— Прости, сестренка, что не сказала, — виновато смотрит в глаза Лизка. — Ты же знаешь, что я мнительная. Когда делюсь планами и мечтами, они никогда не исполняются. Вот и молчала. Хотела рассказать, когда уже будет срок побольше. Ну знаешь, когда уже меньше рисков и угроз.
— Но родителям-то сказала. Я же тоже не чужая, — не могу сдержать дурацкую обиду.
— Мама узнала пару недель назад, когда я простыла, а она пыталась меня лечить то антибиотиками, то водкой. Я отказывалась от лекарств, ну и она заподозрила, что я беременна. Чтобы она не разнесла эту новость по всем своим чатикам, пришлось рассказать остальное.
У меня на языке крутятся еще несколько обиженок и вопросов на целый допрос с пристрастием, но я их проглатываю — это, как минимум, неэтично. И несвоевременно — сестре сейчас нужна поддержка, а не пустые выяснения.
Сколько раз ей нужно передо мной извиниться, чтобы я простила ее? А если прощать не собираюсь, то что я, вообще, здесь делаю?
Вали и лелей свою обиду дома.
Ну не маленькая же уже…
— Ты-то как? — меняет Лизка тему и тянет меня за руку, вынуждая присесть с ней рядом на койку-трансформер. — Поговорили с Кириллом?
Тетя Света вышла позвонить мужу, и мы в палате одни.
Последний раз, когда мы виделись, Кирилл как раз узнал, что Ева, на самом деле, его дочь, и требовал рассказать ей об этом. Сразу после перелома.
Сидя у Димки на кухне, я поделилась с Лизкой всеми своими мыслями и сомнениями, и тревогами по этому поводу. Она вдруг изменила свое мнение, и за свежезаваренным пуэром с баварскими пивчиками[1] горячо убеждала меня, что так даже лучше. Что мой секрет давно нужно было открыть, что у него не было шансов остаться нераскрытым. А если так, то чем раньше, тем лучше.
— Вспомни, как ты дергалась. Даже собиралась бежать из города. А теперь? Кир уже знает, он для тебя больше не опасен. А если Дима твой не дурак, то он тебя поймет и примет твои аргументы. И вы раз и навсегда закроете эту тему. Ну а если дурак, то чего жалеть?..
С тех пор много чего изменилось…
— Поговорила. Все… — отвечаю уклончиво. — Сложно.
Она еще не пришла в себя, а я уже решила, что не буду ничего ей рассказывать. Пока. Ей сейчас о себе позаботиться нужно, о малыше своем, а не о проблемной старшей сестрице.
Возьму на вооружение ее же тактику — расскажу, когда все разрешится, и уже не нужно будет переживать.
Хотя как оно может разрешиться? О чем я?
Да, теперь я совершенно уверена, я знаю точно, что то поведение Ольги было спектаклем для единственного благодарного зрителя — для меня. Все еще не понимаю почему — в смысле, представление имеет смысл, только если Кошкина знала про нас с Кириллом и про нашу дочь. При этом я уверена, что он ей не рассказывал — он так сказал, а у меня нет причин ставить под сомнение его слова. Значит, она как-то узнала сама. Как и от кого, скорее всего, я не выясню — уж она точно не станет делиться со мной источниками, — да это и не важно.
Главное — она все узнала — и все в данном случае абсолютно все, включая и то, что Кир когда-то сдавал биоматериал в банк, — и решила нас разлучить. Помешать нам быть вместе. Любой ценой.
Что ей двигало — искреннее чувство к Киру или желание не упустить выгодную партию?
Это тоже наверняка останется для меня тайной.
Но надо отдать ей должное — она все верно рассчитала. И со своей фальшивой беременностью пошла не к Кириллу, а сразу ко мне. Догадывалась, что я поверю ей быстрее. Кирилла бы еще пришлось убеждать, доказывать наличие диагноза. Я же поверила ей сразу, без анализов. И сама сделала все за нее — оттолкнула Кирилла, порвала с ним.
Перечеркнула наши возрождающиеся чувства. Нашу надежду на счастье…
Надо же, какой тонкий и умный расчет! Какая беспроигрышная тактика!
А я-то все это время считала ее недалекой. Да она настоящая профессиональная аферистка! Так нас развести!
И если бы я сегодня все не услышала… Ее план бы стопроцентно удался.
Сейчас же я попробую ей помешать. Пока не знаю как, но попробую.
Просто так ей Кирилла я не отдам!
Всего этого Лизе я, конечно, не говорю, ограничившись неопределенным "все сложно".
— А Дима?
— Дима в порядке, — вновь ухожу от ответа.
И ведь даже не вру: Дима в полном порядке, ведь ему скоро вернутся все потраченные на моих родителей деньги. Ну не то чтобы скоро, сумма огромная, но я сделаю все, чтобы поскорее расплатиться с ним. Я уже выставила квартиру на продажу и подала заявку на кредит. Родители тоже пытаются помочь. Короче, я работаю над этим.
Сижу с Лизкой еще около часа и ухожу только, когда она вновь засыпает. Я больше не волнуюсь — уже завтра ее должны отпустить домой.
Выйдя из клиники, я достаю телефон и, загрузив список контактов, листаю его до далекой буквы "Ф".
Рука устает скроллить, но нужный номер я все же нахожу и, мысленно скрестив пальцы, чтобы он его не сменил, жму дозвон.
Когда мне отвечают, я, глубоко вдохнув, говорю:
— Привет!
[1] пивчики — это свиные сырокопченые тонкие колбаски со специями, рецепт разработан специально как мясная закуска к пиву