21 «За неделю я мог дать „Современнику“ текст, приготовленный к публичности; дважды в неделю мог выдавать по… отрывку из романа: мог читать по радио, давать интервью — а я возился в школьной лаборатории, готовил ничтожные физические демонстрации, составлял поурочные планы, проверял тетради. Я был червь на космической орбите…» (А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом).
22 В начале 1968 г. в социалистической Чехословакии начался период политической либерализации, получивший название «Пражская весна» и закончившийся в августе 1968 года, когда в Чехословакию были введены войска стран Организации Варшавского до- говора.
23 Финал рассказа «Город на Неве» (из цикла «Крохотки», 1958–1963).
24 В 1974 году Солженицын напишет статью «Жить не по лжи!» (18 февраля опубликована в лондонской газете «Daily Express», а в СССР распространялась через самиздат), призывающую каждого поступать так, чтобы из-под его пера не вышло ни единой фразы, «искривляющей правду», не высказывать подобной фразы ни устно, ни письменно, не цитировать ни единой мысли, которую он искренне не разделяет, не участвовать в политических акциях, которые не отвечают его желанию, не голосовать за тех, кто недостоин быть избранным: «…Самый доступный ключ к нашему освобождению: личное неучастие во лжи! Пусть ложь всё покрыла, всем владеет, но в самом малом упрёмся: пусть владеет не через меня!»
25 «Десятилетиями я ощущал себя, может быть, единственным горлом умерших миллионов — против главного нашего всеобщего Врага. Таился, готовился, потом бился, и положил все свои жизненные силы, и едва не саму жизнь, и рвал ту Твердыню подкопами, конспирацией, „Иваном Денисовичем“, „Кругом“, „Корпусом“, „Архипелагом“…» (А. Солженицын. Угодило зёрнышко промеж двух жерновов: Очерки изгнания. Часть вторая < 1979–1982>); «Ещё многое мне вблизи не видно, ещё во многом правит меня Высшая Рука. Но это не затемняет мне груди. То и веселит меня, то и утверживает, что не я всё задумываю и провожу, что я — только меч, хорошо отточенный на нечистую силу, заговорённый рубить её и разгонять. О, дай мне, Господи, не преломиться при ударе, не выпасть из руки Твоей!» (А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом.).
26 Согласно ветхозаветной библейской легенде, юноша-пастух Давид, когда иудеи объявили войну филистимлянам, принял вы- зов великана-филистимлянина Голиафа. Царь Саул отдал распоряжение снабдить юношу доспехами, однако Давид попросил разрешения снять тяжеловесное вооружение и взял только пастуший посох, сумку, в которую положил пять гладких камней из ручья, и пращу. Когда Голиаф приблизился, Давид бросил из пращи камень, который поразил филистимлянина в лоб, так что он рухнул на землю, а Давид отсек голову Голиафа его собственным мечом. Ср.: «Мне пришлось дожить до этого счастья — высунуть голову и первые камешки швырнуть в тупую лбищу Голиафа» (А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом).
27 «…Ни одному человеку в мире не надо знать лагерей. Лагерный опыт — цели ком отрицательный, до единой минуты. Человек становится только хуже. И не может быть иначе. В лагере есть много такого, чего не должен видеть человек. Но видеть дно жизни — еще не самое страшное. Самое страшное — это когда это самое дно человек начинает — навсегда — чувствовать в своей собственной жизни, когда его моральные мерки заимствуются из лагерного опыта…» (Варлам Шаламов. Инженер Киселев. 1965).
28 «Вот это и есть советское воспитание — верноподданное баранство, гибрид угодливости и трусости» (А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом).
29 «Главная для них опасность —…лавинная публикация всего моего написанного. Всегда они меня недооценивали, и до последних дней, пока не взяли „Архипелаг“, в самом мрачном залете воображения, я думаю, не могли представить: ну, что уж такого опасного и вредного мог он там сочинить? (…) Теперь, держа в когтях „Архипелаг“… должны ж они оледениться, что такая публикация почти смертельна для их строя…» (А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом).
3 °Cр. в романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» (ч. 2, кн. 5, гл. «Бунт»): «…От высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только (…) замученного ребенка». Эти слова Ивана Карамазова, ставшие крылатой фразой (ее варианты: «счастье всего человечества не стоит слезы одного обиженного ребенка», «вся гармония мира не стоит слезинки одного замученного ребенка» и т. п.), обычно употребляются в тех случаях, когда речь идет о проблеме соотношения цели и средств ее достижения, когда хотят сказать, что нельзя пытаться достичь каких бы то ни было высоких целей за счет страданий невинных людей.
31 Солженицын А. Бодался телёнок с дубом.
