Ломящая зубы ледяная вода, лопоча и захлебываясь, била из-под земли и струилась по руслу, проложенному с незапамятных времён.
— Ребята! — закричал Гиви Вардуашвили. — Вы знаете, что мы открыли, ребята?!
— Что случилось? — недовольным тоном спросил Бахсолиани.
— Вода, Георгий! Настоящая вода!
— Вот обрадовал! Воды, что ли, тут мало? — Георгий похлопал себя по мокрым штанам и выпрямился. — Какая ещё вода?
— Холодная вода, чистая вода, сладкая вода! — почти пропел Гиви.
Бахсолиани не понял, в чём дело, и решил подразнить приятеля.
— Кому воды? Холодной воды? Стакан две копейки! Стакан две копейки?
— Ты шутишь, Георгий, а от радости плясать бы должен.
— Всегда пожалуйста! «Гандаган» или «Хоруми»[13] тебе?
Гиви, светя себе фонарём, присел над водой и, улыбаясь, сказал:
— Эх, дорогие вы мои парни! — Он вдруг вскочил, схватил в охапку опешившего Гоги и расцеловал его. — Вы не парни, а тигры! Настоящие тигры! Теперь в Икалто будет воды хоть залейся! Урра-а!
Члены экспедиции переглянулись, лица их просветлели. Они сгрудились вокруг родника и молча присели на корточки. Так промокшие в дождь до костей пастухи садятся потом у костра.
Звено Бучукуртели было очень удивлено, когда на большой перемене у них в классе собрались вожатый и совет отряда в полном составе.
Нугзар Гареджели сообщил:
— Заседание совета отряда…
Когда же по окончании уроков вожатый объявил сбор отряда, удивление мальчишек достигло предела.
— Ого! — воскликнул Бучукуртели. — Что-то этого сбора я в плане не помню. Почему так неожиданно?
— Верно, какое-нибудь такое дело…
— Какое ещё такое?
— Да уж какое-нибудь эдакое.
— Не дурачься!
— А ты не лезь в бутылку! Подожди немного и узнаешь, в чём дело.
— Стоп! — вскочил Гоги. — Может быть, хотят объявить благодарность за воду, которую мы обнаружили?
— Верно! Я тоже так думаю.
— Посмотрим, что нам скажут интересного. Может, наградят? — обрадовался Сандро.
— Ещё бы! За такое-то дело?
— Если награждать, то всех! — насупился Вано Бердзенашвили. — Вы смылись с Гоги, ни слова нам не сказали. И вам ещё награду за это?!
— Верно! Верно! — зашумели остальные.
— Мы тоже колупались в той стене.
— Всем награды!
— Всему звену!
Сандро успокоил ребят, пообещав, что награда, какой бы она ни была, достанется всем. И звено шумной, взволнованной гурьбой ввалилось в класс.
Вошли мальчишки в класс да тут же от удивления рты поразевали: за столом, кроме классного руководителя и старшего вожатого, сидели их бывший вожатый Нико и Георгий Бахсолиани. Но больше всего ребят удивила большая корзина на столе, прикрытая синим сукном.
Дав мальчишкам сесть за парты, Гиви объявил собрание открытым и предоставил слово председателю совета отряда.
Сандро Куршиташвили, простывший после купания на Алазани, встал и, шмыгая носом, сообщил, что красть чужие фрукты стыдно и что это позорит пионеров.
Ребята слушали, недоумевая, зачем ради такого ясного дела затевать длинный разговор.
Члены звена Бучукуртели тоже переглянулись и пожали плечами.
Сидящий за первой партой долговязый Хахабо потянулся к корзине и тихонько приподнял край сукна.
В первое мгновение мальчишкам показалось, что Хахабо хватил столбняк.
Потом он вдруг отдёрнул руку, словно наткнулся на раскалённый добела шампур.
Через минуту он обернулся к товарищам, и лицо у него было испуганное и растерянное.
Мальчишки не могли понять, что с ним происходит.
— Ребята, там яблоки!.. Наши яблоки! — еле слышно прошептал Хахабо, и его слова в мгновение ока облетели мальчишек.
Куршиташвили дал слово бывшему вожатому отряда.
Нико встал…
И сразу всё стало ясно.
Так вот кто украл яблоки из их сарая! Но каким образом этот шакал учуял их? Не по запаху же?..
Послушаем, что он скажет…