Возвращение к нормальной жизни было чертовски долгим путем.
Я провел две недели в больнице после того, как меня перевезли обратно в Майами. Если бы это была любая другая реабилитация, я бы послал врачей на хрен и ушел раньше, но Рейн заставила меня пообещать делать все, что они сказали. Каждый раз, когда я пытался протестовать, она говорила что-нибудь о том, что Алексу нужно, чтобы я мог ходить и бегать, научить его играть в футбол или что-то в этом роде.
Я действительно не мог спорить с ее эмоционально заряженной логикой. На самом деле я много думал об этом, пока лежал в частной больничной палате, дважды в день посещал сеансы физиотерапии и пытался передвигаться на костылях. Думал о том, что жизнь просто перестала быть прежней, когда у тебя появился ребенок, о котором нужно заботиться. Я любил Рейн каждой частичкой своего существа, но Алекс… Алекс все изменил.
Рейн часто привозила его в больницу, пока я выздоравливал. Мы придерживались истории о несчастном случае на лыжах, хотя то, как он посмотрел на нас обоих, когда мы рассказали ему, создало у меня впечатление, что он не поверил ни единому слову. Парень был в мафиозной семье первые шесть лет своей жизни, так что он, вероятно, видел больше дерьма, чем следовало бы для ребенка его возраста.
Во время своих визитов он делал рисунки нас троих или черепашек-ниндзя-подростков-мутантов. Он также продолжал снова и снова рисовать одну и ту же картинку дома с большим полем и холмами за ним. Он сказал, что это место, где мы все когда-нибудь будем жить. Все рисунки оказались приклеены скотчем к стенам больничной палаты, чтобы я мог видеть их с кровати.
Чем больше я наблюдал за ним, тем больше мне хотелось убедиться, что у него было самое лучшее гребаное детство, которое кто-либо когда-либо давал ребенку. Я хотел компенсировать то, что не находился рядом, когда он был младше, а также то, что ему пришлось пережить с Джиллиан и ее мужем. Не знал подробностей, но реакция Алекса на смерть его родителей была такой… спокойной. Должно быть, в этом было что-то большее, чем он рассказывал, но я не знал, что именно. Просто заметил, что он вообще мало говорил о них.
И я понятия не имел, как с этим справиться. Никогда не был отцом и уж точно ни хрена не смыслил в детской психологии. Моим единственным опытом была моя собственная испорченная жизнь, и мне бы не хотелось, чтобы у него было что-то подобное. Все в жизни Алекса должно было быть полной противоположностью моей. Это означало, что я должен был измениться.
Слишком долго я был эгоистичным ублюдком.
Даже когда я обдумывал все, что совершил, чтобы сделать Рейн счастливой с тех пор, как мы вернулись из изоляции на острове, я все равно думал больше о себе, чем о ней. И сосредоточился на том, насколько был несчастен, а не на том, кем мне нужно стать. Я должен был быть ее спутником жизни, но я им не был. Сосредоточился на том, чтобы жалеть себя и игнорировать то, чего она хотела от меня и в чем нуждалась. Рейн смирилась с этим, но это также напомнило мне о том, насколько я был недостоин ее, не из-за моего прошлого, а из-за настоящего.
Когда я лежал в постели, то все еще был тем человеком из прошлого. Я не мог думать ни о чем, кроме того, как собирался избавиться от Лэндона. Я также ждал новостей о Фрэнксе, но был в неведении обо всем, что произошло после окончания турнира. К тому времени, когда меня спасли, предполагаю, что Эвану все-таки не удалось выбраться с того острова, а если и удалось, то он не собирался выполнять эту работу. От слишком частых мыслей об этом у меня разболелась голова, и я просто надеялся, что Эван просто ждал подходящего момента.
После того, как меня выписали, Рейн заставила меня надеть на ногу огромный ботинок, пока та продолжала заживать. Я проходил физиотерапию три раза в неделю. Большую часть этого времени я провел в поисках места, где можно жить, и планировал убийство Лэндона.
