(POV Рита)
Чувствую себя бабочкой, пойманной и грубо пригвожденной к пробковой доске.
Уже понимаю, что все, мне конец, но все еще трепыхаю крылышками в отчаянной надежде на спасение.
Иначе чем объяснить, что я продолжаю бегать от Кирилла, сопротивляться его желанию и — надо признать — праву быть отцом Еве?
Только надеждой, что этот костер, который я сама по неосторожности разожгла, каким-то чудесным образом потухнет, и не спалит меня вместе с дочкой.
Телефон на рабочем столе звонит, и мне приходится открыть глаза и поднять голову с подголовника — пятиминутка размышлений и самокопаний грубо прервана. Интересно кем…
Взгляд на экран и я вновь зажмуриваюсь.
Он. Мой кошмар.
Отвечаю — отмораживаться и дальше бессмысленно.
И опасно.
Пока я не рассказала всё Диме и Еве — Боже, даже думать об этом больно! — я уязвима. И несвободна в своих решениях.
— Да.
— Это ответ на мою просьбу? — уверенный бархатный голос ласкает мне ухо.
До легкой ряби по телу. Ежусь.
— Это невозможно, Кирилл.
— Почему? Я пока не прошу ничего сверхъестественного, лишь увидеться с ней. Просто побыть с дочерью. С моей дочерью, — в мягкости бархата пробиваются стальные нити, придающие ему шершавость наждачки.
Я чувствую ее физически, через динамик. Как если бы он касался моего уха своим дыханием. Тру плечо и шею, чтобы стереть это ощущение.
— В качестве кого? — не сдержавшись, фыркаю.
— Друга и "дяди-сыщика" хотя бы. Мы успели подружиться с ней, ты знаешь?
Знаю. К сожалению.
Ева иногда спрашивает о нем. Чаще, чем мне бы хотелось. и хорошо, что не при Димке. Но я каждый раз боюсь, что моя девочка проговорится. И я буду хлопать глазами и ртом, не зная, как объяснить эту "дружбу" своему мужчине.
Так нельзя. Нужно что-то решать… И решаться.
А пока выиграть время.
— Допустим, я соглашусь. Что ты будешь с ней делать — возьмешь в офис?
— Да мало ли развлечений, — воодушевляется Потемкин моим неотказом. — Свожу ее в цирк, в зоопарк, на аттракционы или мультики.
— Отработанная схема соблазнения… Да, Кирилл? — усмехаюсь.
Меня он тоже водил на аттракционы и в зоопарк. И в кино мы часто ходили…
— У меня свой подход к девочкам Сумишевским, — голос вновь теплеет.
Я слышу, как он улыбается.
— Даже не буду с этим спорить.
— Рита, это "да"?
Я шумно выдыхаю ответ.
Ева скачет вокруг меня, пока я выбираю в стопке ее поделки и рисунки за неделю, в одних носочках.
— Надевай обувь, пожалуйста, Эффи — пол грязный.
— Я хочу, чтобы ты надела, — не капризно, но требовательно.
— Когда я не занята, я помогаю тебе, но сейчас, видишь, я занимаюсь другим делом. Ты же сама хочешь показать вечером Диме свои шедевры. Надо их все забрать.
— Хочу! Но и чтобы ты надела мне туфельки, хочу тоже, — забравшись с ногами на скамью — на ней же негрязно, — подпрыгивает на месте. — Так что я подожду.
Я понимаю, что мне придется подчиниться. Заставить Еву поменять мнение или изменить своему желанию можно либо угрозами, а это слезы, либо шантажом, до которого я стараюсь не опускаться. Только в крайних случаях.
И тем более это неуместно сейчас, когда я под внимательным взглядом ее отца. Пусть и рядом его нет, но я чувствую его присутствие.
Отца… Как необычно это произносить в адрес Кирилла. Даже мысленно.
— Слезай с лавки, — подхожу к ней с туфлями из шкафчика.
Дочь быстро спрыгивает, звонко шлепается попой на сиденье и сует ножки в белые ажурные сандалики.
Я так радуюсь, что она у меня такая девочка-девочка и, как и я, любой одежде предпочитает платья. И туфельки. И косы. Самые разные. Мне даже пришлось научиться их плести. Все, от косы из жгутов до голландской и рыбьего хвоста.
Я расписываюсь в журнале, что забрала ее, и мы выходим из группы.
— На улице тебя ждет сюрприз, — говорю ей с тяжелым сердцем, пока мы спускаемся по лестнице.
Не хочу отпускать ее с ним.
— Кто? — с энтузиазмом, от которого в груди щемит еще сильнее.
— Увидишь, — стараюсь улыбаться. — Он хочет с тобой погулять. Без мамы. Если ты согласна…
— Почему без мамы? — недовольно сводит светлые бровки к переносице.
— Потому что это приключение только для двоих. Привет, Кирилловна.
— Кирилл! — загорается радостной улыбкой дочь.
Он подхватывает ее на руки.
Так легко и естественно, будто всю жить это делал.
Ева обнимает его за шею и тоже чувствует себя при этом прекрасно.
Я действительно третья лишняя.
Моя миссия — забрать из сада и сдать лично в руки — выполнена. Я могу уходить. Никто и не заметит.
Обида рвется изнутри.
— Скажем маме "пока"? — останавливает меня голос Кира.
Я замираю рядом.
— Пока, мамочка, — тянется ко мне и целует Ева.
— Пока, любимая, — отзываюсь я и с тоской смотрю, как они идут к калитке.
Кирилл и Кирилловна.