— А Дима не с вами? — с удивлением глядя на то, как, войдя, я закрываю за собой дверь родительской квартиры, спрашивает мама.
— Неть, — громко и беззаботно отвечает за меня дочь, подлетая к ней. — У него нарисовались срочные дела.
— Прям-таки нарисовались? — сдержанно улыбаясь, мама заключает внучку в объятия.
— Так он сказал, — кивает та с важным видом.
Мне тоже остается лишь подтверждающе кивнуть — сказал, — и выдавить из себя улыбку. С этой несложной задачей я вполне справляюсь и мысленно благодарю дочь за спасение — совладать с голосом мне было бы намного труднее. Все же то, что Димка в последний момент отказался идти с нами на ужин к родителям, очень меня обидело. Задело. Я даже не представляла, как сильно, но едва сдерживаю слезы, вспоминая об этой подставе.
— Ты же обещал, — отказывалась я верить в происходящее.
— Прости, любимая, но нарисовались срочные дела.
И, мне кажется, впервые он не уточнил какие. Да я и не спрашивала, огорошенная, просто взорванная ситуацией.
Это такой важный день для нашей семьи, юбилей со дня свадьбы родителей. Они празднуют каждые пять лет совместной жизни, и для нас это Событие с большой буквы.
День семьи.
Тем более, последние два праздника я пропустила.
Потому что испортила тот, что был до них. Пятнадцать лет назад.
В тот раз мой любимый на тот момент мужчина, мой официальный парень, тоже не смог пойти со мной, несмотря на то, что родители — мой отец — пригласили Кирилла лично. И это обернулось катастрофой. И для банкета, и для наших с ним отношений.
И для меня.
После того жуткого дня я долго собирала себя по осколкам, по ошметкам, по частям, но какие-то очень важные части в процессе, явно, потеряла. Фундаментально важные. Маргообразующие…
Следующий юбилей прошел без моего участия по причине моего нестерпимого, так и не прошедшего за пять лет, чувства вины и жгучего стыда за прошлое фиаско. Я просто не могла прийти, как ни в чем не бывало, и смотреть в глаза родителям и их гостям, которые собственными глазами наблюдали мой позор.
А тот, что был пять лет назад, я пропустила уже по более уважительным, объективным причинам — Ева тогда только родилась, и мне было не до торжеств. К тому же, я была далеко отсюда… Мама даже хотела все отменить, нарушив многолетнюю традицию, и мчаться помогать мне с дочкой, но я не позволила — моя совесть уже достаточно утяжелена испорченными праздниками.
И вот история повторяется…
Конечно, в этот раз все не так, и я точно знаю, что Дима меня не обманывает, но все равно не могу отделаться от липкого ощущения дежавю и подсознательно жду какого-то подвоха. Тогда тоже все казалось вполне невинно…
Гостей не много, все близкие, и верная подружка Лизка тут как тут, но все парами. И только я одна. Ева не в счет, потому что рядом ее нет, она в отдельной комнате с другими детьми, и ей не до рефлексирующей из-за пустяка матери.
А я действительно рефлексирую. Не могу расслабиться. Не могу просто забыть и наслаждаться днем нашей семьи, веселиться вместе с родными.
А еще чувствую себя брошенной…
Надеюсь, что Дима придет хотя бы к концу вечера, но его нет, и я перестаю ждать.
Болтаю с Лизой, с ее мамой, старательно натягивая на лицо улыбку и безмятежность — зачем портить другим настроением кислым видом? — но внутри у меня вакуум.
Решаю не дожидаться выноса торта, предпочтя смыться пораньше — устала лицедействовать.
Ева остается у бабушки, ее от них только силой утаскивать, но сейчас я даже рада, что она так привязана к бабушке с дедом.
Хочу побыть одна. Пройтись и подумать. Подышать.
Мы приехали сюда на такси, поэтому, выйдя из подъезда, я просто поворачиваю в сторону центра. Иду бесцельно, не обращая внимания на названия улиц, просто шагаю, подчиняясь обстоятельствам. Если на перекрестке мне горит красный и ждать нужно долго, я поворачиваю и иду до следующего. Если зеленый, перехожу, иногда даже ускоряясь. Не потому, что мне обязательно нужно на ту сторону, а… просто.
И сама не замечаю, как ноги и схема включения светофоров в столице приносят меня к дому Кирилла.
Тому самому дому…
Я даже не знаю, живет ли он еще здесь, да даже если и живет, что это меняет? Меня он все равно не ждет, да и я не рискну к нему сунуться.
Или рискну?..
Разум кричит, что мне нужно уходить отсюда как можно быстрее, но сердце, мое глупое наивное сердце, сопротивляется. Оно еще надеется на что-то.
На что?!
А туфли будто вросли в асфальт, и я не могу сдвинуться с места.
Стою замершей статуей недалеко от подъезда, не понимая, как здесь оказалась и что делать дальше. Продолжаю сомневаться, спорить с собой, с двумя разными "я". Одна убеждает, что нужно обязательно позвонить в домофон, раз уж пришла. А другая справедливо фырчит, что даже если он дома, он там не один, а со своей злой барби, и велит немедленно убираться отсюда, пока не поздно.
Не поздно для чего?
Во всем, что касается Кирилла, для меня давно уже поздно…
Пока я веду бессмысленный диалог с собой, не замечаю, как сзади ко мне подходят, и бархатный голос, ласкающий кожу уха на расстоянии и посылающий рябь мурашек по телу, как по поверхности ночного озера, спрашивает:
— Надеюсь, ты ко мне?