Я не видел его с тех пор, как попал в больницу в Томпсоне.
Джон Пол обменялся несколькими сообщениями со мной и Лэндоном, но он не признался в том, что делали Лэндон или Фрэнкс. Когда Рейн отправилась в университет, Джон Пол зашел ко мне и сообщил некоторые новости об исходе войны в Чикаго.
— Русские вернулись туда, откуда, черт возьми, пришли, — сказал он, налив себе холодного чая из холодильника.
Он уставился на напиток, и я точно знал, о чем он думал, но пива в доме не было. Он мог бы пойти к черту.
— Смирись с этим, — отрезал я.
— Я ничего не говорил, — настаивал Джон Пол.
— Ты собирался рассказать мне о Чикаго. — Я откинулся на спинку дивана и положил ногу на кофейный столик. А затем снял ботинок, эта чертова штука была неудобной и вызывала зуд. Рейн не вернется со встречи со своим университетским консультантом по поводу онлайн-занятий еще как минимум час. Затем мне придется снова надеть его.
Джон Пол сел в кресло напротив меня.
— Организация Греко отступила и вообще вышла из икорного бизнеса. Они все еще враждуют с Моретти, но в относительно мирном ключе.
— А как насчет Фрэнкса?
— Вернулся в Сиэтл, — сказал Джон Пол. — Он забирает большую часть прибыли Моретти от продажи икры, но особого недовольства по этому поводу не было. Однако этот чувак в бешенстве.
— Какой чувак?
— Парень из Чикаго — Моретти.
— По поводу чего?
— По поводу Ардена.
— Из-за того, что он умер? — мое сердце бешено колотилось в груди. Джон Пол знал меня слишком долго. Если бы я проявил какие-либо признаки того, что что-то скрывал, он почувствует это. Я должен был быть очень осторожен в том, что говорил.
— Да, — сказал Джон Пол. Он посмотрел на свою бутылку с чаем и начал сдирать этикетку. — Думаю, он был любимчиком, вроде как ребенок.
— Они были родственниками?
— Я так не думаю, — сказал Джон Пол, — но ты же знаешь, каковы некоторые из этих парней. Иногда то, что они делают друг для друга, выходит за рамки кровного родства.
Я сглотнул и кивнул. Точно знал, что он имел в виду. Желание одновременно думать и говорить об Эване Ардене было опасным, поэтому я сменил тему.
— Ты собираешься сказать мне, где Лэндон?
Джон Пол пожал плечами.
— Я не знаю наверняка, — сказал он. — Он ездил туда и обратно между Сиэтлом, Нью-Йорком и Чикаго, но я не могу сказать тебе, где он сейчас.
— В какую игру он играет? Собирается отстать от меня сейчас?
Джон Пол посмотрел на меня, и выражение его лица стало серьезным. Он на мгновение задумался, прежде чем ответить.
— На данный момент.
— Чушь собачья, — пробормотал я.
Мы больше не обсуждали эту тему, но я знал, что должен был сделать.
* * *
— Мне это не нравится, — сказала Рейн.
Ее глаза все еще были красными от слез. Я ненавидел делать все таким образом, но у меня не было особого выбора. Не то чтобы я мог сказать ей, что уходил, чтобы убить человека, который заменил мне отца.
— Я знаю, детка, — сказал я. — Мне очень жаль. Надеюсь, не буду отсутствовать долго.
— Лэндон заставляет тебя что-то делать, не так ли? — она настаивала.
— Это не так. Просто то, что я должен сделать.
— Что насчет Алекса?
Я протянул руку и коснулся ее щеки.
— Я знаю, что он в хороших руках. — Я наклонился и прижался губами к ее губам. Они были теплыми и мягкими, и даже если она была зла, то не оттолкнула меня. Рейн провела рукой по моей руке и сжала пальцы, когда наши губы оторвались друг от друга. Я медленно отступил назад, не сводя с нее глаз, пока наши руки не разжались.
Я не собирался говорить «прощай».
