Вернувшись в помещение, которое Фрэнкс выделил для Рейн и Алекса, я неловко сидел за столом на кухне, пока они ели сэндвичи. Рейн предложила мне один, но это была нездоровая пища в моем понимании, поэтому я отказался.
— А ты не можешь дать ему что-нибудь более здоровое? — пробормотал я.
— Он всего лишь ребенок, Бастиан. Это арахисовое масло и желе, а не шоколадные батончики.
Я посмотрел на содержание сахара на этикетке банки с желе и съежился. Хлеб, который Рейн использовала для сэндвичей, тоже был мягким и белым.
— Господи, Рейн. Это же чистое дерьмо!
— Следи за языком! — прошипела она.
Я закатил глаза, но знал, что она права. Посмотрел на Алекса, но он был увлечен арахисовым маслом и не обращал на меня никакого внимания.
— Он меня не слышал, — сказал я.
— Может быть, не в этот раз, — возразила она.
— Все равно это дерьмовая еда.
— Ну, это то, что мне дают. Не то, чтобы я сама ходила по магазинам. Ты же знаешь, я обычно не покупаю такие вещи, потому что ты всегда закатываешь истерику.
Ладно, с этим я не мог спорить. Хотя мог бы посоветовать придуркам, работавшим у Фрэнкса, купить ей еду получше. Конечно, я понятия не имел, что дети любили есть — разве они не должны быть придирчивыми или что-то в этом роде? Неужели мне придется извергать множество аргументов о том, почему овощи должны быть съедены?
Я был настолько не готов к отцовству, что это даже не смешно.
Пока сидел и думал об этом, я понял, насколько правильным было это утверждение. Я не знал, что делал. Рейн казалась такой естественной с Алексом, а я даже не знал, что он захочет съесть на ужин. Но потратил годы усилий на то, чтобы задвинуть воспоминания о его существовании как можно дальше на задворки своего сознания; я даже не думал о том, что была необходимость в какой-либо информации о детях. Не мог использовать свое прошлое преступника, перескакивающего из одной приемной семьи в другую, в качестве модели.
Понятия не имел, что делать с шестилетним ребенком. Я даже не знал, с чего начать.
— Бл*дь, — пробормотал я себе под нос.
— Бастиан! — зарычала Рейн. — Прекрати это!
Я уже собирался выйти из комнаты, чтобы выпустить целую череду ругательств, когда заговорил Алекс.
— Ты не должен говорить плохие слова, папа.
Это единственное слово растопило меня. Оно растеклось по моей плоти, как теплая вода в ванне, и погрузилось в меня так глубоко, что я мог чувствовать его в самом своем сердце. Мое горло словно сжималось, а в глазах нарастало жгучее давление. Я почувствовал, как пальцы Рейн коснулись моего бедра, и заставил себя сглотнуть.
— Ты прав, Алекс, — наконец сказал я. — Мне не следовало этого говорить.
Алекс и Рейн закончили с сэндвичами, и остаток дня мы провели с Алексом на полу в гостиной и складывали небольшие пластиковые кирпичики так, чтобы они выглядели как маленькие космические корабли. В кабинах стояли фигурки астронавтов, и Алекс летал ими по комнате, вызвав воспоминания из моего собственного гребаного прошлого.
Сжимая в руке пластиковый самолетик, я издаю жужжащие звуки, держу его высоко над головой и бегаю кругами по комнате. Это самый лучший самолет из коробки. Все остальные поцарапаны или ржавые.
Джаред, новенький в приемной семье, заканчивает деревянную головоломку, над которой работал, и смотрит на меня.
— Теперь моя очередь играть с самолетом!
— Нет, это не так, — отвечаю я и дрожу всем телом, когда прижимаю игрушку к груди. Вчера он играл с ним весь день. Он у меня всего несколько минут, и я не собираюсь отказываться от него сейчас.
Это нечто. Это что-то важное, и если я отдам его, у меня ничего не останется.
— Теперь моя очередь! — настаивает Джаред. Он смотрит на мисс Джанет и кричит ей: — Себастьян не делится!
— Поделись игрушками, — говорит мисс Джанет, не отрываясь от кроссворда в газете. Она нацарапывает какое-то слово, потом поджимает губы и снова стирает его.
