Лев и остальные дракончики очень рано поняли, что их мать что-то замышляет. И признаки её «замыслов» были буквально на каждом шагу.
Начать стоит хотя бы с того, что красная драконица была далеко не мастером интриг. Конечно, она пыталась делать вид, что ничего не происходит, но в её игру поверил, вероятно, лишь Белый.
Второй нестыковкой, что привлекла внимание Льва, Синей и Латунной была увеличивавшаяся частота вылетов их матери. Нет, она и раньше бывало любила размять крылья и оглядеть окрестности на манер возможных вызовов или угроз логову. В такие моменты вирмлинги выбирались наружу и зачарованно смотрели на мощные взмахи крыльев их матери, рассекающих небесную синеву.
Но в отличие от прошлых раз красная драконица возвращалась куда более недовольной, словно она что-то пыталась сделать и раз за разом терпела неудачу.
Однако это продолжалось не долго. В тот вечер, когда Сариана вернулась довольной, дракончики обеспокоенно переглянулись — это не могло закончиться ничем хорошим.
И когда на следующий день она прямо с утра вновь куда-то улетала, вирмлинги сгрудились вместе, с подозрением ожидая возвращения матери. И, как оказалось, их подозрения были абсолютно верны.
Раздавшийся снаружи рёв драконицы был настолько громок, что пробился даже сквозь толщу камня горы. Сариана была слишком далеко, чтобы заработала телепатия, но между собой драконы могли общаться и таким грубым путем.
Горло ящеров не было предназначено для сложных слов, но драконий язык идеально подходил под их нужды.
— Выходите! — рычала их мать и в её голосе без проблем чувствовалось торжество. — Быстрее!
Если и были способы быстрее покончить со своей жизнью, чем игнорировать требования взрослой драконицы, то Лев их не знал.
Оставшаяся после боя двух драконов оплавленная равнина встретила их привычной чернотой. Остатки магии Сарианы даже спустя месяцы продолжали топить и испарять снег на вершине горы.
Взгляды вирмлингов безошибочно поднялись к небу, где гордо парила их мать, в когтях которой… билось какое-то существо?
Убедившись, что её дети выбрались, с жестоким смешком драконица разжала лапы и неизвестное существо, визжа, полетело вниз, чтобы в последний момент извернуться и всё-таки приземлиться на ноги. Впрочем, падение с такой высоты не прошло бесследно для его лап.
Спустя секунду желающая покрасоваться Сариана сложила крылья и тоже упала вниз. Но если от падения первого существа отлетело лишь несколько камешком, то удар многотонной туши о вершину поднял настоящий ураган, протащивший неудачливое существо по острым краям торчавшим кускам черного обсидиана.
Даже стоявшим в стороне вирмлингам пришлось пригнуться и вцепится когтями в камень, чтобы их тоже не сдуло.
Лишь когда осколки камня перестали стучать вокруг, словно метеоритный дождь, дракончики смогли наконец рассмотреть их «гостя» или, вероятнее, «гостью».
Чем уроки их матери и были хороши, так это изучением всех возможных опасностей и тем, как их можно убить. Сариана презирала культуру смертных и их мнение, но всё же отдавала отчет о том, что среди смертных бывают достаточно сильные представили, чтобы в компании себе подобных создать проблемы даже взрослому дракону.
Не обошла она стороной и чудовищную сторону мира, рассказывая о бесчисленных монстрах проживающих по всему свету. И с её слов выходило, что хоть драконы и являлись вершиной пищевой цепочки, но у них было немало способных претендентов на то же самое звание.
К счастью, прибывший сейчас монстр не был одним из тех, что способен на равных биться с взрослым драконом. Впрочем, и слабым её тоже нельзя было назвать.
Существо было похожее на огромного крылатого льва с головой, имеющей отдаленное сходство с человеческой. Глаза были ярко оранжевыми, а за спиной яростно вилял даже на вид тяжелый шипованный хвост.
«Мантикора», — воспоминание о лекции матери, которая вбивала им в головы знания, появилось само собой: «Большой монстр по мнению смертных гуманоидных рас, но для взрослого дракона не более чем приятная закуска. Мясо обладает необычной горчинкой благодаря нестабильной магии, вследствие чего драконами были признаны как неудачный магический эксперимент. Впрочем, некий потенциал есть благодаря львиной сути, давшей мясу приятное послевкусие…»
«Да черт возьми!» — возмутился Лев на свою память: «Мне сейчас требуется не справка от драконьего гурмана, а то, что эта тварь умеет и чем она опасна!»