Повесив рюкзак на плечи, я направился вниз по лестнице к гаражу. Мотоцикл был заправлен и готов к дороге. Это будет долгая поездка, но мне нужно было время, чтобы прояснить голову.
Мотоцикл взревел в замкнутом пространстве, и я выехал на дорогу. Шоссе замаячило передо мной, и я в последний раз оглянулся на здание кондоминиума, прежде чем прибавил скорости и влился в поток машин.
Исследование заняло гораздо больше времени, чем я надеялся. Лэндон был человеком в движении, и выследить его нелегко. Я использовал одноразовые телефоны, чтобы разговаривать с Рейн и Алексом каждый день, но все равно делал звонки короткими и отключал телефоны сразу после того, как мы заканчивали. Она продолжала спрашивать меня, где я был и что делал, но я не сказал ей.
Ей просто не нужно было знать это дерьмо.
Я закончил свой вечерний разговор с Рейн и встал с гостиничной кровати. Отодвинув занавеску, выглянул в окно с помощью бинокля. Прямо напротив моего был другой отель, и я сосредоточился на окне номера на восьмом этаже. Прозрачные занавески были задернуты, но не плотные шторы. Я все еще мог видеть фигуру внутри. Провел более чем достаточно времени в своей жизни, когда наблюдал за движениями Лэндона, и не сомневался, что он был на другой стороне.
Если бы я был снайпером, то мог бы убрать его.
Если я когда-нибудь увидел бы Ардена снова, может быть, он научил бы меня. Я ухмыльнулся про себя и слегка покачал головой. Рейн была бы в «восторге» от этой идеи.
Сфокусировав бинокль на силуэте Лэндона, я увидел, как он сел за стол в гостиничном номере. Сейчас было самое подходящее время, поэтому я положил бинокль на стол рядом с собой и вытащил из рюкзака «Беретту».
Купил по пути через контакт, который помнил по играм, в которых участвовал много лет назад. Он был наркоманом, и я почти уверен, что он и не вспомнил нашу встречу уже через пять минут после моего ухода. По его мнению, продажа оружия означала больше денег на наркотики, а это было все, о чем он заботился.
Я отошел от окна и проверил оружие, убедился, что в патроннике есть патроны, и убрал его в наплечную кобуру. Спустился по лестнице на первый этаж и перешел улицу. Подождал, пока все официанты будут заняты клиентами, прежде чем проскользнул внутрь здания и направился к стойке регистрации.
— Могу я Вам чем-нибудь помочь?
— Да, извините, — сказал я клерку за стойкой, — я идиот. Потерял свой ключ.
— Никаких проблем, сэр, — сказала она. — Ваше имя?
— Лэндон Старк.
— Могу я увидеть удостоверение личности с фотографией, пожалуйста?
Я вручил ей фальшивые водительские права, которые были подделаны гораздо более безупречно, чем когда-либо требовалось клерку отеля. Она быстро проверила его, прежде чем вручить мне новую ключ-карту.
Я улыбнулся и поблагодарил ее, а затем направился к лестнице. Как только добрался до нужного этажа, легко нашел угловую комнату Лэндона. Сделав глубокий вдох, я сосредоточился, насколько мог, вынул пистолет из кобуры и вставил карточку. Замок издал легкий звуковой сигнал, и Лэндон поднял глаза, когда дверь распахнулась.
Наши глаза встретились, и у меня не было никаких сомнений в том, что он точно знал, для чего я здесь. Ему даже не нужно было смотреть на оружие в моей руке, чтобы понять. Дверь за мной закрылась, и Лэндон быстро встал, потянувшись к одному из ящиков комода.
— Даже не думай об этом, — сказал я.
Лэндон сделал паузу, а затем медленно поднял руки вверх.
— Что бы ни творилось у тебя в голове, мы можем с этим разобраться.
— Я уже все продумал, — ответил я.
— Не думаю, что ты подумал о последствиях. — Голос Лэндона был спокоен, а его лицо ничего не выражало. Он, вероятно, думал, что я действовал импульсивно, в отличие от того, сколько времени я думал о том, как все это должно было закончиться.