32 «Укрывищем» (отукрывать — скрывать, таить, прятать от чу- жого глаза) Солженицын называл дальний хутор в Эстонии, где в 1965–1966 гг. работал над книгой «Архипелаг ГУЛАГ». С осени 1969-го до весны 1973 г. писатель жил на даче М. Л. Ростроповича в подмосковной Жуковке. «Хотя в тот день гнали за мной по московским улицам двое нюхунов-топтунов, — мне казалось: за город, в благословенный приют, предложенный мне Ростропови- чем (в самом сердце спецзоны, где рядом дачи всех вождей!), за мной не ехали. Здесь (хоть уже и газовщики, и электрики приходи- ли какие-то) кажется мне: я скрылся ото всех, никому не ведом…» (А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом).
33 Солженицын А. Бодался телёнок с дубом.
34 «…Через несколько дней после объявления премии мелькнула у меня идея: вот когда я могу первый раз как бы на равных поговорить с правительством. Ничего тут зазорного нет: я приобрел позицию силы — и поговорю с нее. Ничего не уступлю сам, но предложу уступить им, прилично выйти из положения» (А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом).
35 Солженицын А. Бодался телёнок с дубом.
36 Из стихотворения Андрея Сергеева «Летние строфы» (1955): «Гонит на запад тучи непостоянное лето, / Последние тучные нивы, плывущие через тьму. / Милые, дорогие, не вечно же лезть в поэты, / Когда ты с хорошей девчонкой, поэзия ни к чему».
37 Солженицын был арестован 12 февраля 1974 года. На следующий день доставлен из Лефортовской тюрьмы в Шереметьево и самолетом Москва — Франкфурт депортирован в ФРГ.
38 «…Жира нет, это ясно, но — соли! — как бы не жмень. И при всем арестантском высоком сознании — есть эту пшенку я не могу. Вот чем просто они меня и доведут: все будет пересоленное. А тут — обход утренний. И приди мне в голову по растущей наглости, да для забавы больше: делаю формальное заявление, что нуждаюсь в бессолевой диете. Уж все равно карты открыты, солоней не принесут, чем эта каша» (А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом).
39 В октябре 1981 г. Солженицын написал письмо американскому президенту Рональду Рейгану — «на… русско — американскую тему», «с обильной аргументацией и приложением фактов». «Написал, что, разумеется, не жду от него ответа — но прошу вникнуть в суть проблемы. Кажется, в Белом доме мои посланные соображения оказали некоторое влияние, произошли перестановки на „Голосе Америки“, на „Свободе“» (А. Солженицын. Угодило зёрнышко промеж двух жерновов: Очерки изгнания. Часть вторая (1979–1982)).В феврале 1976 г. состоялось выступление Солженицына на испанском телевидении (в это время писатель путешествовал по Европе), после чего и последовал эпизод, описанный в книге «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов»: «Из полицейской машины выскочил сержант… И спросил, тут ли едет Солженицын. Однако сразу же и узнал меня по вчерашнему… и с честью доложил, что Его Величество король Хуан-Карлос просит меня немедленно к нему во дворец. (…) На полном ходу, из огня гражданской войны, вызывал меня на сорок лет позже король — благодарить? Или что-то еще спросить, мнения, совета? (…) Король — не был в замысле, я высказал вчера все, что хотел, меня видел и слышал народ, и кипело гневом лево-образованное общество. (…) И я понял, что должен делать. Открыл блокнот и стал писать по-русски, медленно и диктуя вслух, а молодой Ламсдорф в другом блокноте писал сразу по-испански…: „Я высоко ценю приглашение Вашего Величества! (…) Я надеюсь, что мое вчерашнее выступление поможет стойким людям Испании против натиска безответственных сил. Однако встреча с Вашим Величеством сейчас ослабила бы общественный эффект от вчерашнего. Я желаю Вам мужества против натиска левых сил Испании и Европы, чтоб он не нарушил плавного хода Ваших реформ. Храни Бог Испанию!..“» Фразой «Я хотел бы выразить мои самые добрые пожелания принцу Филиппу и принцу Чарльзу» завершается письмо Солженицына Елизавете II, королеве Великобритании, написанное 3 января 1991 года и обвиняющее правительство Великобритании и его военное командование в том, что в 1945–1946 гг. они «по тайному соглашению с администрацией Сталина передали на расправу ему десятки тысяч и даже сотни тысяч беженцев из СССР, бессильно сопротивлявшихся той предательской выдаче».
40 Из статьи «Сахаров и критика „Письма вождям“» (18 ноября 1974).
41 «Тут взялась мне помогать энергичная фрау Голуб (…) раз принесла готовую куриную лапшу, другой раз суп с отварной говядиной (такую точно ел в последний раз году в 1928, в конце НЭПа, никогда с тех пор и глазами не видел)» (А. Солженицын. Угодило зернышко промеж двух жерновов: Очерки изгнания. Часть первая (1974–1978)).