Благо, это были следующие воспоминания.
«Мантикоры обладают крепкими когтями, способными с легкостью разрывать кожаную броню смертных. Шерсть невероятно жесткая, легко блокирующая легкие атаки. Их клыки имеют зазубренную форму, от чего на них скапливается гниющая пища, делая каждый укус смертельно опасным для жертвы. Если клыки застревают в чьей-то прочной шкуре, то они отламываются, чтобы спустя короткое время вырасти заново. Застрявшие же клыки продолжают распространять трупный яд и причинять жертве дикие страдания. Ну и последние две самые важные вещи — это шипованный хвост, метающий шипы в противника, и крылья, дающие мантикоре торжество полета».
Правда насчет крыльев всё было не так однозначно. Думов невольно вздрогнул, увидев те порванные обрывки, которыми стали крылья мантикоры. Кажется, их мать не хотела, чтобы их бой был столь неравным.
А всё явно шло к бою. Сариана давно намекала на жесткие тренировки на грани жизни и смерти. Кажется, это должны были быть одни из них.
Невольно Лев тяжело вздохнул. Как было бы проще, умей он летать, но реальность жестоко разбила его надежды. Так как крылья драконов физически не смогли бы удерживать в воздухе такую немыслимо огромную тушу, то большей часть полета руководила инстинктивная магия.
Драконы были насквозь магическими существами и многое в их физиологии не имело никакого смысла с точки зрения той же химии или физики.
Нужной же концентрации магии для полноценного полёта дракончики достигали лишь в молодом возрасте. Причём у каждого дракона всё было по-своему. Кто-то осваивал полёт в двадцать, а были и те, кому он покорился лишь к сорока-пятидесяти годам.
Другое дело, что даже пеший молодой дракон — это очень тяжелый противник.
— Дети мои! — торжественный голос Сарианы разнёсся во все стороны. — Вот и наступил тот день, когда вы впервые покажите этому миру, кто вы есть на самом деле! Охотники или добыча! Быть драконом, значит менять всё вокруг под себя! Быть драконом это вечный вызов, который мы бросаем миру и самим себе! Больше! Сильнее! Богаче!
Носы вирмлингов затрепетали и раздулись. Каждый из них почуял столь сладостный запах — запах крови, запах добычи.
Четыре разноцветных тени начали медленно приближаться к оскалившейся и угрожающе зашипевшей мантикоре.
«Какая же она здоровая», — недоверчиво подумал Лев, сравнив их размеры: «Она же возвышается над нами чуть больше чем в два раза, а в длине и того больше! Да наша общая масса, как бы не равна её собственной! И против этой страхолюдины наша мать хочет, чтобы мы сражались? Ха! А почему бы, собственно, и нет!»
Разумом Думов понимал, что должен испытывать страх, но кровь красного дракона возбужденно пела, с хищной радостью увидев того, кого можно было растерзать, пустить кровь и показать его место в пищевой цепочке.
Лев видел, что самый большой страх мантикоры был сконцентрирован на их матери, и с каждой секундой это его злило всё сильнее. Она не воспринимала их всерьёз! Она не видела в нём дракона!
Тем временем Сариана продолжила свою речь.
— Покажите мне всё, чему вы научились! Дайте мне увидеть истинных цветных драконов! — пылающий взгляд драконицы перешел на мантикору. — Если ты сумеешь победить моих детей, то вот моё слово, я отпущу тебя!
— Жалкие! Глупые! — у мантикоры был визгливый, рычащий женский голос. — Я убью и сожру ваши кости! Вы будете молить меня о том, чтобы я убила вас! Попрощайся со своим выводком, ящерица, ведь я убью их, слышишь⁈ Убью!
«Ах да», — вспомнил Лев оставшуюся информацию о мантикорах: «Они условно разумны. Пусть их разум и не способен ни на что, кроме причинения вреда и страданий. И, естественно, они те ещё садисты».
— Если ты сможешь, то дерзай. — безразлично заявила драконица, ложась на живот и собираясь смотреть «представление».
— Тебя не беспокоит смерть твоих детей? — аж замерла мантикора, у которой, судя по виду, произошел разрыв шаблона. — Неужели, вы, драконы, настолько бессердечны?
— Они драконы, — Лев и остальные с удивлением услышали в словах матери гордость. — Это их первый шаг на пути нашего рода, и я приму любой исход. Даже если они сегодня умрут, то они умрут драконами.