— Это единственный выбор, который вы, ребята, мне оставили, — сказал я. — Я покончил с этим — со всем этим. И хочу двигаться дальше. Хочу другой жизни. Пока вы держите прошлое у меня над головой, я не могу этого сделать, и вы всегда будете хотеть, чтобы я был у вас под каблуком. Есть только одно решение.
Я скользнул пальцем по спусковому крючку и поднял «Беретту» на уровень головы Лэндона.
— Ты не хочешь этого делать.
— Нихрена. Я хочу этого.
Взгляд Лэндона не изменился, а остался наполненным обычной ясной и сосредоточенной решимостью. Его грудь поднялась и опустилась один раз в такт дыханию.
— Ты хочешь убить меня, да, очевидно, но если ты это сделаешь, то никогда не выяснишь.
— Не выясню что?
— Как жить, — ответил он.
Я поднял бровь и со щелчком отвел курок назад. Лэндон ответил ухмылкой.
— Ты не можешь так жить. Хочешь вернуться на тот заброшенный маленький остров и поиграть в туземца, но она не может так жить. И ты понятия не имеешь, что с этим делать, но я знаю.
Я уставился на него, пока не убедился, что он не несет мне чушь собачью. Это не заняло много времени — Лэндон был не из тех, кто выдумывал дерьмо только для того, чтобы спасти свою жизнь. Что бы он не имел в виду, это было то, о чем он подумал, взвесил все «за» и «против» и определил наилучший возможный курс.
— Выкладывай, — сказал я. — Если это имеет смысл, может быть, мне не нужно будет нажимать на курок.
— Я не дурак, Себастьян.
— Но на этот раз ты не на том конце ствола.
На мгновение я увидел вспышку в его глазах. Не уверен, был ли это гнев или страх, но это было проявление эмоций. Слабость.
— Время вышло, — сказал я ему.
— Эверглейдс, — сказал он прямо.
— А что насчет него?
— Много маленьких гамаков, и там можно соорудить приличное укрытие, — ответил он, пожав плечами. — Много птиц и рыб, много съедобных растений вокруг. Ты должен остерегаться аллигаторов, но, думаю, ты справишься с этим. Двадцать минут до Майами, так что у нее есть своя цивилизация. Даже если она не хочет жить в гребаной хижине тики, держу пари, она была бы готова оставаться там на выходные. Все остальное время она может проводить в твоей квартире.
Пока он говорил, я видел, как все это формируется в моей голове: маленькое укрытие с травяной крышей, яма для костра сбоку, чтобы готовить и кипятить воду, и Рейн, свернувшаяся калачиком рядом со мной, пока вокруг нас идет весенний дождь. Я мог бы рассказать Алексу все о растениях и животных, а Рейн позаботилась бы о том, чтобы он узнал о сохранении экосистемы. Я мог бы использовать каяк или даже лодку, чтобы добраться до места, где можно было бы припарковать машину, готовую отвезти их обоих обратно в Майами в любое время, когда они захотят туда поехать. Я мог бы даже поехать с ней, если бы это было не слишком долго или что-то в этом роде.
Часть меня хотела этого. Очень сильно.
Видение Лэндона имело смысл для человека, которого он знал, для человека, которым я был раньше. Это было как раз то, чего я бы желал. Это держало бы меня подальше от людей, которые мне не нравились, но все же позволяло мне иметь доступ к Рейн и Алексу всякий раз, когда я хотел их видеть.
Но дело было не во мне. Больше нет.
Алексу нужен был отец — кто-то, кто был бы с ним все время, а не те дерьмовые отношения, которые у меня были в детстве с приемными родителями, работавшими неполный рабочий день, и консультантами в детских домах. Он нуждался в том, чтобы я был рядом с ним каждый день.
Рейн тоже нуждалась во мне.
Мне не нужно было изолировать себя от остального мира. Мне просто нужно было быть отцом Алекса и быть с Рейн… Рейн…
Черт.
