(POV Кирилл)
Когда я услышал этот крик в трубке — резкий, отчаянный, бьющий по нервам, — во мне что-то сломалось.
Буквально. С треском и хрустом.
Точнее, надломилось там внутри это что-то еще раньше, когда я вдруг проснулся — как уснул, не помню, — как после чьего-то толчка, с дико колотящимся, будто рвущимся с цепи сердцем. Я и не знал, что мой мотор может работать на таких бешеных скоростях, но эта мысль во мне не задержалась. Ее вытеснила полностью затопившая меня необъяснимая, безотчетная тревога. В груди сосало и шарашило так, будто я что-то такое страшное или плохое знаю, но не помню.
Точнее, помню, но не все, а лишь одну-единственную деталь — я должен срочно позвонить Рите.
Я проснулся с этой мыслью, будто во сне мне ее кто-то шепнул.
Ощущение, что Рита не в порядке, было даже не ощущением, а четкой уверенностью. Вещий сон?..
Я тут же набрал ей, ни на миг не задумавшись, что уже ночь, что это неуместно, что рядом Ольга — мне надо позвонить, и я звоню.
Это же просто.
— У вас все в порядке?
— У нас? — она явно удивилась.
То ли звонку, то ли вопросу, и казалась совершенно спокойной. Расслабленной. Даже сонной.
Я почти выдохнул, что моя тревога оказалась ложной, как тут же раздался этот душераздирающий крик маленькой девочки.
Девочки, которая странным образом была мне небезразлична.
Ее крик подбросил меня, заставив вскочить на ноги. Я даже качнулся вперед, словно собирался бежать к ней. Но куда?..
Эта мысль отрезвила, и я начал действовать.
С разгона влетев в гардеробную, быстро натянул первые попавшиеся носки, лишь бы одинакового цвета, сунул ноги в узкие джинсы и схватил старый худак.
Ольга проводила меня взглядом "куда ты в таком виде?", но я не стал отвечать. Не хотелось ей врать. Наврался я уже…
Пообещав "Потом расскажу", выскочил из дома, а, сев в машину, принялся решать непростую задачу, как попасть к Марго в квартиру, не организовав себе визит в ментовку.
— Как ты вошел? У нас дом на охране, вообще-то, — негромким голосом пытает меня Марго, пока ее дочь уводят на рентген запястного сустава.
Переставь провожать взглядом успокоившуюся, но все еще страдающую от боли девочку, я поворачиваю голову к своей бывшей.
— Это важно? — по серым, с темной окантовкой, глазам, обычно ярким и блестящим, а сейчас уставшим, считываю, что важно, и признаюсь нехотя: — Заплатил, пригрозил, надавил. Навел шороху, короче.
Пытаюсь сгладить сказанное улыбкой.
Выходит дерьмово, но она этого не видит.
— Придется как-то объяснять это Димке, — тянет задумчиво и будто бы не мне, но уже через секунду стреляет в меня новым вопросом: — А номер квартиры как узнал?
— Ну, консьерж сказал. Еще в прошлый раз. Я как знал, что пригодится.
Долго лупит по мне своими глазами-свинцовыми пулями, автоматной очередью, и неожиданно просит:
— Обещай больше ничего обо мне не узнавать. Спасибо, что помог, я это ценю, очень, но больше не надо. Пожалуйста.
— Чего именно не надо? — заметно суровеет мой голос.
— Лезть в мою жизнь, — чеканит каждое слово.
Без злости в голосе и взгляде, но достаточно ультимативно.
Ненавижу ультиматумы.
— А если нет?
— Мы больше не будем видеться. И я прекращаю работу над твоим домом.
— Ты не можешь, — чувствуя, что нервничаю так сильно, что у меня начинают подрагивать мышцы на руках, я сую их в карман. — Тогда ты потеряешь фирму.
— Потерю фирмы я как-нибудь переживу, а потерю, — едва заметно запинается, — Димы — нет.
В груди снова раздается отчетливый хруст. Там еще осталось чему ломаться?..
Диму ты боишься потерять? Диму, да?!
