Я просыпаюсь на следующее утро с окоченевшими конечностями, вытягиваю руки над головой. Я надеюсь, что Ройс успокоился после того, что его расстроило. Я хочу сказать ему, что нам не обязательно идти на день рождения Мэтти — это было просто приглашение. Я всегда чувствую потребность успокоить его, но это только потому, что он в какой-то степени стал моей ответственностью, так же как я стала его. Мы оба заботимся друг о друге, мы всегда заботились.
Сбегая по лестнице и направляясь в гостиную, я ловлю маму и папу, стоящих перед камином и тихо разговаривающих. Их болтовня мгновенно обрывается, как только я вхожу.
— Доброе утро, — нервно говорю я, переводя взгляд с одного на другого. И снова возникает то же самое щемящее чувство. Что-то здесь не так.
Мама поворачивается ко мне лицом.
— Милая, я не хочу, чтобы ты… — Ее голос срывается у нее в горле, слезинка скатывается по щеке. Она вдыхает, а потом выдыхает. — Полиция будет здесь через секунду, и я бы хотела, чтобы ты не нервничала.
— Это довольно трудно сделать, когда ты стоишь там и совершенно ясно переживаешь, мама… — Мое сердцебиение учащается, ладони скользкие от пота, когда я скрещиваю руки перед собой. Мама всегда сдержанна, поймана в ловушку общества, в котором она думает, что совершенство-единственный способ существовать. Это не совершенство, это хрупкость. Вы даете человечеству оружие, которое можно использовать против вас, если все, что вы ожидаете, — это совершенство.
Ее нижняя губа сжимается между зубами, когда она заправляет свои светлые волосы за ухо. Я смотрю, как она теребит свои кольца, свой браслет, прежде чем вернуться к своим волосам.
— Это Ройс. Мы проснулись сегодня утром, а его нет. Его комната перевернута вверх дном… — Ее голос снова застревает в горле, и она идет в другой конец комнаты, чтобы собрать горсть салфеток. Прижимая их к носу, она громко дует. Раздается стук в дверь.
Папа встает между моей мамой и мной, не сводя с меня глаз. Тот же холодок пробегает по моему позвоночнику. Когда он проносится мимо меня, он двигается как в замедленной съемке. Его грудь доверительно выпячена, легкая улыбка с плотно сжатыми губами. Я понимаю, что он пытается успокоить меня, но ничто не поможет.
Мама берет меня за руку, но все движется медленно. Оказавшись в замешательстве от всего этого, я тяну ее за ладонь.
— Скажи мне, что происходит?
— Это Ройс, — бормочет она, вытирая слезы салфетками. — Он ушел, дорогая.