— Привет, Королева Марго, — отвечает Фил с усмешкой, тролля меня королевой, как делал это раньше.
В прошлой жизни.
Но теперь это прозвище не кажется мне обидным, наоборот, на душе так тепло-тепло… Это я старею?
— Рад тебя слышать. Но, признаюсь, удивлен. Какими судьбами?
— Я по делу, — не позволяя себе растечься сахарной лавой, говорю серьезно и быстро: — Поэтому политесы опустим. Ты знаком с невестой брата?
— С мадам Кошкиной? Имел неприятность, было дело, а что?
Присказка "имел неприятность" обнадеживает и вызывает улыбку.
— Я кое-что о ней узнала, очень важное, но не знаю, как сказать об этом Кириллу. Боюсь, что… — не договариваю — я так много всего боюсь, в смысле, не уверена, что замучаешься перечислять.
— Ну, я тебе скажу, что ты по адресу. Однако не факт, что меня Кир послушает. Мое отношение к его стерве я не скрываю, и он может счесть мое вмешательство, как минимум, неуместным.
— А как максимум..?
— Расценит, как подачу фактов под выгодным мне углом.
— То, что я тебе скажу, легко проверить. Рисков никаких.
— Так почему не скажешь сама?
— Не хочу светиться в его периметре. И не хочу быть плохим гонцом.
— Понял, — тянет задумчиво. — Ну я участвую по-любому. Мадам Кошкина у меня уже в печенках. Где встречаемся или ты меня по телефону проинструктируешь?
— Давай вечером во дворе недалеко от моих родителей. Помнишь, где это? Я буду гулять там с Евой.
— С Евой? Ты познакомишь меня с племянницей? — удивленно.
— Не как с племянницей, но могу представить вас друг другу, — обозначаю рамки.
— Принимается, — усмехается Фил. — Шесть-семь-восемь?
— Семь.
Ева гоняет по дорожке, окружающей детскую площадку, на квадрике. Куклы перестали ее интересовать лет с трех, и дочь заказала на день рождения электромобиль. Мой папа ни в чем не мог отказать любимой внучке, так у нее появился первый мотоцикл, на котором она ездила по квартире. Потом Дед Мороз подарил двухместный Мерседес с магнитолой и кондером, на который папа установил бумажные номера с ее именем, и Ева рассекала по двору, вызывая зависть сверстников и их родителей.
Но уже скоро ей стало не хватать скорости детского мобиля, и Дима купил ей крутой квадроцикл. Вопреки моим страхам. Первое время они всегда ездили вместе, теперь она рассекает одна.
— Привет, — раздается над ухом, и я вздрагиваю.
Оборачиваюсь:
— Привет.
— Гонщица? — Фил кивает на Еву, за которой я наблюдала.
— Да, — улыбаюсь.
— Вся в дядю, — уверенно роняет он.
Я смеюсь.
— Так что ты узнала? — переходит он к делу.
— Ты в курсе, что Ольга беременна?
— В курсе, — выдыхает раздраженно и даже зло. — Это такой тупой залет, что я…
Он закатывает глаза и качает головой.
— Это ложь, — не даю ему договорить.
— Что?!
— Фэйк. Обман. Намеренное введение в заблуждение, — перечисляю я зачем-то, хотя знаю, что его вопрос не относился к значению слова "ложь". — Ольга соврала. Но она собирается сделать это правдой. У нее есть план.
— Сомневаюсь, что Кир спит с ней. В смысле, сейчас, — добавляет, видя мой молчаливый протест.
Но даже в такой формулировке эта тема звучит болезненно, поэтому я ее не продолжаю.
— Не дооценивай ее. Ее план гораздо более продуман.
Я рассказываю все, что слышала в клинике, вскользь упоминая и то, почему оказалась там — чтобы у него была полная картина. Ну и чтобы самой не выглядеть подающей факты под выгодным мне углом.
Он выслушивает, не перебивая, но с каждым моим словом его лицо меняется. От неверия до шока и полного восторга. Когда я заканчиваю, Фил подхватывает меня и, приподняв от земли, радостно кружит.
— Ритка! Ты нас спасла!
— Вас? — смеюсь я, болтая ногами и умоляя вернуть меня на место.
Почувствовав почву под ногами, чувствую легкое головокружение.
Фил — сумасшедший. Еще увидит кто-нибудь…
— Нас. Я, признаться, вынашивал коварный план по организации мадам выкидыша. Если бы у меня получилось, Кир был бы свободен, а вот я бы загремел в места отдаленные. Теперь мы свободны оба.