42 В речи, произнесенной 8 июня 1978 года на ассамблее выпускников Гарвардского университета, Солженицын подверг критике «западный» образ жизни, заметив, в частности: «…Если меня спросят… хочу ли я предложить своей стране в качестве образца сегодняшний Запад, как он есть, я должен буду откровенно ответить: нет, ваше общество я не мог бы рекомендовать как идеал для преобразования нашего. Для того богатого душевного развития, которое уже выстрадано нашею страною в этом веке, — западная система в ее нынешнем, духовно-истощенном виде не представляется заманчивой».
43 «…Я все время сравнивал людей здесь, на Западе, и людей там, у нас, — и испытывал к западному миру печальное недоумение. Так что ж это? Люди на Западе хуже, что ли, чем у нас? Да нет. Но когда с человеческой природы спрошен всего лишь юридический уровень — спущена планка от уровня благородства и чести, даже понятия те почти развеялись ныне, — тогда сколько открывается лазеек для хитрости и недобросовести. Что вынуждает из нас закон — того слишком мало для человечности, — закон по- выше должен быть и в нашем сердце. К здешнему воздуху холодного юридизма — я решительно не мог привыкнуть» (А. Солженицын. Угодило зёрнышко промеж двух жерновов: Очерки изгнания. Часть первая).
44 «…Теперь, когда хорошо у меня шла работа и все увереннее я выходил на свою твердую дорогу — мучило меня, что я не ис- пользовал своего особого положения, своего еще крепкого на Западе авторитета, чтоб этот Запад очнуть и подвигнуть к само- спасению. И (не по памяти, а записано у меня как удивительное): 20 марта 1975, в четверг первой недели Поста, стоял я на одино- кой трогательной службе в нашей церковке и просил: „Господи! просвети меня, как помочь Западу укрепиться, он так явно и быстро рушится. Дай мне средства для этого!“» (А. Солженицын. Угодило зёрнышко промеж двух жерновов: Очерки изгнания. Часть первая).
45 С апреля 1976-го до мая 1994 года Солженицын живет в Кавендише (штат Вермонт), где купил «участок в 50 акров с домом и мебелью» (Л. Сараскина. Александр Солженицын).
46 Началом «непрерывной работы над „Красным Колесом“» Л. Сараскина считает 9 марта 1969 года, «33 года спустя от мо- мента замысла», хотя «еще в 1967-м определился принцип Узлов — сплошного густого изложения событий в сжатые сроки времени и перерывы между ними. Еще раньше, в 1965-м, утвердилось и название». Из задуманных писателем двадцати узлов были написаны лишь четыре: «Август Четырнадцатого», «Октябрь Шестнадцатого», «Март Семнадцатого», «Апрель Семнадцатого». «В начале 1985-го он принял непростое, но окончательное решение — после „Апреля“ остановить „Колесо“: десять томов „Р-17“ — это предел (если не запредельно) для читателя. „Всю жизнь я видел перед собой бесконечную, громадную задачу. А решив писать „Апрель“ как последний Узел, — как будто увидел впереди стену, достижимый край. Человек не создан для бескрайности. Мне легче и радостней видеть завершение“. (…) Из двадцати задуманных Узлов за 20 лет было написано четыре — и сделана огромная работа впрок, которая, конечно же, не была лишней: она не только пригодилась для конспективных глав, но и стала воздухом „Р-17“ — без них многотомная эпопея съежилась бы и ссохлась. А. И. признавался дневнику: „Не только недостаток жизненного времени и кризис жанра заставили меня остановиться на „Апреле“. Но и в самом себе я не нахожу прежнего неиссякаемого источника сцен и глав, уже не поддаются они с прежней легкостью, и даже закончить „Апрель“ мне будет трудно“» (Л. Сараскина. Александр Солженицын).
47 Уже в мае 1988 г. сотрудники журнала «Новый мир» связались с Солженицыным, чтобы узнать, как бы он отнесся к печатанию в журнале «Ракового корпуса». «В середине августа 1990-го грянул указ Горбачева, неясный, безымянный — о возвращении гражданства 23-м лицам, „включая Солженицына и Бродского“… В тех же днях появилось открытое письмо Председателя Совета Министров РСФСР И. Силаева: российский премьер приглашал Солженицына приехать в качестве личного гостя, со свободной программой путешествия по стране. (…) Ответ А. И. был передан через ТАСС сразу нескольким центральным газетам, и появился в „Комсомольской правде“» (Л. Сараскина. Александр Солженицын). «Для меня немыслимо, — писал Солженицын, — быть гостем или туристом на родной земле. Когда я вернусь на Родину, то чтобы жить и умереть там. Я не могу обгонять свои книги. Десятилетиями оклеветанный, я должен прежде стать понятен моим соотечественникам, и не в одной столице, но в провинции и в любом глухом углу». Поздней осенью 1990 года Генеральная прокуратура СССР вынесла решение о полной реабилитации Солженицына и отмене всех предъявленных ему в 1974 году обвинений, которые привели к его выдворению из страны. Представление на этот счет поступило в прокуратуру от имени Президента Российской Федерации Бориса Ельцина. 25 мая 1994 года Солженицын с женой и сыном Степаном вылетают из США в Россию.