Я знал, что мне нужно было сделать.
Все это щелкнуло у меня в голове. Вспышка в моем сознании была такой же яркой, как вспышка от выстрела, если бы я решил нажать на курок, но мне это и не понадобилось.
— Да, — тихо сказал я. — Теперь я знаю, что делать.
— И я могу держать всех остальных подальше от тебя, — сказал Лэндон.
Я снова посмотрел на него. На его лбу выступил нервный пот — чего я никогда раньше не видел.
— Не беспокойся, — сказал я, опустив пистолет. — Мне это не нужно. Я покончил с тобой и Фрэнксом. Вы никогда больше не свяжетесь со мной — ни один из вас. Это не просьба и не угроза, просто так оно и будет. Мы понимаем друг друга?
Лэндон кивнул и опустил руки.
— Вы двое забываете, что я когда-либо существовал, — сказал я. — Больше никому нет дела ни до меня, ни до того, что я делаю.
Мы долго смотрели друг на друга. Он выглядел так, словно собирался сказать что-то еще, но вместо этого просто снова кивнул. Когда Лэндон это сделал, я увидел на его лице то, чего никогда не ожидал увидеть, — поражение.
Это было… приятно.
Я держал пистолет в руке и смотрел на Лэндона, когда попятился к двери и открыл ее. Всегда была вероятность, что он выстрелит мне в спину, когда буду уходить, хотя я и не думал, что он это сделает. Не в данный момент.
Он заговорил как раз перед тем, как я протиснулся в коридор.
— Мне все еще насрать на тебя, — сказал Лэндон грубым голосом. — Всегда так было.
Я уставился на него, но отказался менять выражение лица, хотя чувствовал, что его слова разрывают меня изнутри. Всегда это знал, но он никогда раньше этого не говорил. Теперь было уже слишком поздно. Я больше не был одиноким, испорченным, бесперспективным ребенком, которого он нашел на улице и обучил быть убийцей. Я двигался дальше.
— Прощай, Лэндон.
Он кивнул один раз, и я вышел из гостиничного номера.
Больше я его никогда не видел.
* * *
Уставившись на экран компьютера, я сильно усугублял свою гребанную головную боль. Вообще-то я подумывал о том, чтобы купить какие-нибудь чертовы очки для чтения или что-то в этом роде. Не уверен, как Рейн умудрялась делать это постоянно из-за учебы.
Я взглянул на список, который мы с Рейн составили при небольшом участии Алекса, всех вещей, которые мы хотели бы иметь в доме. Мне не терпелось поскорее покончить со всем этим процессом, пока я не сошел с ума.
Мне нужно было, чтобы все было в порядке, прежде чем я сделал то, что должен был сделать дальше.
Сосредоточься.
При помощи онлайн-приложения я просмотрел дома, отображаемые в соответствии с введенными мной критериями поиска. Там было много приятных моментов, но ни один из них не казался мне совершенно правильным. В нашем списке всегда не хватало чего-то важного, что заставляло меня пропускать их мимо.
Я взглянул на Алекса. Он стоял на коленях рядом с кофейным столиком, разбросав повсюду цветные карандаши, и рисовал еще один рисунок дома. Это всегда было одно и то же — маленький коттедж с двумя окнами и дверью спереди, а за ним — холмы. На этот раз он добавил к картинке группу деревьев и даже включил большую красную птицу, сидевшую на ветке.
Я снова посмотрел на список критериев, который добавил сам, а затем на экран компьютера.
Эгоистичный ублюдок.
Я удалил один из пунктов из списка, и на экране появилась совершенно новая группа домов. Несмотря на то, что мне казалось, что я начинал все сначала, я делал это энергично. Решение было принято, и я не собирался позволять моим собственным неврозам помешать нам найти жилье. Пролистал пару десятков мест, которые все еще казались мне не совсем правильными, но продолжал искать. Я был так же полон решимости, как и тогда, когда спускался по этому замерзшему горному склону.
И тут я увидел его.
Это было чертовски идеально.
Холмы и все такое.
