Подойдя к обшарпанной двери квартиры, в которой живет Виталина, я робко жму в дверной звонок. Дверь нам открывает то ли женщина, то ли мужчина — настолько опухшее лицо и расплывшаяся фигура у этого человека, что не понятно. И прокуренным сиплым голосом презрительно выплевывает:
— Че надо?
— Виталина здесь живет?
— А вы кто такие?
— Друзья, — объявляет Миша и потеснив фигуру, протискивается внутрь квартиры, потянув меня за собой.
Квартира большая, просторная, с тремя спальнями. Только все портит спертый запах алкоголя и вонь сигарет.
Из кухни раздаются звуки застолья.
Да, она была права — воспитывать ребенка в таких условиях невозможно.
Пройдя по коридору, попадаем в комнату Виталины. Она лежит на боку в позе эмбриона, прижав ноги к животу.
— Вит, — зову ее.
Она открывает заплаканные красные глаза и устремляет безнадежный взгляд на нас с Мишей.
— Маша, — шепчет сухими губами.
— Идти можешь?
— Не знаю, — срывается на плач. — Мне кажется, если я встану, то… Он… Он умрет!
— Ох ты ж ё! — восклицает Миша, подходит к кровати и обращается к девушке: — Перевернись на спину, ноги прижми друг к другу. Давай!
Обомлевшая Виталина, кряхтя, послушно выполняет приказ.
Глядя на то, как аккуратно Миша берет на руки Виталину и несет к выходу, я не испытываю ревности. Давлю в себе сожаление о глупости, совершенной десять лет назад. Вадим, когда я была в такой же беде, просто вызвал мне такси. Я сама собиралась, ждала машину и ехала в больницу с дикой болью в животе. Может, если бы обо мне так позаботились, как о Виталине, я бы смогла сохранить ребенка?
— Сумка… У стены… Серая… Там вещи для больницы… — стонет Виталина.
Опустив голову замечаю нужное, и взяв в руки, направляюсь следом за Мишей.
Нет, все правильно. Моего ребенка не удалось спасти, но может так даже и лучше, как бы жестоко это ни звучало. Неизвестно, как бы сложилась моя жизнь, если бы я родила. Может Вадим все равно ушел бы от меня, оставив нас с ребенком одних. Я бы не встретила Мишу, не стала бы мачехой для Лизы. Они моя семья, а не та, что разрушена жестоким адюльтером.
На улице Лиза, оставшаяся ждать нас, открывает дверь машины, и Миша осторожно кладет Виталину на заднее сиденье. Лиза устраивается рядом, помогая Виталине положить голову на свои колени.
— Там пеленка в сумке, — кряхтит Виталина.
— Какая пеленка? — не догадывается Миша.
— Я обивку вымажу.
— Да хрен с ней, с обивкой! — психует Миша. — Ложись и дыши глубоко. Все будет хорошо, Вит. Прорвемся, — растерянно говорит и указывает мне кивком головы на переднее сиденье.
— Куда везти? В приемный покой? — спрашивает Миша, сев за руль.
— В перинатальный центр, — отвечает Виталина. — Там мой врач.
— Хорошо, — кивает Миша и заводит мотор. Ведет машину спокойно и уверенно. От этой невозмутимости становится спокойно и мне.
Наблюдаю за переживаниями Виталины и вспоминаю себя. Когда у меня среди ночи началось кровотечение, я разбудила Вадима. Он вызвал мне такси, вручил пачку салфеток и отправил в больницу. Я еще выслушивала гневную тираду таксиста о том, что я запачкала сиденье и ему теперь придется за свой счет делать химчистку. Общество не жалеет мам, даже будущих.
И сейчас Виталина через те же ужас и боль проходит сама. Любимого человека нет рядом, некому ее поддержать морально. Я молюсь о том, чтобы малыш выжил и с ним было все хорошо. Чтобы родился здоровеньким. Господи, пожалуйста. Прошу. Пусть это не мой ребенок, но он не виноват в наших разборках из-за квартиры. Я не смогу жить с этим чувством вины, ведь это я довела Виталину до нервного срыва. Из-за меня может погибнуть невинный ребенок. Господи, прости меня…
***
— Ну что там? — задают хором вопрос Миша и Лиза, ожидающие новостей в приемном покое, пока я помогла Виталине добраться до нужной палаты. Посторонних не впустили. Мне пришлось представиться ее сестрой.
— Врач осматривает ее. Сказал ожидать здесь. В любом случае, она останется в больнице под наблюдением. Сумку с вещами я отдала.
— И что ты будешь ждать? — спрашивает Лиза.
— Буду ждать, — обреченно вздыхаю я, присаживаясь на кушетку и складывая руки на коленях, как примерная ученица.
— Лизок, сгоняй за водичкой, — протягивает Миша дочери купюру, и она, кивнув, оставляет нас одних. Ну как одних… Снующие туда-сюда врачи и медсестры не в счёт, не слушают наш разговор.
— Я была здесь, — произношу после недолгой паузы.
— Ты…
— С угрозой выкидыша, — киваю. — Мой малыш тогда не выжил.
