Диму я приглашаю к себе на фирму, отпустив пораньше всех сотрудников.
Никто, кроме Шагалова, особенно и не сопротивлялся. Ему же пришлось объяснять, что у меня встреча, которую я бы хотела провести в приватной обстановке, без лишних ушей и свидетелей. И без него, в том числе.
Рома проявил понимание и удалился. Я остаюсь в офисе одна.
Дима опаздывает, и я начинаю нервничать. В смысле, дергаться еще сильнее, потому что нервничать я, с тех пор как ушла от родителей, и не переставала.
Еще бы!
Отношения у нас и так непростые, встречаться с ним сложно, смотреть в глаза еще сложнее, а во вновь вскрывшихся условиях это становится и вовсе невыносимым.
От волнения ощущаю тремор в руках и пытаюсь успокоиться, применяя техники дыхательной гимнастики. Не то чтобы я спец в этом, но немного практиковала. Баловалась.
Реагируя на звук приближающихся шагов, я встаю и замираю лицом к дверям.
Наплевав на все гимнастики и приемы, сердце разгоняется до космических скоростей. Еще немного, и мы взлетим.
Дима входит.
Внешне расслабленный и уверенный. Походка бодрая, пружинистая. Лицо нейтрально-непроницаемое. Чего не скажешь обо мне.
Простым разговор не будет…
— Здравствуй, Дима, — начинаю.
— Привет. Хорошо выглядишь.
— Это не правда, но спасибо, — отвечаю дежурной вежливостью на дежурный комплимент. — Где ты живешь?
— Не переживай за меня. Это не единственная моя квартира. И в офисе у меня есть комната отдыха. Неделю спокойно перекантуюсь.
— Не надо неделю. Я освобожу твою квартиру уже завтра. Сегодня перевезу Еву к родителям и…
— Я тебя не гоню, — перебивает он мягко.
— Я знаю. Просто… Жить там без тебя…
Он резко вскидывает голову. Его глаза блестят, Дима явно хочет что-то сказать, но я, вдруг испугавшись неведомо чего, быстро продолжаю, не давая ему открыть рот:
— Я хотела поговорить с тобой о папе. Я… Я хочу вернуть тебе его долг.
Его взгляд так же резко тухнет, а губы сжимаются в тонкую жесткую линию. Из доброго милого Димы он превращается в бизнесмена. Расчетливого и безжалостного.
— Не можешь. У тебя нет таких денег.
Даже его поза меняется. А у меня по спине бежит холодок. Противное ощущение страха.
— Я продам фирму.
— Твоя фирма столько не стоит, Рита, не обольщайся. Но если ты действительно заинтересована в том, чтобы погасить долг родителей, я могу помочь. Пойти навстречу.
Он деловит и собран. Словно не разговаривает со своей девушкой, пусть и бывшей, а ведет переговоры. О поглощении обанкротившейся фирмы.
Жаль, я не умею в бизнес…
— Чего ты хочешь? — спрашиваю с осторожностью.
— Я хочу вернуть себе свою семью. Хочу, чтобы все было, как раньше. Чтобы ты вышла за меня замуж, и я удочерил Еву.
Он заканчивает фразу, и я осознаю, что это именно то, чего я боялась услышать.
Нервно облизываю высохшие губы.
— У Евы есть отец, он не согласится на твое усыновление.
— Мы будем судиться с ним. Бороться за нас. Я узнавал — шансы у нас высокие. Закон на стороне матери. Если у нас семья, и Ева считает отцом меня, то все возможно. То, что он биологический отец, не делает его отцом по факту.
С каждым словом он звучит все увереннее, все убедительнее, все жарче.
Дима верит в то, что говорит, и, очевидно, очень хочет, чтобы все было именно так. Он искреннен в своем желании. По крайней мере, в этом я могу быть уверена.
Но я также уверена и в том, что Кирилл никогда не позволит этому случиться.
— Это если отец не претендует на отцовство, но Кири…
— Выбирай, Рита, — голос Димы как сухой лед, он обжигает меня до волдырей. — Что тебе важнее — твои родители и человек, который любит тебя и твоего ребенка, или желания бывшего, который бросил тебя беременную?
Дима не знает, как мы с Потемкиным расстались. Скорее всего, он делает очевидный вывод.
Неверный вывод.
Я колеблюсь. Это сложный выбор.
Сложный по многим причинам.
Я знаю, что никогда не буду с Кириллом, с этим я почти смирилась — никогда не стану соперничать с его и Кошкиной ребенком за место в его сердце, это заведомо проигрышный поединок. Тем более, если у нее будет сын.
Но и быть с Димой не смогу.
Не теперь, когда я знаю — я всегда это знала, но долгое время обманывала себя и других, — что по-прежнему люблю Кирилла. И только его одного. У нас было три попытки, все они кончились ничем, кроме боли, но на меньшее я теперь не согласна.
Мне было хорошо с Димой, я думала, что люблю его, но…
Нет.
Видимо, я из малочисленной расы однолюбов. Не повезло…
Нам обоим: и мне, и Диме.
А Кирилл — отец Евы, и главное: он хочет быть ей отцом. Настоящим. Хочет наверстать все то, чего я его лишила. Пусть не в качестве моего мужа, но разве имею я право вновь отбирать это право у него?
Нет.
Тысячу раз нет.
— И если ты выбираешь второе, Марго, — видя мои колебания, вновь включается в переговоры Дима. — За долг твоих родителей я потребую у Потемкина половину его фирмы. Как думаешь, вы с Евой стоите половины?..