— Она сказала, что ты должен делиться, — усмехается Джаред.
Мои руки дрожат, пока я крепко сжимаю самолет в пальцах.
Я не отдам его ему. Не отдам.
Джаред протягивает руку и пытается выхватить у меня самолет, но я отталкиваю его. Он приземляется на ковер и кричит.
— Он толкнул меня!
Мисс Джанет тем же усталым голосом велит мне остановиться.
Джаред встает и подходит ко мне, и я снова толкаю его — на этот раз сильнее. Пластиковое крыло самолета немного врезается в мои пальцы, когда я крепко держу его. Я делаю шаг вперед и пинаю его в бок.
— Это мое! — кричу я. — Ты не можешь с ним играть!
— Себастьян! — кричит мисс Джанет, глядя на меня. — Отдай Джареду самолет!
Это все, что у меня есть. У Джареда есть все, даже родители, которые только и ждут, когда судебная система скажет, что их дом в достаточно хорошем состоянии, чтобы он мог вернуться домой. У него есть они, у него есть дом, у него есть свои игрушки, а у меня ничего нет.
Крича во весь голос, я швыряю самолет о стену. Дрожь превращается в давление в моей голове и груди, когда я смотрю, как он падает маленькими кусочками на пол.
— Вот видишь, что ты наделал! — кричу Джареду, бросаясь на него.
Стряхнув воспоминания, я снова поклялся себе, что у Алекса не будет той жизни, которую мне навязывали в детстве. Я не позволю этому случиться с ним.
Ровно в восемь Рейн заставила Алекса принять ванну. Я смотрел, как он играл в воде с маленькими лодками, а Рейн мыла ему голову. Увидев ее с ним, я почувствовал гордость за нее, но в то же время и крайнюю собственную несостоятельность.
Откуда она знала, как это нужно было делать?
Я был в полной растерянности.
— Можешь принести ему пижаму? — спросила Рейн.
— И где же она?
— Второй ящик.
Я пошел в его спальню и покопался в комоде, пока не нашел выцветшую пижаму с человеком-пауком по всей ткани в различных героических позах. Алекс держался за мое плечо, когда надевал ее, а Рейн вытерла ему волосы и протянула зубную щетку.
— Папа может выбрать сказку для чтения? — спросил Алекс.
Я посмотрел на Рейн почти в панике. Никогда в жизни не читал детям сказок.
— Конечно, может, — ответила Рейн. Она улыбнулась мне и наклонилась ближе. — Ему нравится та, что называется «Голодное существо».
Немного покопавшись, я нашел книгу на полу под грязной одеждой Алекса. Бросив одежду в корзину у двери, я придвинул один из пластиковых стульев к краю кровати. Алекс устроился поудобнее, а Рейн натянула ему одеяло до подбородка.
Я держал книгу на коленях и кусал кончик большого пальца, не зная, с чего начать. Рейн подняла брови и кивнула на книгу. Я глубоко вздохнул, открыл обложку и дрожащим голосом начал читать.
Это была странная история о существе, пришедшем в город и требующим разных вещей, чтобы поесть, но оно никогда не произносило правильных слов. Только один ребенок в городе мог понять, чего он хочет. Алекс смеялся каждый раз, когда существо требовало новое блюдо.
Когда я подошел к концу рассказа, Рейн поцеловала Алекса в лоб и пожелала ему спокойной ночи, прежде чем выйти из комнаты. Я постоял там с минуту, не уверенный, должен ли я сделать то же самое или нет.
Очевидно, устав от моих колебаний, Алекс посмотрел на меня и протянул руки. Обрадовавшись приглашению, я наклонился и обнял его.
— Спокойной ночи, папа.
— Спокойной ночи… сынок. — У меня перехватило дыхание.
Рейн стояла в коридоре с улыбкой на лице.
— Это было очень хорошо, — сказала она.
— Никогда не делал этого раньше, — признался я.
Она коротко поцеловала меня в щеку.
— Ты прирожденный отец.
Мне хотелось все отрицать. И сказать ей, что я понятия не имел, что делал, и смотреть, как ей хорошо с Алексом, было немного пугающе. Этот маленький, оскорбленный ребенок внутри меня хотел напомнить ей, что ей было бы лучше найти какого-нибудь чувака с постоянной работой, который мог бы время от времени выпить бокал вина, не потеряв над собой контроль.
