И в эту ночь уснуть у меня не выходит. Усталость берет свое, и периодически я проваливаюсь в сон, но он недолгий, неглубокий и беспокойный. Отдохнуть не получается.
Мысли обо всем и всех сразу терзают, и даже когда я отключаюсь, мне снится, что я в школе у доски, решаю сложную задачку.
Нерешаемую.
Это слишком запутанный ребус. Как уравнение со звездочкой — много неизвестных и дано на китайском.
Странно и неправильно оставаться в доме Димы, когда мы уже не вместе, но еще неправильнее втягивать в наши проблему Еву. Зачем ей лишние стрессы?
Мы, конечно, съедем, но сначала нужно ее подготовить. И я подбираю слова.
До будильника еще час, я постоянно смотрю на часы, подгоняю время. И вдруг слышу шаги.
В спальню вбегает Ева.
— Мама, — сонная, она забирается ко мне под одеяло. — Уже утро?
— Еще нет. Спи, — шепчу в ответ, обнимая ее и целуя в макушку.
Мое сокровище!
Сердце щемит, оно переполнено любовью к ней и невыразимой нежностью и приправлено — или отравлено — чувством вины за то, что я однажды уже лишила ее отца и делаю это снова.
Два дня назад у нее их было два, а сегодня ни одного.
И на этот раз в этом виновата только я.
Хотя и в прошлый раз тоже я…
— Ты тоже спи, — так же шепотом отвечает она. — Я же с тобой. Тебе не должно быть страшно.
— Мне не страшно.
Прижимаю ее еще крепче к себе, меня захлестывает благодарностью.
Моя защитница… Супергероиня.
Она засыпает, а я лежу, согреваясь ее теплом, вдыхая запах ее шампуня "без слез" и давясь при этом слезами.
За пять минут до звонка выключаю будильник и иду в ванную.
В сад мы приезжаем, как всегда, среди последних. Быстро раздеваю ее, помогаю сложить вещи в шкафчик.
— Не скучай! — поцеловав меня, Ева убегает в группу, а я иду к машине, когда звонит мама.
— Привет, мамуль, — улыбаюсь я.
Но улыбка сползает у меня с лица, когда слышу ее напряженный голос. Поздороваться со мной она забывает.
— Рита, ты не могла бы приехать к нам с папой?
— Да, конечно. Вечером я за…
— Если это возможно, мы бы хотели поговорить с тобой прямо сейчас.
— Что-то случилось? — в груди замирает.
Я тут же вспоминаю все моменты, в которые они вели себя не так, как обычно. И мне становится нехорошо, я чувствую сильную тревогу. Сердце стучит небольшим молоточком где-то ниже пупка.
— Я все тебе расскажу. Приезжай, пожалуйста, поскорее.
— Да, я сейчас буду.
Предупредив Рому, диктую навигатору адрес родителей.
Разумеется, я знаю дорогу к ним, но в утренние часы приходится учитывать пробки, чтобы добраться в пункт назначения в кратчайший срок.
*
— Почему вы не сказали мне сразу?! — вспыхиваю я яростным негодованием, когда родители рассказывают мне, что произошло. — Почему скрывали? Почему обратились за помощью к Диме, а не ко мне?
От обилия "почему" взрывается мозг. И вообще все взрывается.
Какая-то дикая история. Абсурдная.
— Как вы могли? Чем вы думали?! Как такое… — у меня заканчиваются слова.
— Мы не хотели тебя беспокоить. У тебя этот сложный проект, — оправдывается мама. — Да и чем бы ты помогла? Только зря бы переживала. А Дима сразу согласился и…
— И Дима просил не рассказывать тебе ничего, — перебивает ее папа. — Это было его условие.
— Условие? — меня подкидывает.
— Да, он помогает нам, а мы сохраняем все в тайне. От всех, включая тебя.
Качаю головой, как испорченный китайский болванчик — не вверх-вниз, а из стороны в стороны, — не веря в то, что слышу. В моем мозгу не укладывается этот абсурд. Никак. Он отторгает услышанное.
— Сколько вы должны?
— Много, очень много, Маргош, — опускает отец голову.
— Сколько это в цифрах, пап? — психую.
Тяжело вздохнув, он называет сумму, и я тоже резко чувствую недостаток кислорода. О.фи.геть!..
Разве одна машина, пусть и премиум-класса, может столько стоить?.. Да на эти деньги целый автопарк можно купить!
Наверное…
И кто хозяин той тачки, что исповедует такие бандитские методы устрашения и возврата долгов? Сломать ногу! Это же… преступление!
Ну вот я и ответила на свой вопрос. Ответ на него заложен в самом вопросе…
Бандитские методы в ходу у бандитов и преступников.
Но как папа мог так попасть?!
Перевожу взгляд на его ногу в ортезе. Теперь понятно, почему он так старательно избегал встречи со мной — тогда пришлось бы все объяснять.
Шумно выдыхаю.
— И Дима заплатил за тебя?
— Да. Он сказал не беспокоиться ни о чем и все уладил. Сам. Мне больше никто не звонил. Дима просил забыть эту историю, как страшный сон. А теперь…
— Что теперь? — замираю я, понимая вдруг, что это не конец истории.
Что весь ужас, который я только что услышала — про "убитую" машину клиента, про угрозы и показательный перелом ноги, про разборки, — было лишь прологом, прелюдией к истинной причине нашей встречи. Иначе зачем им вдруг рассказывать мне то, что так тщательно скрывали?!
— А теперь он просит нас вернуть ему долг, — покаянно произносит мама. — Сказал, если ты решила его бросить, то он не обязан нам помогать. И разбрасываться деньгами…
— Бросить? Это же он… — замолкаю, понимая, как неуместны мои претензии здесь и сейчас.
Не при родителях выяснять, кто прав, кто виноват. Тем более, в отсутствие второй стороны конфликта.
Просит вернуть долг?! Это он так мстит мне?..
Но за что?!
"Что не сказала правду про Еву. Что позволила полюбить ее как свою, а потом узнать, что у нее есть другой отец. Что врала и о своих чувствах и намерениях на его счет. Продолжать?.."
"Не надо", сцепив зубы, мысленно гаркаю на внутренний голос.
Хоть бы раз поддержал…
— Я поговорю с Димой, — встаю я с дивана.
— Ты помиришься с ним? — с надеждой спрашивает мама, а папа пристыженно отводит глаза.
— Я с ним не ссорилась. Это… долгая история. Я потом вам расскажу.
— Привози Еву вечером, — мама добавляет торопливо и виновато. — Мы соскучились по нашей звездочке.
— Конечно, — улыбаюсь я и, сделав пару шагов к выходу, останавливаюсь в дверях. — Она поживет у вас некоторое время? Мне нужно решить пару вопросов.