«Хах, для того, чтобы драконы посчитали тебя одним из своих всего-то и надо сразиться с тварью, превышающей тебя по массе в несколько раз!»
— Тогда они умрут! — захихикала мантикора, хищно смотря на приближающихся вирмлингов. — И клянусь, я получу от этого несказанное удовольствие!
Первым в атаку бросился Белый. Его мускулы вздулись, а тело содрогнулось, когда драконья ярость подожгла его кровь. Но именно она и спасла его от тяжелейшего удара лапой, что буквально смёл излишне поспешного вирмлинга.
Ставшая более прочной чешуя Белого выдержала урон, но сила удара была такова, что досталось и тому, что было под чешуей.
Пытаясь воспользоваться отвлечением противника атаковали и остальные дракончики. Но проблема была в том, что они атаковали разобщенно и несогласовано, в то время как их противник был намного сильнее, чем они ожидали.
Даже лишившись крыльев, мантикора была чертовски быстра, уклоняясь от удара одного вирмлинга, чтобы ударить второго и щелчком хвоста почти прикончить третьего.
Лишь рождённое драконьей яростью взревевшее чувство опасности спасло Льва от летевшего в его глаз костяного шипа. Мантикора решила разобраться с самым опасным и почти достигла своей цели.
Костяной шип врезался в небольшой рог на голове и отрикошетил в сторону, но даже столь случайного столкновения хватило, чтобы Лев чуть не упал.
«Какая огромная мощь. Нужно любой ценой уворачиваться от шипов, если я не хочу быть нанизанным на них, словно жареная на палочке рыба».
Лев попытался плюнуть огнём, но он слишком долго готовился к атаке. За то время, пока он подготавливал выдох, мантикора благоразумно вышла из зоны его поражения!
Думову также приходилось бороться ещё и с самим собой, чтобы слишком сильно не погрузиться в состояние берсеркера. В их ситуации слепая атака принесла бы лишь глупую смерть.
А ведь не только они охотились на зверя, она тоже охотилась, но уже на них.
Пользуясь тем, что Лев стоял слишком далеко и не успевал сократить дистанцию, мантикора атаковала Синюю. Жуткие клыки уже почти ухватились за чешуйчатый бок осознавшей опасность, но не успевающей увернуться Синей, как в морду мантикоры влетела тонкая струйка драконьего выдоха Латунной.
Силой мелкой драконицы было ослабление и сон, и в таком мизерном количестве она ничего бы не смогла сделать, но её оказалось достаточно, чтобы на мгновение прикрыть зрение мантикоры туманом, чем и воспользовался вернувшийся Белый, со всей яростью вцепившийся в горло зверю.
Рывок! Всё ещё сжимающий кусок шкуры льдистый дракончик отлетел прочь, а мантикора сумела вырваться, чтобы парой ударов лап расшвырять Латунную и Синюю. Похоже нанесенная Белым рана её ничуть не беспокоила.
«Она слишком сильна», — Лев силой воли прижал свои инстинкты и заставил себя холодно оглядеть сцену боя: «Мы можем её победить, измотав, благодаря нанесённым ранее ранам матери, но тогда велик риск получить тяжелые травмы, если не вовсе умереть. Риск слишком велик».
Требовалось совершить нечто неожиданное, то, чего уж точно не ждут от драконов. И у Льва была как раз подходящая идея. В конце концов, пора было обналичить чек и узнать, чего стоили все его многолетние усилия.
— Белый! — крик Льва привлёк внимание белоснежного вирмлинга, позволив взглянуть в его бешеные глаза. — Я знаю, как нам её прикончить! Атакуй её своим дыханием, но рассеянно, чтобы хватило на большее расстояние! Ослабь её и держись подальше!
На какое-то мгновение Думову казалось, что Белый развернётся и проигнорирует его просьбу. У них никогда не было хороших взаимоотношений и ему ничего не стоило, не слушать Льва.
Однако в следующую секунду из пасти Белого вырвался ледяной туман, который, несмотря на все попытки мантикоры увернуться, всё равно её касался, заставляя шкуру постепенно дубеть и стеснять движения.
— Латунная делай то же самое, что и Белый! Не лезь в ближний бой! Уворачивайся!
— Жалкий детеныш! Твои косточки так приятно будут хрустеть на моих клыках! — завелась мантикора, видя виновника своих нынешних проблем. — Твои попытки ничего не изменят! Вы обречены!