Ее рука коснулась моей щеки, и я не захотел говорить эти вещи. Не хотел, чтобы Рейн нашла кого-то другого.
Я хотел быть этим человеком.
Ну, возможно, без бокала вина за ужином, но все остальное.
Смог бы я это сделать? Был ли хоть какой-то шанс, что я смогу дать ей все, чего она заслуживала в жизни, без того, чтобы мое прошлое всегда мешало ей? Я так долго думал об этом, позволил этому превратить меня в кого-то, кто не мог справиться с гребаной вечеринкой с друзьями своей девушки, что не был уверен, что смогу когда-нибудь стать другим.
К черту все это.
Она заслуживала большего, и я не собирался ей отказывать. Никогда не смог бы отпустить ее, но могу изменить себя. Я мог бы быть тем, в ком она больше всего нуждалась. Я мог бы стать отцом Алексу, достойным этого титула, и в процессе превратился бы в мужчину, которого она с гордостью называла своим.
Я бы сделал это, но сначала, больше всего на свете, я хотел показать ей кое-что еще, что у меня было от природы.
— Иди в спальню, — сказал я. — Сейчас.
Глаза Рейн потемнели, когда она провела языком по губам. Быстро повернулась, чтобы подчиниться. Я последовал за ней, закрыв за нами дверь.
Схватил ее за талию, прежде чем она успела добраться до кровати, развернул и накрыл ее рот своим. Недели отсутствия ее тела, прижатого к моему, ошеломили меня с внезапной интенсивностью. Я нуждался в ней больше, чем когда-либо прежде.
Рейн отстранилась и пыталась отдышаться, когда я провел губами по ее шее. Схватив ее футболку, я стянул ее через голову. Потянувшись к ее обтянутой кружевами груди, я нашел ртом ее плечо и пососал кожу там, а она обхватила руками мою голову.
— Я так скучала по тебе.
— Я собираюсь наверстать упущенное прямо сейчас, — пообещал я.
Сорвав с себя футболку, я высвободил член из штанов. Рейн спустила их мне по ногам, и я отбросил в сторону и брюки, и боксеры. Схватив Рейн за джинсы, я стянул их и бросил на кровать. Трусики и лифчик быстро последовали за ними, и я снова притянул ее к себе, мой член сильно прижался к ее голому животу.
Подняв ее на руки, я прижал ее к стене. Она обвила ногами мою талию и задохнулась, когда я врезался в нее с ворчанием. Посмотрел ей в глаза, отстранился и снова толкнулся вперед.
— Ты так чертовски хорошо чувствуешься, — сказал я. — Готова принять это?
— Да! — Рейн вскрикнула и, понизив голос, посмотрела на дверь. — Пожалуйста, Бастиан!
— Умоляй меня, — прошептал я ей на ухо, втянув мочку в рот. — Я хочу услышать, как ты умоляешь мой член.
Я вытащил его почти до конца, оставив внутри только головку. Двигался взад и вперед неглубокими толчками бедер, подразнив ее.
— Уф, Бастиан! Пожалуйста… пожалуйста… еще. Мне нужно больше!
Я снова отстранился, затем медленно погрузился в нее, прижав Рейн к стене своим собственным телом.
— Ты хочешь, чтобы я двигался?
— Да!
— Ты хочешь быстро и жестко?
— Пожалуйста!
Одной рукой я обхватил ее задницу, а другой уперся в стену. Отстранился и снова вошел в нее, пока Рейн пыталась сдержать свои крики. Мышцы моих рук напрягались с каждым движением, пока поднимали ее задницу навстречу моим ударам. Я чувствовал, как каждое сухожилие изгибается в такт биению моего члена.
Наши губы слились, языки нашли друг друга у нее во рту. Я царапал ее губы зубами, рычал и сильно прижимался бедрами к ее телу, пока она обвивала меня так крепко, как только могла. Она сгибала ноги с каждым толчком, погружая меня все глубже в себя.
— Так чертовски хорошо, — простонал я. — Господи, Рейн… так хорошо…
— Еще, Бастиан… Пожалуйста…
Я мог бы поклясться, что мой член затвердел еще больше от ее слов.