Конечно, это было не совсем так, как на рисунке Алекса, но снаружи дом, на который я смотрел, все еще напоминал коттедж. Снимок, должно быть, был сделан весной, потому что впереди были цветущие деревья, а вокруг на клумбах росли нарциссы. На сайте было написано, что в доме четыре спальни и три ванные комнаты, чего для нас было более чем достаточно. Там был даже законченный подвал и качели на заднем дворе.
— Эй, Алекс, — сказал я.
— Хммм? — он даже не поднял глаз от своего рисунка.
— Взгляни на это и скажи мне, что ты думаешь.
Он драматично вздохнул, но отложил карандаш и поднялся с пола. Трижды обошел вокруг кофейного столика, прежде чем я сказал ему прекратить это, и он плюхнулся мне на колени, чтобы посмотреть на компьютер.
— Что ты думаешь об этом доме? — спросил я.
Алекс изучал его с минуту и попросил меня просмотреть некоторые фотографии интерьера дома.
— Вот эта, — сказал он, когда на веб-сайте появилась фотография одной из спален. Она была выкрашена в светло-зеленый цвет, а по верху стены тянулась широкая полоса обоев с изображением космических кораблей.
— Эта что? — спросил я.
— Это моя комната.
— Да?
— Ага.
Я улыбнулся.
— Тогда ладно.
Алекс скатился с моих колен и вернулся к своим карандашам. Он взял коричневый и начал добавлять к рисунку качели.
Рейн вернулась через час с едой на вынос в руках.
— Мне не хотелось готовить, — сказала она, войдя.
— Я мог бы приготовить ужин.
Подавляющее большинство того, что мы могли достать здесь на вынос, было полно жиров и углеводов. Очень мало кухонь, с которыми я бы смирился, за исключением…
— Это тайское блюдо, — ответила она с широкой улыбкой и приподняла брови.
— Ты купила мне башню из тофу? — вмешался Алекс.
— Я так и сделала.
— С арахисовым соусом?
— Ага.
— Ура! — он вскочил со своего места на полу и помчался к столу.
— Эй, Рейн?
— Да? — спросила она, начав доставать красные и белые контейнеры из пластикового пакета. Она разложила их на столе, пока Алекс хватал каждую коробку, чтобы открыть и понюхать.
— Это папино! — объявил он, сморщив нос и отодвинув контейнер на другую сторону стола.
— Не могла бы ты подойти и взглянуть на кое-что? — спросил я.
— Одну секунду.
Она достала сок из холодильника и налила Алексу стакан, прежде чем присоединиться ко мне на диване.
Нервничая, я передал ноутбук Рейн. Она посмотрела на экран, и на ее лбу появились морщины.
— Что ты об этом думаешь? — спросил я. Даже не знаю, почему так нервничал.
Рейн пролистала фотографии в интернете одну за другой. Я практически слышал, как она ставит галочки в своих мыслях, просмотрев детали.
— Какой школьный округ? — спросила она.
Я указал на экран, где это было указано, и Рейн кивнула.
— Это был мой лучший выбор для Алекса.
— Я знаю.
— А как насчет общественного транспорта? — спросила она.
— На самом деле его нет, — сказал я. — Это небольшое сообщество — можно дойти пешком, куда захочешь. Начальная школа находится всего в четырех кварталах. Я подумал, что смогу водить Алекса в школу и обратно, а когда он подрастет, будет ездить на школьном автобусе до средней и старшей школы.
Рейн снова кивнула и перевела взгляд на меня.
— Но это далеко не пляж.
Я сглотнул.
— Да, — сказал я, — знаю.
— Это твой пункт номер один, — напомнила она мне.
— Нет, — тихо сказал я, — это не так. Вы с Алексом — номер один.
Рейн посмотрела на меня, поставила ноутбук на кофейный столик рядом с рисунком Алекса и потянулась, чтобы обнять меня.
— Я люблю тебя, — прошептала она мне на ухо.
Выбор был сделан. По крайней мере, на данный момент мы знали свое направление.