От избытка эмоций — негативных — меня ломает всего! Я весь в переломах. Открытых…
Это напрягает, это… бесит! И я не сдерживаюсь. Бью по больному, ибо не надо делать больно мне!
— И где твой Дима сейчас, когда его женщине и его дочери нужна помощь?!
Глаза Марго метают в меня молнии, а рот открывается, чтобы ответить что-то такое же уничтожающее, но мне везет — дверь кабинета открывается и появляется доктор.
Он ведет девочку за руку.
Черт! Все еще "девочку"…
Это уже третья наша встреча, а я до сих пор не знаю ее имени! Надо было хоть в мед. полис заглянуть, когда Рита предъявляла его в регистратуре. Там же точно есть имя.
"И дата рождения" бегущей строкой всплывает подсказка. Только зачем она мне? Если только не…
Но нет. Я ведь не сомневаюсь в том, что девочка — дочь Дмитрия Гладких?
Или сомневаюсь?..
— Мама! — подойдя к Марго, девочка прижимается к ней, обхватив за ноги здоровой рукой, и та, наклонившись, поднимает дочь на руки.
— Что с рукой, доктор? Вывих? — с отчаянной надеждой.
— Закрытый перелом лучевой кости без смещения, — отвечает заученно, но не равнодушно, взгляд хирурга полон сочувствия к ребенку. — Нужна гипсовая повязка.
— Гипс?! — ахает. — Надолго?
— Кости ребенка срастаются очень быстро и хоть есть негласное правило: сколько ребенку лет, столько дней срастаются переломы, я все же предложу перестраховаться и поносить лонгету недельки две. Перелом очень нетипичный, его даже не видно на снимке. Консилиум собирали, и только при кручении предплечья поняли, что имеется перелом. Так что я бы рекомендовал.
— Да, конечно, как скажете, — кивает Марго. — Спасибо Вам.
— Оставайтесь здесь, за Вами придет медсестра и проводит в перевязочную. Всего доброго.
— Сыщик, а ты почему еще здесь?
— Не мог уйти, не узнав, что у тебя все хорошо, — улыбаюсь ей.
Шагнув ближе, протягиваю синего плюшевого большеглазика — он показался самым милым из всех игрушек, что представлены в местном киоске.
— Стич! — радуется Кнопка.
И я радуюсь тоже — что угодил.
— Мама, смотри, это Стич! У меня же уже есть Лило. Помнишь, мне дедушка дарил?
— Помню. Скажи сыщику "спасибо" и "до свидания". Ему уже нужно уходить. Его ждут дома.
В последней фразе мне слышится намек. Она, однозначно, была сказана не Кнопке, а мне. Пусть и не прямо, но я считал посыл.
Меня ждут, да, но сейчас я хочу быть здесь.
И хорошо, что в этом желании я не одинок.
— Нет! Пусть он останется! Как мы поедем домой?
— Я вызову такси.
— У тебя даже нет телефона!
— Я попрошу тетю из регистратуры вызвать нам машину. Или позвоню дедушке.
— Нет! Я хочу, чтобы нас отвез сыщик. Я покажу ему Лило.
Я не вмешиваюсь в их жаркую дискуссию, но, старательно гася улыбку, ставлю на ту, что помладше. Она должна выиграть эту битву.
— Хорошо, — вздохнув, уступает Марго. — Но только отвезет. А Лило ты покажешь в другой раз.
И, заметив-таки мою победную ухмылку, посылает в меня еще одну шаровую молнию.
Даже две.
И я не пытаюсь увернуться. Стреляй, Маргаритка. Но я все равно останусь тут с тобой. С вами.
Наш диалог взглядами прерывает медсестра. Встает между нами и обращается к Рите.
— Мама, идемте со мной. Мне нужно опросить вас и заполнить документы. Девочке лучше остаться здесь. Ее сейчас позовут на перевязку.
— Но как я…? — растерянно переводит взгляд с нее на дочь Рита.
Я хочу напомнить о себе, но медсестра не дает произнести ни звука, опережая:
— Она может пока побыть со своим отцом.