Я вышел из нее и отошел от стены, затем развернул нас и бросил ее лицом вниз на кровать. Рейн поднялась на четвереньки, а я подполз к ней сзади, раздвинул коленями ее ноги и снова вошел в нее.
Отстранившись, я обхватил ее бедра руками и толкнулся в нее так сильно, как только мог, заставив Рейн подпрыгнуть и закричать. Она прижалась лбом к матрасу и пыталась заглушить крик, пока я входил и выходил, извивался и двигал бедрами, чтобы изменить угол и давление. Хотел, чтобы утром у нее все болело. Хотел, чтобы она помнила каждую гребаную секунду пребывания моего члена внутри нее.
Насколько я знал, это мог быть наш последний раз вместе.
Я перевернул ее на спину и снова вошел в нее. Потянувшись к ее запястьям, я держал их вместе над ее головой, в то время как другой рукой ласкал кожу вверх и вниз по ее боку. Я схватился за одну грудь, потом за другую, не прекращая поглаживаний внутри ее тела, пока она лежала подо мной и смотрела вверх прикрытыми глазами.
Пока мы двигались, я видел в ее глазах все, через что она прошла с тех пор, как мы в последний раз были вместе: ее похищение и заключение в этом маленьком здании, вынужденное материнство, и силу воли, которую она сохранила, чтобы принять все это ради меня. Все, что у нее было, она предлагала мне своими глазами.
Ее сила вливалась в меня, и Рейн заставила меня чувствовать себя более могущественным, чем когда-либо прежде.
Благодаря ей я мог вынести все, что в меня бросали. Я бы с радостью сделал это для нее, потому что она рассчитывала на меня. Сейчас она нуждалась во мне больше, чем когда-либо.
Никогда больше не оставлю ее, как только все это закончится. Всегда буду рядом с ней. Она получит настоящий дом и диплом в любой области, в которой захочет. Я бы перестал быть таким капризным мудаком и стал тем мужчиной, которого она заслуживала иметь рядом с собой. Я бы, бл*дь, попросил ее выйти за меня замуж, если бы она этого хотела.
Когда все это закончится, я подарю ей этот гребаный мир.
Рейн выгнула спину и прикусила нижнюю губу. Она застонала, пока пыталась удержаться от крика. Я почувствовал, как ее тело содрогнулось подо мной, и ускорился. Зажмурив глаза, я наклонился к ней и яростно вколачивался, пока возбуждение не стало слишком сильным, чтобы сдерживаться, и я взорвался внутри нее.
Ноги Рейн упали с моих бедер, я замедлил темп и наконец остановился, почувствовав, как на меня накатила усталость. На мгновение уронил голову на плечо Рейн, прежде чем выскользнуть и перекатиться на спину рядом с ней, тяжело дыша. Она перекатилась вместе со мной и приподнялась на руке, прежде чем наклонилась и прижалась своими губами к моим.
Закрыв глаза, я расслабился на подушке и позволил ей целовать меня нежно и мягко, снова и снова. Провел рукой вверх и вниз по ее спине, успокоив нас обоих.
— Папа? Рейн? — дверь в спальню приоткрылась, и в комнате показалась взъерошенная голова Алекса.
Рейн двигалась быстрее, чем я когда-либо видел, когда скатилась с меня и схватила простыню. Она натянула ее до подбородка, посмотрела на меня расширенными глазами, а затем снова на Алекса в дверях.
— В чем дело? — спросила она.
— Не могу уснуть, — сказал Алекс. — Я слышал какой-то странный звук.
Мне пришлось прикусить щеку, чтобы не рассмеяться вслух.
— Я уверена, что ничего особенного, — сказала Рейн. — Ты же знаешь, что из-за ветра на улице все может показаться страшным.
— Ничего особенного, да? — усмехнулся я себе под нос.
Рейн ткнула меня локтем в ребра.
— Не думаю, что это был ветер, — сказал Алекс. — Можно здесь поспать? Мне страшно.
Рейн снова посмотрела на меня, и я пожал плечами. Каким бы ни был протокол для того, когда ребенок застукал тебя в постели, это было выше моего понимания. Я улыбнулся Рейн, которая прикусила губу и пыталась что-то придумать. Наконец она это сделала.
