"Какой чудесный день! Какой чудесный пень! Какой чудесный я и песенка моя!" (Слова песни из мультика)
С раздражением рассматриваю трёх девиц сидящих передо мной за столом в комнате для допросов. Одна из них — блондинка двадцати двух лет — и есть та самая клофелинщица, на поимку которой были брошены силы всего отдела по борьбе с преступностью. Одета при параде. Ярко-красные сапоги на высоком тонком каблуке стройнят длинные ножки девушки, короткое блестящее серебристое платье плотно обтягивает стройную фигурку, не скрывая выдающихся прелестей девушки в виде упругой на вид груди третьего размера и такой же аппетитной попки.
Только волосы ее всклокочены в беспорядке, тушь потекла, на щеках алеет нездоровый румянец, а глаза лихорадочно блестят, нервно зыркая по сторонам. Подозреваю, что вид взъерошенного птенца ей придала рыжая дамочка постарше, сидящая рядом, и которая сорвала мне вчера операцию, умыкнув моего лейтенанта, сладко дрыхнущего сейчас в своем кабинете и знать не знающего, к каким последствиям привели его безответственность и недисциплинированность.
Однако меня больше интересует тихая мышка, притаившаяся на третьем стуле. Голову вжала в плечи, обхватила себя руками. Светло-серые глаза-блюдца так и хлопают тревогой. Боится девушка. Странно все это…
Что-то в ее облике мне кажется знакомым. Аккуратный прямой носик, темно-каштановые в тон волосам на голове брови вразлет, манящие пухлые четко-очерченные губки… Где-то я ее уже видел, причем совсем недавно, а вот где — вспомнить не могу.
Она красивая. Не той вызывающей красотой разодетой блондинки, а другой — теплой, искренней. Распахивающей свои любящие объятия, когда приходишь уставший с работы и проклинаешь весь белый свет. А она садится на твои колени, прижимается так доверчиво, вызывая томление в груди, и развеивает все печали одним своим ласковым взглядом. Против воли замечаю, что сердце начинает стучать чуть быстрее и раздражаюсь ещё больше. Тахикардии из-за преступницы мне ещё не хватало! Хотя какая она преступница…
Блондинка, рыжая и брюнетка… Вокально-инструментальный ансамбль "Бл*".
Свой концерт начали ещё в полицейском УАЗике. Пришлось цыкнуть на них и пригрозить обезьянником. Теперь каждая из них тянет свое соло.
Пока капитан Мирошников записывает показания девушек, они ведут себя тихо, смиренно. Блондинка познакомилась с лейтенантом Ломовицким (он же мирно посапывающий Митя) в клубе "Фараон", согласилась поехать к нему домой для приятного продолжения знакомства. Выпили вина, Митя отрубился. Потом ворвались рыжая и брюнетка и напали на "бедную пострадавшую".
Сама "пострадавшая" ведёт себя спокойно, говорит слаженно, уверенно. Руки сложены на коленях, спина прямая, в глазах невинность.
— Мне нужен адвокат, — , презрительно выплевывает "потерпевшая", пока я обмозговываю ситуацию.
— Будет тебе адвокат.
— Я требую телефонный звонок. Мне по закону положен, — продолжает играть на моем терпении блондинка.
— Требуй, — прищуриваю глаза и склоняюсь над столом, ловя немного испуганный взгляд девушки. — Ты подозреваешься минимум по двум статьям уголовного кодекса, тебе светит до пяти лет тюрьмы.
— Если докажете, — обретает в себе уверенность блондинка.
Только в самой глубине глаз плещется страх. Девушка попалась, это понятно.
Клофелинщица ничего вынести из квартиры не успела, хоть мы ее обставляли разными дорогими финтифлюшками, взятыми из склада вещдоков. Теперь и не предъявить ничего толком. Факт грабежа не зафиксирован — все вещи на своих местах, хранение наркотиков тоже не предъявить — девушка избавилась от улик, выкинув пакет, в котором носила клофелин, в окно. Где теперь этот вещдок искать? При хорошем адвокате отмажется. Очная ставка с предыдущим потерпевшим ничего не даст. "Пальчиков" на месте преступления не обнаружили, на камерах лица не видно, девушка хорошо постаралась. Никаких связующих с тем преступлением нет. Даже если мажорчик ее узнает. Прийдется нам ее отпустить, и она это прекрасно понимает. Осталось выяснить работает она сама или под чьим-то руководством. Короче, есть ли у нее "крыша".
На счёт рыжей мне все предельно ясно. Влюбилась дурочка в Митяя по уши, поехала устраивать головомойку бедному Ромео, но обнаружила лишь бессознательное тело, испугалась за любимого, проявила агрессию к "потерпевшей".
А брюнетка приехала "спасать" рыжую бедовую подругу.
Голова раскалывается от напряжения и шерудящих мыслей. Кручу паспорт рыжей в руках. Королькова Анжелика Валерьевна, 32 года, не замужем, детей нет.
И что мне с этим трио теперь делать?
Только у рыжей есть с собой паспорт, брюнетка забыла дома, а блондинка принципиально в клуб его не брала. Ну что за ё..!
— Блондинку до выяснения обстоятельств в обезьянник, брюнетку тоже, рыжая — домой, — командую капитану, на что получаю протестующий ропот брюнетки. Подобралась вся, смотрит сердитым воробушком.
— Я не могу в обезьянник, — с брезгливостью выплевывает последнее слово.
— Чё так? — развожу руки в стороны, поднимаясь со стула. — Мама не велит?
— Мне нужно контрольные проверить на понедельник, а сегодня уже воскресенье, — тянет мне тонкое запястье, на котором блестят золотистым блеском красивые наручные часы.
Йопт! Она ещё и училка!
От борзоты и невинного тона девушки теряю дар речи. На секунду.
— Добудешь паспорт и свободна.
— Я могу его привезти! — поднимает вверх руку как в школе рыжая.
— Вези, — пожимаю плечами.
— Только в обезьянник ее не сажайте, — умоляющим тоном, сложив руки под грудью, молит рыжая.
— А куда я ее дену? — мозг взрывается новой головной болью. Мне ещё кучу бумажек заполнять. Что за день-то такой!
— А можно я у вас в кабинете посижу? — тоненьким жалобным голоском мямлит брюнетка. — Пожалуйста, товарищ полицейский. — Руки так же, как и подруга, сложила под грудью в молитвенном жесте. С удивлением замечаю, что лифчика на брюнетке нет, полы куртки распахнулись, являя миру заострившиеся соски, виднеющиеся под тонкой тканью футболки. Сглатываю подступившую слюну. Кто ж в таком виде среди ночи выходит на улицу, а?
— Здесь не дом терпимости, а полицейский участок. Я действую по протоколу, — осипшим от волнения голосом ворчу сквозь зубы. Почему я перед ней оправдываюсь?
— Пожалуйста. — Шепчет брюнетка, глазами, в которых застыл ужас, стреляя в блондинку. — Я тихонечко посижу в сторонке. Да хоть здесь меня оставьте, только не за решетку.
— Хорошо. За мной, — жестом показываю ей на дверь. — А ты поторопись с паспортом, — киваю рыжей.
— Анжел, — брюнетка достает из кармана ключи, — в прихожей. В сумке.
— Я поняла, — торопится рыжая. — Что с Митей? — обращается ко мне.
— Все в порядке с твоим Митей. Проспится и домой пойдет.
— А я? — подает голос блондинка и тянет руку вверх, как недавно рыжая. То есть Анжела.
— А ты жди своего адвоката, — ухмыляюсь я. — Пусть везёт твой паспорт.