Миша берет мою руку, лежащую на коленях в свои ладони. Согревает их теплом своих рук. Так проникновенно смотрит мне в глаза.
— Как ты пережила это?
— Мы с Вадимом договорились не вспоминать. Будто ничего и не было.
— Ты к психологу ходила?
— Нет, Вадим не захотел, типа он не псих, да и мне нечего позволять ковыряться в своих мозгах, так он выразился.
— Придурок. Ничего, Виталина еще хлебнет с ним. Никакой заботы и ответственности за любимых.
— Я надеюсь, у них все будет хорошо, — шепчу я. — Если с ними что-то случится… — горло стягивает спазмом, из груди вырывается всхлип. — Я никогда не прощу себе этого. Это я ее довела, понимаешь? — горестный всхлип тонет в моих надрывных рыданиях.
— Маш, ты ни в чем не виновата, — Миша крепко обнимает меня и гладит широкой теплой ладонью по спине стараясь успокоить. — Лиза говорила, что Виталина в больнице лежала на сохранении. Просто беременность проходит не так легко, как хотелось бы.
— Я звонила ей вчера, и такого наговорила…
— Маш, ты сорвалась, — Миша поднимает мою голову за подбородок и внимательно смотрит мне в глаза. — Так бывает. Твоя завучиха знала на что шла, когда доводила тебя. Шантаж и угрозы так просто не сходят с рук, понимаешь? Она сама навлекла этот стресс на свой организм.
— Я понимаю, но как перестать чувствовать себя виноватой?
— Никак. Просто прими этот факт.
— Спасибо, Миш. Спасибо за помощь и поддержку. Если бы не ты… — обнимаю его. — А у нее никого нет. Вадим же в тюрьме! — восклицаю я, отстраняясь. — Как такое могло произойти?
— Понимаешь, — тушуется Миша, прячет взгляд. — У него небольшие проблемы с налоговой.
— Дядя Леша? — подсказывает подошедшая к нам Лиза, смешливо смотря на смущенного отца. Протягивает Мише бутылку с водой.
— Что за дядя Леша? — вскакиваю с кушетки, на которой мы сидим, встаю в позу, уперев руки в бока.
— Ну… Мы служили вместе… Сейчас он начальник Налоговой службы. А так получилось, что бухгалтер твоего бывшего мужа — одна хорошая знакомая моего знакомого. В общем он задержан до выяснения куда он девал большую часть прибыли от магазина.
— Я тебе и так скажу: перевел на счета матери!
— Ты знала?
— Миш, зачем ты так?
— А как мне еще нужно было убрать его из твоей жизни? Убить что ли?
— Вот поэтому я тебе не говорила, чтобы ты не мстил. — Падаю на кушетку, опуская лицо в ладони. — Как же теперь Виталина?.. Одна, с ребенком. Миш, ты можешь сделать так, чтобы его выпустили?
— Почему ты думаешь обо всех, кроме себя Маш? — злится он.
— Потому что не могу по-другому.
— За это я тебя и полюбил, Маш, — Миша тянет мои руки вниз, вынуждая поднять голову. — За твою доброту, моя милая. Ладно, я попрошу Лешу, чтобы твой Вадим отделался штрафом.
— Спасибо, — бросаюсь ему на шею с объятиями. — Ты такой замечательный.
— Я знаю, — хвастливо ухмыляется Миша. — Но если он еще раз появится на горизонте, то я за себя не ручаюсь.
— Я знаю, мой грозный майор, — дарю чмок в шею.
— Уже не майор.
— Тебя уволили?
— Пока ты помогала Виталине, мне позвонили. Меня повысят. Я буду подполковником.
— Ого!
— Хватит лобызаться. Там врач вас ищет, — обращается Лиза ко мне.
— Ну что там? — спрашиваем хором, когда к нам подходит строгая женщина в очках.
— С Виталиной все хорошо. С ребенком тоже. Ей нужен покой и отдых. На работу она вернуться не сможет вплоть до самых родов, а там уже и декрет… Так что… Сообщите ее мужу, что пациентка побудет здесь.
— Хорошо. К ней можно?
— Да, но только вам, как родственнице, — врач скользит укоризненным взглядом по Мише с Лизой.
***
Бледная Виталина лежит на больничной кровати, часто дыша. В руке ее торчит иголка, от которой проходит длинная тонкая трубка к капельнице.
— Ты как? — присаживаюсь на соседней кровати.
— Нормально.
— Прости меня, пожалуйста. Я вчера сорвалась, не знаю… Мне жаль, что это с тобой случилось.
— С малышом все в порядке, — гладит себя по плоскому животу, вызывая на моем лице умилительную улыбку.
— А ты?
— А что со мной станется? — хмыкает Виталина. — Я живучая. Прорвусь. Прости меня, Маш, — просит она внезапно. — Я виновата перед тобой. Я спала с Вадимом, когда ты забеременела. Я так тебе завидовала. Долго терпела его метания. Я с себя вины не снимаю, я виновата перед тобой и прошу за это прощения. Ту папку я сожгла позавчера. Еще до твоего звонка. Совесть заела. Даже, если Вадим захочет подать заявление на Медведева, то доказательств у него никаких не будет.