48 Полное и отредактированное самим Солженицыным трехтомное издание «Архипелага» появилось в книжных магазинах в марте 1990 г. В разных издательствах началась подготовка к публикации сразу всех произведений писателя, которые были ранее изданы за границей. В этих условиях Сергей Залыгин объявил 1990-й «Годом Солженицына». «В историю нашей литературы, — писал он, — 1990-й год войдет еще и как год Солженицына. Множество журналов будут публиковать его произведения, множество издательств напечатают его книги. Такой сосредоточенности на одном авторе, может быть, никакая литература не знала и не узнает никогда». Отдельными изданиями вышли роман «В круге первом», повесть «Раковый корпус», сборники рассказов, пьес и киносценариев Солженицына. В разных журналах публиковалось и «Красное Колесо». И все же, по мнению критиков и мемуаристов, «Года Солженицына» не получилось. Обсуждение его книг проходило вяло как в литературных, так и в общественных кругах. «Прочли всего Солженицына, и ничего не перевернулось», — констатировал писатель Георгий Владимов. По мнению историка Роя Медведева, в условиях гласности издание книг Солженицына «утратило магию мужества и новизны»: «В 90-е годы советское и российское общество не могло воспринимать книги Солженицына так, как они могли бы быть восприняты в 60-е. Аля нового поколения читателей эти книги были уже историей». К тому же в эту эпоху уже были опубликованы многие другие произведения «лагерной» прозы, которые как минимум не уступали романам и повестям Солженицына по своим художественным достоинствам (книги Вар-лама Шаламова, Евгении Гинзбург, Анатолия Жигулина, Георгия Жженова, Льва Разгона и др.).
49 Программный манифест Солженицына с претенциозным заголовком «Как нам обустроить Россию?» и скромным подзаголовком «Посильные соображения» был опубликован в качестве приложения к газетам «Комсомольская правда» и «Литературная газета» 18 и 20 сентября 1990 г. Брошюру Солженицына продавали во всех газетных киосках по цене три копейки за экземпляр, и в силу этого большинство российских граждан свое главное впечатление о писателе получили именно по данной статье. Как полагает Рой Медведев, «впечатление это было не очень благоприятным», так как «вызывал возражение сам тон его критики — грубой, предельно резкой, безапелляционной, размашистой и полной преувеличений». Предложения об устройстве Российского государства, его местных и высших органов власти, системы голосования, организации Государственной думы, о формах собственности и землеустройстве сформулированы, с одной стороны, с занудной мелочностью, а с другой — чрезвычайно декларативны: «Рыдает все в нашем сегодняшнем хозяйстве, и надо искать ему путь, без этого жить нельзя. И надо же скорей открыть людям трудовой смысл, ведь уже полвека нет никому никакого расчета работать! И хоть не отпущено нам времени размышлять о лучших путях развития и составлять размеренную программу и обречены мы колотиться, метаться, затыкать пробоины, обтесняют нас первосущные нужды, вопиющие каждая о своем, — не должны мы терять хладнокровия и предусмотрительной мудрости в выборе первых мер». На рассмотрении Верховного Совета СССР находилось осенью 1990 года много разных проектов экономической и конституционной реформ, включая и программу «500 дней» Григория Явлинского. Но проект Солженицына никто не собирался принимать к обсуждению. Выступая на одном из пленарных заседаний, Михаил Горбачев заявил, что предложения «великого писателя неприемлемы», что «он весь в прошлом».
50 Cолженицын А. Желябугские выселки: Двучастный рассказ (1998).
51 «Видя невылазность человеческой истории, что в дальнем-дальнем давне, что в наисегодняшнем сегодня, — понуро склоняешь голову: да, знать — таков закон всемирный» (А. Солженицын. Лихое зелье (Из цикла «Крохотки». 1996–1999).
52 «И хотя сердце рвется к чему-то большему, к чему-то решающему, но историю меняют все-таки постепеновцы, у кого ткань собы- тий не разрывается» (А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом).
53 А. И. Солженицын скончался 3 августа 2008 года на девяностом году жизни, в своем доме в Троице-Лыкове. 6 августа 2008 года писатель был похоронен в некрополе Донского монастыря за алтарем храма Иоанна Лествичника, рядом с могилой историка Василия Ключевского.