Злата
Я не знаю, куда именно иду. Да и, если честно, меня это не слишком-то волнует. Все, чего я хочу — это убраться подальше от Кирилла и его блондинки.
Как он мог так со мной поступить?
Зачем было вновь сближаться со мной, вновь завоевывать мое доверие, чтобы потом просто растоптать его? Зачем говорить, что любит, если он проводит время с другой? Той, кто, возможно, подходит ему больше меня.
Я до боли сжимаю кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в кожу, и изо всех сил стараюсь сдержать слезы.
Я доверилась ему. Не смотря на то, через что мне пришлось пройти из-за него, я снова открыла ему свое сердце, и вот как он мне отплатил?
Не могу поверить в то, что я была такой идиоткой.
Предательская слеза все же скользит по моей щеке и падает на землю.
Проклятье, я верила, верила, что он больше не заставит меня плакать, и вот, пожалуйста. Получите и распишитесь.
Всхлипнув, я начинаю идти еще быстрее. Слезы застилают мне глаза, мешают видеть дорогу перед собой, но в какой-то момент я перехожу на бег.
Я понимаю, что не смогу избегать его вечно. Понимаю, что смогу уехать обратно не раньше, чем завтра утром. Если, конечно, получится купить билет. И ночевать, кроме нашего номера, мне негде.
И все же я не хочу его видеть. Не готова. Не сейчас.
Мне нужно время, чтобы остыть. Прийти в себя, и подумать о том, что делать дальше.
Я иду, не замечая ничего вокруг, и, когда я наконец смотрю перед собой, я уже не уверена, что все еще нахожусь на территории отеля.
Я оказываюсь на какой-то тихой и темной улице. На ней нет ни людей, ни магазинчиков, только низкие старенькие дома. Похоже я забрела во что-то вроде спального района.
Прекрасно! Просто прекрасно! Только заблудиться мне не хватало.
Стиснув руками край футболки, я останавливаюсь и смотрю по сторонам, в том числе в ту сторону, откуда я пришла.
Нужно успокоиться и подумать.
С колотящимся сердцем я иду обратно и оказываюсь возле развилки. Откуда я пришла? Оттуда или оттуда? Ужасная правда в том, что я понятия не имею.
Прикусив губу от нервов, и мысленно выругавшись, я решаю действовать наугад, и это не приводит ни к чему хорошему. Вокруг все еще ни людей, ни указателей, а у меня с собой нет ни денег, ни телефона. И поблизости никого, у кого я могла бы спросить дорогу.
Не знаю, сколько я так уже брожу. Наверное несколько часов. За это время вокруг как будто стало еще темнее, тише и холоднее. Я замерзаю, так что мне приходится обхватить руками свои плечи, чтобы хоть как-то согреться.
Я устала. Мои ноги гудят, как после километровой пробежки или сотни приседаний, но я продолжаю идти, сама не понимая куда, и в какой-то момент выхожу к морю, слышу шум волн и пение чаек, вижу отражение луны в воде, и просто опускаюсь на песок. Утром он был таким горячим, что на него было больно наступать, а сейчас в нем нет и крупицы того обжигающего тепла. Он холодный, и его холод так похож на тот, что пустил корни в моей душе, что я невольно снова начинаю плакать, и в мои мысли снова проскальзывает Кирилл.
Интересно, он уже знает о том, что я пропала? Или может он все еще проводит время с той блондинкой? Думает ли он обо мне хоть немного? Переживает ли? Ищет ли меня? Или все его мысли занимает она?
Я не знала ответа на эти вопросы, и не была уверена в том, что хочу знать. Возможно некоторым вопросам лучше навсегда остаться без ответа.
В какой-то момент тишину нарушают чьи-то шаги и голоса, и я подрываюсь с места, оглядываясь по сторонам.
Там кто-то есть! Кто-то, у кого я могу спросить дорогу!
Увы, в тот момент у меня даже мысли не возникло о том, что там может быть кто-то опасный. Все, что меня волновало, это то, что мне наконец-то попался кто-то, опасный. Например компания нетрезвых бугаев.
— Оп-па! — сказал один из них, останавливаясь, когда они увидели меня, — Какая красотка и без охраны! Заблудилась, куколка?
Да, заблудилась, но пожалуй лучше буду и дальше бродить одна, чем в такой компании.
Разумеется, вслух я этого не произношу. Не дура, и понимаю что таких лучше не злить, поэтому выдавливаю из себя доброжелательную улыбку и отвечаю:
— Да нет, просто прогуливаюсь, не беспокойтесь.
Я сохраняю внешнее спокойствие, но на самом деле мне страшно от того, что кругом никого, кроме меня и этих бугаев, и того, что они могут сделать.
Конечно, в случае чего я могу позвать на помощь, но не уверена, что меня здесь кто-нибудь услышит. И, даже если услышит, не факт что захочет помочь.
Проклятье, лишь бы отвязались!
Я пытаюсь обойти их, но один из них, тот самый, что первый обратился ко мне, в красной шапке и белой майке-алкоголичке, хватает меня за руку и одергивает на себя.
— Ну же, красотка, мы же еще даже не познакомились. Куда спешить? — он дышит на меня перегаром, заставляя упереться руками в его торс, и его друзья начинают громко ржать.
— Домой? — робко предполагаю я. Мой голос дрожит, да и я сама, кажется, тоже. От страха сердце колотится так, что грозит пробить ребра, а взгляд лихорадочно мечется по сторонам в поисках помощи. Вот только на улице по прежнему больше никого нет.
— Ну так мы проводим, — с намеком говорит он, приобнимая меня, — Правда, парни?
Ага, знаю я, как такие провожают. Повезет, если меня потом вообще найдут.