— Алекс, — сказала Рейн, выглянув из-под простыни, — ты почистил зубы перед сном?
— Эм… нет.
— Иди и сделай это, а потом можешь прийти сюда.
— У-у-у! — Алекс протопал по коридору в ванную.
— Надевай шорты! — быстро сказала Рейн и начала шарить по полу, пока пыталась найти свою одежду.
Я же пытался сдержать смех, когда поднял свои боксеры и натянул их на ноги. Рейн едва успела одеться, как мы услышали тихие шаги по коридору.
Алекс забрался на кровать рядом с Рейн, но не собирался оставаться там. Вместо этого он перелез через нее и втиснулся между нами, прежде чем натянуть одеяло до подбородка. Он посмотрел на меня и ухмыльнулся, прежде чем передвинуть плечи назад и вперед, чтобы освободить больше места для себя, подтолкнув меня немного дальше к краю кровати.
Он перекатился на бок лицом ко мне и закрыл глаза. Мгновение спустя он уже крепко спал.
Я осторожно потянулся через его тело и положил руку на бедро Рейн. Хоть и не мог притянуть ее к себе так, как обычно делал ночью, из-за Алекса между нами, я почувствовал удовлетворение, которое говорило мне, что это не имело значения. Они оба были со мной, в безопасности и под защитой.
Рейн потянулась и положила руку мне на предплечье, прямо над тем местом, где спал Алекс.
— Ты в порядке? — тихо спросила она.
Я перевел взгляд с нее на Алекса и снова на нее. Моргнул несколько раз, это теплое чувство снова охватило меня.
— Да. На самом деле лучше, чем в порядке.
Рейн улыбнулась, устроилась поудобнее и вскоре уснула вместе с Алексом.
Несколько минут я наблюдал за ними обоими и пытался понять, что происходило у меня в голове. Не было для этого слов, поэтому я сдался, закрыл глаза и заснул лучшим сном в своей жизни.
* * *
На следующий день я рано встал и просмотрел планы, которые оставил мне Лэндон. Через пару часов мы отправимся в аэропорт Томпсона. Самолет доставит нас в небольшой аэропорт на краю Гудзонского залива. Оттуда мы направимся на отдаленный аэродром, расположенный где-то на северо-западе. Это был настолько негостеприимный район, что здесь не было никакого дорожного движения, только самолеты. Последний отрезок пути на остров мы преодолеем на вертолете. Турнир будет проходить к югу от аэродрома.
Я сильнее заботился о том, чтобы провести как можно больше времени с Рейн и Алексом перед отъездом на турнир, чем о наших планах. Однако они оба, казалось, были довольны сном, и я не мог заставить себя разбудить их.
Сидел за маленьким кухонным столом и пил черный кофе, когда вдруг понял, что не хотел выкурить сигарету. Это заставило меня улыбнуться. Допив остатки кофе, я заварил еще один кофейник и принялся готовить завтрак.
Запах разбудил Рейн, и она побрела по коридору, терла глаза и зевала. Ее волосы были в беспорядке, и она попыталась укротить их пальцами, но это плохо получалось.
— Доброе утро, — пробормотала она.
— Доброе утро, — ответил я с улыбкой. — Ты прекрасна.
— Ха, — сказала она.
— Так и есть.
— Как скажешь.
Она налила себе кофе и села за стол, наблюдая, как я переворачивал омлет.
— Нашел приемлемую еду? — спросила она.
— Пожалуй. В омлет мало что можно положить, кроме этих оранжевых квадратиков, похожих на сыр, но это не должно быть так уж плохо. Я использовал больше белков, чем желтков.
— Как спалось? — спросила Рейн.
— Неплохо. На самом деле очень хорошо.
Рейн улыбнулась в ответ поверх кофейной кружки.
На кухню вошел Алекс с затуманенными глазами и плюхнулся на один из стульев. Сначала он казался немного удивленным моим присутствием, но слегка улыбнулся, когда я поставил перед ним тарелку с беконом и омлетом с сыром.
— Можно мне тост? — спросил он.
Я закатил глаза, увидев единственный хлеб на кухне, но все равно поджарил его для него. Он использовал тост, чтобы сделать гигантский сэндвич из яиц и бекона.
— Он любит сэндвичи, — пожала плечами Рейн.
— Очевидно.