— Надо торопиться, Фил. Если они найдут образец, будет уже поздно.
— Почему? — с претензией — Мы же знаем, как она это сделала.
— Но ребенок не перестанет быть Потемкиным. А это что-то значит.
— Ты права.
В этот момент рядом с прокруткой колес останавливается квадрик.
Возбужденная гонщица спрыгивает с четырехколесного монстра.
— Мама, дай попить. Артем пока покатается на квадрике?
Дочь жадно припадает к фитнес-бутылке, которую я всегда беру с собой на прогулку. Фил с интересом наблюдает за ней.
— Зачем ты спрашиваешь? Он же твой. Сама решай.
— Я уже решила. Он покатается. А это кто? — переводит взгляд на Потемкина-младшего.
— Это дядя…
— Я не дядя, я — Фил, — он выставляет ей раскрытую ладонь, Ева без колебаний с размахом ударяет по ней и сразу пристает с допросом:
— А ты какой Фил: плохой или хороший?
— Хороший, конечно. А ты знаешь плохих Филов? — если он и разыгрывает интерес, то очень натурально.
— Знаю. У меня в садике есть Филя, он со всеми дерется, отбирает игрушки и ломает еще. Хотел забрать у меня машинки, но я его толкнула, и он улетел в стену. Бдыщ, — она хлопает рукой об руку, и вода из незакрытой бутыли выплескивается ей на руки.
Достаю салфетки.
— Красава! — одобряет Фил, а я взглядом прошу его заткнуться — ноль реакции. — А он че?
— Он зарыдал как девчонка! — мстительно прищуривается, гордая собой.
— Правильно сделала. Дай пять! — Ева вновь со всей силы лупит по его ладони. — Еще полезет, бей сразу по почкам. Умеешь?
— Нет. Покажи!
— Ева! — одергиваю я ее и призываю к порядку Фила, накрывая его кулак и убирая ему за спину. — Нельзя драться с мальчиками.
— Еще как можно, — уверенно заявляет Фил. — Твоя мама путает, это с девочками нельзя, и то если ты сам пацан. А ты девочка, и у тебя карт-бланш. Можешь навалять любому, кто тебя достает. Никогда никому не позволяй себя обижать. Поняла? А если будут, скажи, у тебя теперь есть крыша.
— Крыша? — переводит недоуменный взгляд на меня. — Как у домика?
— Не, — теряется Фил, осознав, насколько неуместны жаргонные словечки в разговоре с ребенком.
С ехидной улыбкой смотрю, как он будет выкручиваться.
— Не как домик. Это… Это вроде нимба у ангела. Над головой такой. Видела? Вот оно теперь тебя защищает.
Ева пытается увидеть у себя нимб.
— Он невидимый, — тут же исправляется брат Кирилла.
Ева смотрит на него с восхищением. Контакт установлен. А Фил молодец. Не знала, что он так ладит с детьми. Может, у него уже несколько своих?
Спрашиваю его, когда Ева вновь уезжает, отпросившись съездить за холм.
— Своих нет. И с чужими особо не общался. Это все харизма, — бахвалится он.
— Ну-ну… — ухмыляюсь, но враз серьезнею, заметив на его скуле тонкий, едва различимый шрам. — Ты как после… ну, того случая?
— Нашла, что вспомнить, — усмехается он. — Это когда было…
— Мы с тобой после этого не виделись, поэтому у меня воспоминания еще свежи…
— Вряд ли они свежи из-за меня, но мне льстит твоя забота, — дурачится Фил, но я вижу — ему, действительно, приятно, что я помню и интересуюсь. — Ничего, залатали меня довольно быстро. Оказалось, что заживает на мне, как на собаке…
— Но повреждения ведь были серьезные. Про разрывы органов слышала и…
— Все нормально со мной, — перебивая меня, он немного грубит, явно пытаясь уйти от непростой темы. — Сказал бы, что твоя память даже слишком хорошая, если б не одно "но" — ты не помнишь, что мы с тобой встречались после моей выписки. Я приезжал к тебе за прощением для…
— И я тебя выставила, — я тоже его перебиваю, потому что об этом вспоминать не хочется уже мне. — Вряд ли это можно назвать встречей.
— Тогда ты о моем здоровье не пеклась.
— Я должна извиниться?
— Забей, — гримасничает.
— Я была не права, Фил. Очень. Но осознала это слишком поздно.
— Кир тоже был не прав, когда не принял тебя и твои аргументы. Вы тогда сработали как Лиса с Журавлем. Сейчас не повторяйте ошибок.