Смех повторяется, и на мои тщетные попытки вырваться из захвата никто не обращает внимания. Да и что толку с этого? В это придурке и в каждом из его друзей по два метра роста примерно, в то время как во мне всего метр с кепкой.
— Правда, не нужно! Я сама дойду!
Не то, чтобы я очень верила в то, что это сработает, но не попытаться было бы глупо.
— Нет-нет, на улицах в это время одной может быть опасно, — отвечает он, а я мысленно усмехаюсь.
Ага, уже знаю, можно таких как вы встретить.
Проклятье! Неужели в это время все нормальные люди уже спят? Хоть кто-нибудь!
И вот, когда я уже почти готова расплакаться, я слышу чьи-то спешные шаги, а затем вижу Кирилла и Алекса, бегущих в мою сторону, и едва сдерживаю радостный вскрик.
— Злата!
Они все-таки искали меня! Он искал!
— Они меня проводят, — отвечаю я бугаю чуть увереннее, и он наконец отпускает меня. Я до последнего опасаюсь того, что бугаи решат устроить драку, но, к счастью, не смотря на уровень алкоголя в крови, они сохранили в себе достаточно здравого смысла, чтобы молча развернуться и уйти.
Шагнув в сторону Кирилла, я останавливаюсь, и он сжимает меня в объятиях. От близости с ним мне мигом становится тепло, и я ненадолго забываю о том, что заставило меня сбежать, позволяю себе стоять и греться в его объятиях до тех пор, пока не перестаю дрожать. Все это время он гладит меня по голове и шепчет что-то успокаивающее, а затем спрашивает:
— Как ты вообще здесь оказалась? Почему ушла без телефона? Мы весь отель и все плилегающие улицы оббегали, чуть с ума не сошли!
Я мягко отстраняюсь от него и отвожу взгляд, прячу его в тени.
— Прости. Я видела тебя с той девушкой. Блондинкой.
На секунду Кирилл замирает, а затем в его глазах проскальзывает понимание. Какое-то время он молчит, а потом спрашивает:
— И ты решила, что я тебе изменяю?
Сглотнув, я закусываю губу. Зачем говорить, если все и так понятно?
Я чувствую, что готова вот-вот опять расплакаться, но ничего не могу с этим поделать. Кирилл тяжело вздыхает и поворачивается к Алексу:
— Уже все хорошо, возвращайся к Лине и скажи, что мы ее нашли. Мы скоро вернемся.
Парень молча кивает, а затем уходит, засунув руки в карманы, и мы с Кириллом остаемся одни. Он стоит напротив меня, а потом касается моей щеки, вынуждая посмотреть на него.
— Посмотри на меня, Злата. Я бы никогда, слышишь? Никогда так с тобой не поступил. Она — мой друг, ее зовут Ната. Это она помогла нам с Алексом купить эти путевки, и вот это.
Говоря это, Кирилл вынимает из кармана что-то маленькое и квадратное, что я никак не могу рассмотреть в темноте, пока он не подсвечивает это телефоном. Только тогда я вижу, что на его руке лежит красная бархатная коробочка. И, когда он открывает ее, я вижу кольцо из белого золота с бриллиантом, и забываю как дышать.
Мое сердце, которое только-только успокоилось, вновь забилось пугающе быстро.
Неужели это то, о чем я думаю?
Нет, этого не может быть!
Хотя, вспоминая намеки тети Алины…
— Кирилл… — тихо говорю я, и на его губах появляется улыбка. Он качает головой, а затем опускается на одно колено:
— Честное слово, не так я планировал это сделать… Злата, ты выйдешь за меня?
Несколько секунд я молчу, и Кирилл явно начинает волноваться, и все же он терпеливо ждет моего ответа, и тогда я обнимаю его за шею и нежно целую. Целую так, будто в последний раз, зарываюсь руками в его короткие мягкие волосы, и вкладываю в этот поцелуй все свои чувства.
Несколько минут мы так и стоим, не в силах оторваться друг от друга, и, когда наконец отрываемся, то соприкасаемся лбами, тяжело дыша. Мы оба улыбаемся.
— Я могу считать это за положительный ответ? — спрашивает Кирилл.
— А ты как думаешь? — спрашиваю я вместо ответа, и он смеется:
— Думаю я еще не распробовал.
А затем его губы снова накрывают мои, и я теряю голову, растворяясь в поцелуе, таком нежном и страстном одновременно.
Не знаю когда именно мы опустились на песок, и он оказался сверху. Может когда я стянула с него футболку? Или уже после?
Впрочем, это и не важно. Все, что имело значение в тот момент — это то, что мы были вместе, были счастливы, и не замечали ничего вокруг, кроме друг друга.
Наши тела переплетались, двигаясь, будто в каком-то безумном танце, и на фоне холодного песка и ночного воздуха прикосновения и поцелуи Кирилла были почти обжигающими.
В ту ночь для нас не существовало никаких границ и запретов. Не было ни страхов, ни сомнений, ничто не могло нам помешать. Были только мы, и наслаждение, граничащее с безумием.
Он шептал мое имя, а я выкрикивала его, не заботясь о том, что нас могут увидеть или услышать. В какой-то момент я даже оказалась сверху, полностью контролируя ситуацию, и он только направлял меня, а потом мы снова поменялись местами.
Мои пальцы скользили по его крепкому тренированному телу, а его — по моему, задевая все чувствительные точки.
Он играл на мне, словно я была музыкальным инструментом, точно зная где и как нужно нажать, погладить и потянуть, чтобы добиться желаемого.
Он сводил меня с ума, доводилдо пика. От страсти у меня кружилась голова, а потом, упав на песок, мы долго-долго лежали, глядя на звезды.
Так мы лежали до самого рассвета: уже одетые, но все еще разгоряченные, а на моем пальце сверкало обручальное кольцо.