Рейн взяла свою тарелку и села рядом с ним, а я сел напротив. Моя еда немного остыла, пока я смотрел, как он ест, но заметил маленькие черты себя почти в каждом его движении.
Это было нереально.
Когда он закончил завтракать и направился на ковер в гостиной, чтобы поиграть со своим лего, я продолжал наблюдать за ним, одновременно ошеломленный и довольный тем, что узнал себя в его манерах. Мог бы наблюдать за ним весь день, но не успела Рейн убрать посуду после завтрака, как нас прервали.
В дверь коротко постучали, и через мгновение она открылась. Рейн подняла голову, и ее лицо потемнело. Мне не нужно было проверять — я знал, что это Лэндон, и мы с Рейн оба знали, что это значило.
Мне пора было уходить.
— Эй, приятель, — окликнул я Алекса. — Подойди сюда на секунду.
Он вздохнул, отложил лего и зашлепал ко мне в носках. Когда Алекс подошел достаточно близко, я положил руки ему на плечи и заглянул в глаза.
— Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня, малыш, — сказал я серьезно.
— Что? — спросил он.
— Мне нужно ненадолго уехать. Это значит, что мне нужно, чтобы ты позаботился о Рейн, пока меня не будет.
— Позаботился о ней? — спросил Алекс, прищурившись. — Мне шесть лет!
— Да, тебе еще предстоит немного повзрослеть, — ответил я с полуулыбкой, — но пока меня нет, ты здесь главный. Ты позаботишься о Рейн, делая то, что она тебе говорит. Кроме того, тебе нужно очень внимательно следить за ней.
— Почему?
— Потому что иногда она нуждается в объятиях, а меня здесь не будет. Мне нужно, чтобы ты делал это за меня.
Алекс на мгновение задумался.
— Мне обязательно ее целовать?
Я усмехнулся и потрепал его по макушке.
— Нет, поцелуи не требуются.
— Хорошо, потому что целоваться — это отвратительно.
— Да, посмотрим, как ты к этому отнесешься, когда подрастешь.
— Отвратительно, — повторил он.
Я рассмеялся. Глаза Алекса внезапно загорелись, и он побежал в свою комнату. Вернувшись, он протянул мне рисунок, над которым работал накануне.
— Это для тебя.
Я взял листок в руки. Он добавил к рисунку Рейн, ее фигуру сбоку от моей. Ее волосы струились до талии, а коричневые точки вместо глаз смотрели на меня.
— Ты должен взять его с собой, — сказал Алекс. — Тогда ты будешь помнить, как мы выглядим, пока не вернешься.
Мне пришлось с трудом сглотнуть, чтобы обрести голос.
— Спасибо.
Я аккуратно сложил листок и засунул его в карман куртки, прежде чем протянуть руку и быстро обнять Алекса. Он немного поерзал, а потом побежал обратно к своим игрушкам. Рейн стояла в стороне и ошеломленно наблюдала за нашим разговором, но теперь, когда Алекс снова был занят, выражение ее лица изменилось.
— Ты уходишь сейчас? — она уже знала ответ на свой вопрос, но я все равно кивнул.
— Я вернусь раньше, чем ты успеешь оглянуться.
Она кивнула и обхватила себя руками.
Взглянув на Лэндона, я увидел, как он дважды постучал по часам, повернулся и вышел через открытую дверь, предоставив нам минуту уединения. Я встал, пересек кухню и взял лицо Рейн в ладони. Наклонившись, я прижался губами к ее губам и медленно поцеловал ее. Когда мы отстранились, я увидел, как у нее выступили слезы.
— Не успеешь оглянуться, — прошептал я, посмотрев ей в глаза.
— Пожалуйста, будь осторожен, — попросила она.
— Всегда. Со мной все будет в порядке.
Она кивнула и еще раз сжала меня. Я поцеловал ее в макушку, потом взял за подбородок и еще раз крепко поцеловал в губы.
— Я люблю тебя, — сказал я.
— Я тоже тебя люблю.
Глаза Рейн увлажнились, она посмотрела на меня, прикусила губу и провела ладонями по моим рукам. На мгновение сжала мои пальцы, прежде чем отступила назад.
