— Дима! — зажигается радостной улыбкой дочь.
Вскакивает с места, бежит к нему и с разбега запрыгивает на руки. Каждый раз боюсь, что когда-нибудь их радары собьются с курса, и либо она не долетит, либо он ее не поймает, но Дима, как всегда, уверенно ловит мое сокровище.
Как своё.
Я тоже улыбаюсь, чувствуя огромное облегчение. Потому что на секунду — до того как узнала голос, — мне показалось, что это Кирилл. Что он потому и оборвал звонок так внезапно, что увидел меня на фудкорте. Меня и… Еву.
Но потом пришло запоздалое — от страха, не иначе — узнавание, и с меня будто плиту бетонную сняли.
Надеюсь, это осталось ими незамеченным.
— Мои любимые девочки решили сделать мне сюрприз?
Точно! Димин офис ведь тоже расположен в "Сити", а это совсем рядом. Но что ему делать в торговом центре? Им обоим… Почему именно сегодня двух биг-боссов, обычно тотально занятых, потянуло на шоппинг? Еще и одновременно…
— Неть. Ты ведь не любишь сюрпризы. Мы тут, потому что мама накосячила и проставляется, — на голубом глазу сдает меня ребенок, демонстративно откусывая от куска пиццы в руке.
— Ты хотела сказать "заглаживает вину"? — исправляет ее неутомимый борец за чистоту Евиного языка.
Речь дочки катастрофически изобилует дворовым и интернет-сленгом, коему она нахваталась от блогеров всех сортов, которых смотрит запоем, стоит ей лишь получить в руки телефон. Чаще Димин — я страсть к гаджетам не поощряю, он же ни в чем не может ей отказать. Но, разрешая ей сёрфить по тиктокам, он невольно вкладывает ей в голову разные вирусные словечки, хотя стремится к тому, чтобы она говорила — и вела себя — как леди.
Но леди из Евы пока не лепится.
— Аха, — бурчит она набитым ртом и кивает для наглядности.
— Да, — улыбнувшись, он спускает ее на стул и подходит поцеловать меня.
— Исповедуйся, рецидивистка, в чем сегодня накосячила.
— Опоздала забрать ее в детский сад. Заказчик задержал и…
— А мне почему не позвонила? Я бы сам ее забрал.
— Была уверена, что успею, а потом уже было поздно тебя дергать.
— Давай ты завтра меня заберешь? — хватается дочь за его неосторожное предложение.
— Договорились, — он выставляет ей ладонь, и Ева со всей силы радостно бьет по ней.
Даже, можно сказать, лупит.
— А ты сможешь? Завтра точно никаких важных встреч?
— Нет ничего важнее моей единорожки. Да?
— Аха! — вновь кивает дочь, упорно нежелающая становиться леди.
Оставляю их доедать пиццу, чтобы самой метнуться до "Золотого яблока" за неожиданно закончившимися патчами. Обнаружила это еще позавчера, но с этим новым проектом — сразу двумя — времени нет ни на что. И никого из сотрудников не откомандируешь — они тоже загружены под завязку. Все. Даже Зойка.
Поэтому упустить так удачно подвернувшуюся возможность просто нельзя.
Конкретно в этом филиале магазина бываю нечасто, поэтому без подсказки консультанта стойку нужного мне бренда не нахожу. Но когда все же до нее добираюсь, с выбором справляюсь быстро — я точно знаю, что мне нужно.
Расплатившись, иду к выходу, но засматриваюсь на витрину кремов от "Yves Saint Laurent" — не появилась ли моя любимая ночная сыворотка, — и врезаюсь в кого-то.
Бумажный пакет рвется, пачка патчей, кружанув в воздухе, шлепается на мужские ботинки коричневой кожи с затертостями.
"Стильно" успеваю подумать, наклоняясь за своим приобретением, а вслух торопливо бормочу:
— Простите! — и поднимаю глаза.
— Не прощу.
Кирилл…
Я выпрямляюсь.
— Но ты можешь искупить свою вину, если согласишься уделить мне время. Как насчет ужина? Сейчас.
Теперь, без Евы рядом, я чувствую себя гораздо спокойнее и увереннее, поэтому в панику не ударяюсь. Однако сердечко все равно стучит быстро-быстро, выскакивая из груди. И я стараюсь не думать, почему оно, блин, выскакивает.
Спишу на неожиданную встречу.
— Спасибо за предложение, но я не голодна.
— Раньше ты любила поесть. Правда, отдавала предпочтение всякой малосъедобной ерунде… — Потемкин широко улыбается, и его улыбке невозможно сопротивляться.
Я автоматически лыблюсь тоже. Так он называл фастфуд и разные снэки, на которые я была подсажена в юности. Ева тоже их обожает. Наверное, это единственное, чем она пошла в меня. В остальном она — истинная Потемкина, хоть и записана Сумишевской.
— Я и сейчас люблю. И малосъедобной ерундой тоже периодически балуюсь. В разумных пределах. Но, как уже говорила, Кирилл, я тут не одна, так что…
— Про твоего Диму я постоянно забываю, — с досадой.
— Главное, что я о нем помню. Прости, мне пора.
— Подожди, — его пальцы обхватывают мой локоть.
Не больно, но так ощутимо, что я едва не вскрикиваю.
Ощутимо не силой, а самим контактом. Кожа на руке в том месте, где его ладонь касается ее, через ткань платья, буквально горит.
Я вздрагиваю всем телом.
Он отпускает руку, но продолжает удерживать меня цепким взглядом.
— Что ты хочешь, Кирилл? — голос предательски дрожит.
— Ты знаешь.
Его глаза, как две молнии, стреляют в меня и прожигают насквозь. Я хочу ответить, но язык прилип к нёбу, не отодрать. Хочу отвести взгляд, но это невозможно.
Мы застыли посреди магазина и испепеляем друг друга.
Я не сразу слышу звонок телефона, но заставляю себя отмереть и ответить.
— Милая, где ты? Мы устали ждать и идем за тобой.