Она попыталась накинуться на Льва, но поток пламени вынудил её отступить.
— Синяя! Мы с тобой её прикончим! Бей сразу после моих атак! Не дай ей продыхнуть!
Понимая, что её загоняют в западню, мантикора попыталась напасть на Белого с Латунной, но те правильно поняли мысль Льва и старательно отступали, позволяя второй двойке безнаказанно атаковать спину зверя. Когда же она поворачивалась уже к Думову с Синей, то в неё летели выдохи остальных.
Мантикора была сильной, намного сильнее любого из вирмлингов или даже четырёх из них, но скоординированная работа сразу всех юных дракончиков была не тем, с чем она могла справиться.
Молнии Синей безжалостно дырявили шкуру мантикоры, оставляя глубокие, болезненные раны, попутно парализуя соседние мышцы. Огонь же Льва напрочь сжигал шерсть и добирался до кожи, превращая ту в прах.
У мантикоры ещё оставался её хвост, но если внимательно за ним следить, то очень сложно пропустить начало атаки. Плюс, число шипов на нём было ограничено. Дыхание же вирмлингов, хоть тоже было не бесконечным, но постепенно восстанавливалось.
Момент, когда одна из лап мантикоры подломилась и та почти упала, стал ключевым.
— В атаку! — взревел Лев и первым бросился на пытающегося подняться врага.
Уворот! — хвост мантикоры, пронёсся сбоку, но Думов не позволил таким мелочам его отвлекать.
Первой в мантикору вцепилась Латунная, выбрав своей целью внутреннюю часть задних лап, где было больше всего вен. Лев и Белый целились в шею, а Синяя предпочла атаковать самую опасную часть тела — хвост.
Мантикора боролась бешено, пытаясь скинуть висящих на ней вирмлингов, но те держались крепко, с каждой секундой всё сильнее погружая клыки в кровоточащую плоть.
Бум! — мертвое тело мантикоры с грохотом упало на вулканический камень, а дракончики подняли свои окровавленные мордочки к небу и издали победоносный рёв.
Они праздновали смерть первого убитого врага. И его кровь, омывающая их клыки, была слаще, чем всё, что они когда-либо пробовали.
Однако постепенно их запал начал сходить на нет и вирмлинги обратили внимание на свою молчаливую мать.
И глядя на то, как она всё ещё ничего не сказала, у Льва и остальных начали закрадываться сомнения.
«Неужели мы не прошли? Могло ли наше объединение помешать тому, как она видит цветных драконов? Будет ли она зла?» — сомнения так и глодали дракончиков, что уже и не были рады своей победе.
— Мать, — Лев храбро поднял голову и посмотрел Сариане прямо в глаза. — Скажи, мы прошли твоё испытание?
— Это было не испытание, — чуть покачала головой возвышающаяся над ними драконица. — А лишь небольшой тест. Но что заставляет тебя думать, что вы не прошли?
— Ну, — Лев посмотрел на тело мантикоры. — Ты рассказывала, что цветные драконы сами способны справиться с любой опасностью. А сейчас мы смогли это сделать лишь вместе…
Ответом был весёлый фырк Сарианы и лёгкая усмешка её зубастой морды.
— Как вы думаете, дети мои, сколько у расы драконов было врагов?
— Много.
— Именно, и ещё больше тех, кто думал, что если он решит начать убивать и охотиться на драконов по одиночке, то ему ничего не будет, — красная драконица оскалилась. — Вот только всех их ждал сюрприз. Мы, драконы, прекрасно умеем обходиться без других представителей нашей расы, но это не значит, что мы не умеем сотрудничать. При необходимости драконы всегда умели объединяться и показывать целым мирам, почему не стоит нас злить.
— Получается, ты хотела преподать нам урок о необходимости объединиться для победы над сильным врагом? — любознательно предположила Синяя.
— Возможно, — ухмылка Сариан стала шире. — А может, я просто хотела посмотреть, как вы сумеете победить кого-то, кто так сильно вас превосходит.
Драконица встала.
— Эта мантикора полностью ваш трофей. Всё её мясо ваше. — сказав всё, что хотела, Сариан направилась к пещере.
Четыре же облизывающихся вирмлинга окружили мертвую тушу их врага.
Сегодня у кого-то будет день обжорства, ведь что так не тешит самолюбие дракона, как плоть и сокровища его мертвого врага?