Я глубоко вздохнул, осмотрел ее лицо, запоминая, и повернулся, чтобы выйти за дверь. Лэндон ждал меня снаружи вместе с Роджером, Фрэнксом и двумя телохранителями.
— Пошли, — сказал я, и Лэндон склонил голову в знак согласия, а Роджер вытащил ключ от замка из кармана, чтобы надежно запереть мою семью внутри, пока все это не закончится.
Прежде чем дверь успела закрыться, Рейн протиснулась мимо Роджера и схватила меня за руку. Она притянула меня к себе и обняла за шею. Ее хватка на мне усилилась так, что мой запас воздуха был ограничен.
— Не уходи, — сказала она срывающимся голосом. — Не делай этого, Бастиан, пожалуйста. Не надо… не надо…
— Ох, детка. — Я обнял ее за плечи. — Я должен. Ты же знаешь, что должен.
— Нет, не должен! — сказала она, повысив голос. — Ты не должен этого делать! Останься здесь! Пожалуйста!
— Проклятье, Рейн…
Я чувствовал ее слезы на своей коже, пока она умоляла и рыдала. Это было почти, как если бы она ударила меня кулаком в грудную клетку и вырвала сердце прямо из тела.
— Ты можешь умереть, — воскликнула она. — О Боже, Бастиан, пожалуйста, пожалуйста, останься здесь!
Я обнял ее так крепко, как только мог, и попытался придумать, что сказать, чтобы успокоить ее, но ничего не получалось.
— Себастьян, — позвал Лэндон из-за моей спины. Он рукой похлопал меня по плечу, когда произнес мое имя.
— Знаю, — сказал я и стряхнул его руку с себя, а потом схватил Рейн за плечи, немного отстранив, чтобы посмотреть ей в лицо. Я смахнул слезы с ее щеки и коснулся лбом ее лба. — Мне нужно идти.
— Нет, — ответила Рейн, быстро покачав головой. — Мы можем просто уйти… Уехать далеко… Пожалуйста!
— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, детка. Тебе просто нужно продержаться еще немного. Скоро все это закончится, и тогда мы уйдем. Мы найдем идеальное место для всех нас, чтобы жить вместе, и все снова будет нормально. Обещаю, Рейн. Все будет хорошо.
— Ты этого не знаешь. — По ее лицу потекли слезы, а голова медленно качалась. — Ты можешь пострадать, ты можешь… ты можешь…
— Тсс… — я снова прижал ее к груди, что, вероятно, было ошибкой. Она вцепилась в меня так крепко, что я не знал, как затащить ее обратно, чтобы уйти. Вразумить ее не получалось. — Ты должна отпустить меня, детка. Я должен уйти.
— Нет! — она не отпускала меня, и хотя это чуть не убило меня, я оттолкнул ее руки, а Роджер схватил ее и не дал ей снова схватить меня. Секунду я смотрел ему в глаза, молча предупредив, чтобы он был с ней помягче. По выражению его лица я понял, что он уловил мой посыл — он заплатит за малейший синяк.
Я снова посмотрел на Рейн. Понимал, что она пытается взять себя в руки, но у нее ничего не получалось.
— Я люблю тебя, детка, — сказал я ей. — И скоро вернусь.
— Нет! Нет, Бастиан!
Я закрыл глаза, развернулся и последовал за Лэндоном. Крики Рейн терзали меня с каждым шагом.
Я все еще слышал ее голос, пока мы ехали через город. Слышал, как ее мольбы эхом отдаются у меня в голове, когда сел в первый самолет и пристегнулся. Мысленно я видел, как Роджер удерживал ее, пока самолет взлетал в утреннее небо. Ее слезы продолжали жечь мою кожу на протяжении всего путешествия на север.
Лэндон время от времени поглядывал на меня, но ничего не говорил.
Всю поездку мой разум был как в тумане. Даже когда Лэндон в сотый раз обсуждал стратегию и технику, я почти не отвечал ему. Во всяком случае, я уже все это знал.
Несмотря на страхи Рейн и неминуемую опасность, когда мы пересели на другой самолет возле замерзшего северо-западного берега Гудзонского залива, меня начала пробирать дрожь от возбуждения. Мои мышцы напряглись и расслабились, когда я подумал о прошлых турнирах, крови и победах.
Я хотел драться. По крайней мере, сейчас я жаждал крови.