его шеи, когда она наклоняется.
— А ты? — спрашивает меня Индия, склонив голову набок. — Ты пьешь или куришь?
— Нет, — отвечает за меня Ройс, сверля меня взглядом. — Она слишком молода.
Я стискиваю зубы. Дело не в том, что я не привыкла к его властной натуре, или что я не привыкла к тому, что он проделывает со мной одно и то же дерьмо каждый раз, когда мы веселимся, но каждый раз, когда он это делает, это истощает мое терпение.
— Ей пятнадцать, а не двенадцать. — Индия закатывает глаза, и прежде чем я успеваю возразить Ройсу, в моей руке оказывается красная чашка, алкоголь выплескивается через край, проливаясь на мою руку. — Один не причинит тебе вреда, и ты знаешь, что получила его от меня, а не от какого-то сомнительного ублюдка в баре.
Ройс наклоняется вперед, чтобы взять чашку из моих рук, когда я отстраняюсь от него, с вызовом приподнимая брови.
— Знаешь, она вроде как права. Я имею в виду, в какие неприятности я действительно могу попасть, когда у меня здесь все трое моих больших, чрезмерно заботливых братьев, чтобы отпугнуть всех?
— Герцогиня… — предупреждает Ройс, сжимая челюсти.
— Оставь ее в покое, — скулит Аннет, целуя Ройса в шею. — Все равно никто ее не тронет. — Она смеется, но Ройс отбрасывает ее руку от себя.
— Ройс, только один раз, и я не спрашиваю разрешения. — Я с вызовом прищуриваю глаза. Я знаю, что он хочет драться, и, будучи Ройсом, он бы не отступил от этого ради того, чтобы все смотрели. Ему насрать. Но прежде чем он успевает сказать что-нибудь еще, я поворачиваюсь к ним обоим спиной и смотрю на Индию.
— Итак, — бормочу я, потягивая — как я предполагаю-бурбон с колой, но также не очень заинтересованная в выпивке теперь, когда моя точка зрения высказана. — Почему я никогда не видела тебя на одной из них?
Индия хихикает, но ее лицо вытягивается прежде, чем она успевает его скрыть. Я наблюдаю, как тепло от палящего пламени окрашивает оранжевым оттенком ее в остальном бледные щеки.
— Наверное, я новенькая. Вообще-то я начинаю свой выпускной год в понедельник. Не слишком взволнована этим.
Поставив свою полную чашку на песок, я кутаюсь в свою толстовку.
— Стоун-Вью не так уж плох. Это примерно равносильно Хогвартсу, только все магглы, а вместо Хагрида у нас Хагдид. Я тебя не обманываю, нашего директора зовут Хагдид.
Мы обе расхохотались, переходя к светской беседе. Обменявшись номерами сотовых с Индией, я встаю со своего места и смахиваю песок, который у меня на заднице.
— Я напишу тебе в воскресенье, может быть, мы сможем встретиться. Ты можешь познакомиться со Слоун. Вы поладите на удивление хорошо.
Индия смотрит на меня снизу вверх, глубина ее карих глаз таит в себе так много тайн. У меня такое чувство, что она прожила тысячу жизней. Что бы она делала в Лейк-Вью?
— Конечно! — Она подмигивает мне. — Увидимся позже, малыш Джей.
Ненавидела это имя, любила ее.
Пробираясь сквозь море пьяных тел, я опускаю голову. Я уже почти в начале крутой дорожки, которая соединяет пляж с задним двором дома Орсона, когда чья-то рука касается моей руки.
— Ройс. — Я поворачиваюсь к нему лицом, ожидая какой-нибудь дерзкой ухмылки и, возможно, ругани за выпивку, но вместо этого его глаза сосредоточены на мне, исследуя мое тело.
— Ты хочешь пойти домой?
Я провожу языком по зубам.
— Уже поздно. Мы можем просто переночевать в домике у бассейна, как всегда. — По мере того как мы становились старше, наша связь становились сильнее, и это свидетельствует о том, насколько она сильна, потому что, когда мы впервые увидели друг друга, между нами все было кончено. Это было так, как будто вселенная просто чертовски менялась всякий раз, когда мы были рядом друг с другом после этого. Он вонзился в мое сердце, и я вышила свое имя на его конечностях. Мы много ссоримся, но мы сильно любим, и когда дело доходит до него и меня, одно не может существовать без другого.
Ройс Кейн, бесспорно, мой лучший друг.
Он кивает головой в сторону океана.
— Я выпил только пару. Я могу вести. — Его рука соскальзывает с моей руки, и его пальцы переплетаются с моими. При внезапном соединении мне кажется, что мое сердцебиение бьется впервые в жизни. Кровь приливает к моим ушам, а щеки горят. Я благодарна — так чертовски благодарна — за одеяло этой ночи. — Давай, герцогиня… — Мне пятнадцать, ему восемнадцать. Я никогда не чувствую себя неловко рядом с ним в этом смысле — никогда, но… подожди. Подожди, блядь, минутку. Почему я оцениваю наш возраст?
Дрожа от внезапного отвращения от того, что только что промелькнуло у меня в голове, я отстраняюсь от него и обхватываю себя руками, защищаясь.
Как будто это могло помочь.
Как будто Ройс не стал бы просто разрушать все и вся, чтобы получить то, что он хочет, если ему это понадобится.
— Я не хочу отвечать на эти вопросы. Я просто поднимусь в комнату. — Это не было ложью, потому что я действительно не могла беспокоиться обо всех поднятых бровях и вопросах от людей, которые увидят, как мы уходим на Зеленом камне.
— К черту их, — говорит он, пожимая плечами.
Я открываю рот, решая, что мы могли бы просто остаться на лодке, а не в домике у бассейна, когда в поле зрения появляются тощие пальцы и красные ногти, растекающиеся по животу Ройса. Аннет смотрит на меня из-за его руки.
— Эй, детка, я устала, мы можем поехать на твоей лодке, как ты сказал?
Мой желудок сжимается, когда весь воздух высасывается из моих легких.
Он, блядь, пригласил ее на яхту раньше меня. Неприкрытая ярость кипит у меня под кожей, когда я разворачиваюсь и начинаю подниматься по лестнице, ведущей в главный дом. Обычно я делаю это медленно, так как ступенек так много, и открывающийся вид прекрасен, но я хочу как можно быстрее оказаться как можно дальше от них обоих. Пять минут спустя, и я достигла вершины, но я не останавливаюсь. Я бегу по ухоженной лужайке, огибаю освещенный бассейн и направляюсь прямо к двери домика у бассейна. Открыв ее, я проскальзываю внутрь и захлопываю ее, быстро запирая дверь, как только оказываюсь внутри. Мое сердце колотится в груди, слезы застилают глаза. Какого хрена я плачу? В глубине души я знаю, что веду себя неразумно, и, честно говоря, Ройс всегда с кем-то, кто скачет вокруг. Почему сейчас все по-другому? Почему я начинаю чувствовать себя по-другому по отношению к нему?
Сняв толстовку и бросив ее на пол, я смахиваю свои необоснованные слезы и тащу свою задницу в другой конец комнаты, где меня ждет моя односпальная кровать.