— С каких пор ты стал таким умным, мелкий? — улыбаюсь.
— Учителя хорошие были, — грустная усмешка.
Поддавшись порыву, обнимаю его. Он стискивает меня в крепких медвежьих объятиях. Я едва могу дышать.
"Эй, полегче", хочу сказать, но меня опережают.
— Вижу, ты нашла способ решить наш вопрос по-другому?
Раздается за спиной голос Димы. — И как я за два года не разглядел в тебе ярко выраженных шлюханских замашек?
Внутренне сжавшись от ужаса, отталкиваю Филиппа и разворачиваюсь всем телом. С губ уже почти слетает грубый ответ, но встретившись с его ледяным презрением, я давлюсь словами.
Никогда раньше я не видела Диму таким… Он изменился даже внешне.
Осунувшийся, потемневший. Кожа как будто смуглее, черты лица резче, складки вокруг рта отчетливее. Он стал похож на злого мага — ведьмака — из диснеевских фильмов. Хотя не помню, были ли там такие персонажи.
Но главное — выражение на его лице. Его взгляд. Злые, пренебрежительные, жестокие.
Я забыла, что собиралась сказать и, вообще, потеряла дар речи. Я растеряна.
— За шлюханские можно и ответить, — грубо отвечает за меня Фил, нарываясь на скандал.
— Не надо, Фил, — пытаюсь его остановить.
— Шел бы ты отсюда, мальчик, пока я добрый, — поддакивает мне Гладких. — У нас с Маргаритой Александровной свои разборки. Семейные.
— Ты ничего не попутал, "дядя"? Какие могут быть разборки с женщиной? Со мной разбирайся. Я — ее семья.
— Ты, что, на полном серьезе собрался впрячься за нее, щегол? И давно вы спелись? — последний вопрос он адресует мне, но Фил вновь не дает мне и рта открыть.
— Кому щегол, а кому Филипп Владимирович.
— Филипп! — встреваю все же, умоляя его не нарываться. — Пожалуйста.
— Вот именно. Надень на своего щенка намордник, Марго, а то он на людей бросается.
— Набрасываешься здесь только ты. Зачем ты пришел, Дима? — не выдерживаю я его хамства.
Спустить на тормозах не получается.
— Ты же не идешь ко мне сама. С квартиры съехала, не звонишь… Долг возвращать, по всей видимости, не собираешься?
— Я все верну, — вспыхиваю. — Я же сказала. Просто это большая сумма и мне нужно немно…
— Мне надоело ждать, — обрывает раздраженно. — Если у тебя нет таких денег, я пойду за ними к Потемкину.
— Я не…
— Считай, ты уже пришел, дерьмо. Я тоже Потемкин.
Фил встает между мной и Димой, твердой рукой убирая меня себе за спину. Я молюсь только о том, чтобы они не подрались, и чтобы Ева не вернулась с камней в самое неподходящее время.
Она может неверно все понять и кинуться защищать Диму. Она же еще не знакома с его новой версией. И я, если честно, боюсь за нее. Не знаю, как он поведет себя с ней. Это во-первых. А во-вторых, не хочу, чтобы она видела его таким. Пусть лучше сохранит в сердце того Диму, каким он был всегда.
Хотя, возможно, я все придумываю, и новый он только для меня. Эксклюзивно.
Брови Гладких взлетают вверх.
— Не понял…
— Тебе и не надо. Все, что от тебя требуется — назвать сумму, которую Рита тебе "должна".
— Ты не много на себя берешь…
— Я сказал быстрее, или поставлю на тебя на обратный счетчик. Когда с каждой секундой причитающаяся тебе сумма уменьшается. Проверим, насколько твое желание брызгать ядом сильнее твоей жадности?
— Фил, не…
— Иди домой, Рита, — не оборачиваясь. — Это мужской разговор. Иди, — обернувшись, давит взглядом, и я пячусь от него.
Они вновь лицом друг к другу. Оба источают неприязнь к сопернику и желание ударить побольнее.
Только отойдя достаточно далеко от них, нахожу в себе силы отвернуться и уйти. Не домой, конечно, а в сторону гряды из огромных булыжников, насыпанной за холмом в родительском парке, которую дети прозвали "каменный ручей". Возвращаться мы с Евой будем другой дорогой.
Я уже почти на вершине холма, еще шаг, и я скроюсь на другом склоне, но, услышав резкое: — Здесь даже больше. За моральный, — оборачиваюсь и успеваю увидеть, как в лицо Димке прилетает пластиковая карта.