— Спасибо. Я поговорю с Мишей, может как-то можно решить проблему Вадима. Отделается штрафом. Живите счастливо. — Поднимаюсь с кровати, направляюсь к выходу. — Только от меня подальше.
Виталина смеется сквозь слезы. И вроде бы нужно ее обнять, чтобы поддержать морально, но я не могу пересилить себя.
— Ты все? — задаёт вопрос Миша, когда я выхожу из палаты.
— Да.
— Теперь можно ехать домой? — это уже спрашивает Лиза.
— Мы ей больше не нужны, так что… — развожу руки в стороны.
— МарьВанна, а можно я пока у вас поживу, пока мама не уедет? — сыплет Лиза вопросами, пока мы сдаём больничные белые халаты дежурной медсестре.
— Лиз, что за вопросы? Конечно можно! Ты не против? — шепчу я Мише.
— Нет, не против, — отвечает сухо, и, подхватив меня за руку, ведёт в направлении выхода. Озноб пробегает по позвоночнику от холода, скользящего в его голосе.
— Миш, что случилось? — тяну его за рукав, вынуждая остановиться.
— Маш, тут такое дело… Меня же повысили… А подполковнику негоже быть холостым… Что ты думаешь по этому поводу?
— Ты решил вернуться к Алёне? — шепчу обиженно, пряча набегающие слезы.
— Мне кажется, на счёт моей бывшей жены мы все решили! Или у тебя остались сомнения? — Миша цепляет мой подбородок пальцами, вынуждая поднять голову. Встречаюсь с ним взглядом.
— Нет, — качаю головой, вырываясь из его хвата.
— Тогда что скажешь? — внезапно Миша опускается на одно колено и из кармана куртки вынимает красную бархатную коробочку.
Сердце замирает. Мне сложно дышать, слезы новым потоком текут из глаз.
В ушах закладывает от восторженного визга Лизки. Персонал больницы с удовольствием смотрят на шоу, организованное Мишей.
— А как же чувства проверить? — выдавливаю я сквозь ком в горле.
— Я в своих чувствах уверен, а ты?
— И я, — согласно киваю.
— Так что ты ответишь? — Миша заметно волнуется, рука в которой он держит коробочку немного подрагивает.
— Я согласна!
— Ура-а-а! — кричит Лизка, хлопая в ладоши в то время, как Миша подхватывает меня за подмышки и кружит вокруг своей оси. Пациенты и врачи больницы довольно хлопают в ладоши и улюлюкают.
Гомон тонет в сладком поцелуе, когда Миша впивается в мои губы. Дышит прерывисто.
— Тогда поехали в ЗАГС? — отрывается от моих губ.
— Сейчас? — пугаюсь я.
— Ага, — Миша поднимает меня на руки и несёт к выходу.
— Пап, так не делается, — кричит Лиза, пока бежит за нами. — Нужно платье, фата, заказать ресторан.
— Лиз, не волнуйся, мы сегодня подадим заявление, а распишут нас через месяц, — отвечаю взволнованной девушке, когда Миша усаживает меня на переднее сиденье машины. Сам обходит автомобиль и устраивается за рулём.
— А нас сегодня и распишут, — огорошивает нас с Лизкой, заводя мотор.
— А куда ты так спешишь? — подозрительно прищуриваюсь я.
— А чтоб быть уверенным, что ты не свалишь на очередное свидание, пока я на работе, — наглец даже не поворачивает голову, когда отвечает. Весело ухмыляется своим мыслям.
— Миш…
— Да понял я, — обрывает он.
— Пап, у Марьванны платья нет, гостей не будет, тамады нет, — подаёт голос Лиза с заднего сиденья.
— Тебе нужно пышное торжество? — обращается он ко мне.
— Н-нет.
— Тогда звоните Анжелике, заказывайте ресторан, я вас развезу по домам переодеться, а сам за кольцами, — довольно кивает Миша.
— А платья нет, — опускаю голову, чуть не плачу. Понимаю, что все спонтанно, и я не хочу шикарного банкета. Но так хочется чтобы хоть что-то было по правилам.
— А выпускное? — наваливается Лиза сзади. — Мы недавно купили.
— Так оно же не белое!
— Ну так и вы не девочка, — хмыкает девушка.
— Лиза! — возмущаемся мы с Мишей синхронно.
— Ой, простите. Давайте так. Я заказываю стол в ресторане, Марьванна, звоните Анжелике Владимировне, пусть собирается.
— Я вызову Ломовицкого, он вас отвезёт в ЗАГС, — подхватывает Миша.
— А как же родители?
— Съездим к ним завтра. Сегодня у нас брачная ночь, — наклоняется ко мне и шепчет мне на ухо. — И пропускать ее я не собираюсь.
Ну что мне на это ответить, когда щеки краснеют от воспоминаний о нашей ночи? Я хочу еще. И много ночей с ним. До конца жизни хочу быть с ним. Просыпаться рядом, провожать на работу поцелуем, родить малыша, чтобы бегал по всей квартире, разбрасывая вещи. Так хочу…