Когда двери лифта открылись, я повела Уильяма по длинному коридору Темницы.
— Где вы играли с бывшей Госпожой?
Увидеть, что та комната, на которую он указал, занята, было радостью. Мне не хотелось, чтобы воспоминания о сессии с Каллой омрачили процесс достижения сабспейса для Уильяма. Так же я выбрала не ту комнату, где мы играли с Оуэном. Выбранная мной была меньше, с более интимным пространством. В ней помещались только Андреевский Крест, скамья для порки и крюки для того, чтобы можно было подвесить саба на веревках или цепях.
Закрыв и заперев за нами дверь, я повернулась и увидела Уильяма в позе «внимание». Пятка к пятке, носки упирались в специальную линию, нарисованную на полу. Прямые руки висели по бокам. Взгляд вперед. Когда сабмиссив становился в эту позу, я отчетливо ощущала себя сержантом, проверяющим новобранца.
Я не спеша подошла к нему. С каждым моим шагом дыхание Уильяма становилось все быстрее и тяжелее. Встав напротив, я прижала к основанию его шеи ладонь, уперев в кожу острые кончики ногтей, а потом медленно провела ими вниз по позвоночнику, заставив его вздрогнуть всем телом.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала с тобой, Уильям?
— Что Вам будет угодно, Госпожа.
Цыкнув на него, я сказала:
— Ты же знаешь, что это не полная правда. Мы же уже говорили о твоих табу.
— Я все еще хочу услужить Вам, Госпожа.
— Увидим. — Я подняла голову вверх. — Снимай штаны.
Уильям немедленно протянул руки к пуговице на джинсах. Расстегнув ее, он занялся молнией. Я ждала, затаив дыхание, пока тот спустит джинсовую ткань на бедра и ниже. И получила вознаграждение — на нем не оказалось нижнего белья.
После полного обнажения он вышел из штанин и наклонился, чтобы поднять и сложить одежду, как учили всех нижних, но я отрицательно покачала головой.
— Оставь. Сперва я хочу посмотреть на тебя.
Он выпрямился и замер, предоставив мне возможность полюбоваться его великолепной эрекцией. За время работы Доминой я видела массу членов, и только некоторые из них были впечатляющими. И пенис Уильяма определенно производил впечатление. С такой внешностью было нечестно, что тот наделен еще и таким членом. Но некоторые просто собирают в себе все самое лучшее.
— Мило, — пробормотала я, обходя его, чтобы посмотреть на задницу.
Как и его член — задница была совершенна. Два полных плотных полукружья, которые так и хотелось сдавить ладонями и приласкать языком.
— Какой твой любимый тип фиксации, Уильям?
— Андреевский Крест, Госпожа.
— Почему?
— Мне нравится, что он открывает спину и ноги для воздействия хлыстом.
— Что-то еще?
— Мне нравится, когда кожаные наручи и поножи затянуты так плотно, что остаются отметины.
— Поняла. — Я обошла его, чтобы заглянуть в лицо. — Однако держу пари, что ты ощущаешь себя уязвимым, так опрометчиво открываясь сзади.
Он нахмурился.
— Полагаю, что так.
Подмигнув, я произнесла:
— К счастью для тебя, я не особый фанат этого креста или оков. Я фиксирую с помощью веревки.
— Меня еще никогда не связывали веревкой.
На моих губах появилась улыбка.
— Так ты девственник в этом, и я буду первой? Счастливица.
— А я уверен, что именно мне повезло.
— Посмотрим, красавчик, — задумчиво произнесла я, подойдя к шкафу с игрушками. Взяв оттуда моток веревки, вернулась к крюку для подвешивания. — Иди сюда.
Уильям послушно встал передо мной, и я начала инструктаж:
— Руки вытяни вперед, ко мне. Ладони обращены друг к другу.
После того, как он это сделал, я дразняще провела веревкой по его руке.
— Как ощущается?
— Нормально, Госпожа.
— Только нормально? Опиши мне свои ощущения.
— Она довольно гладкая. Царапается не так сильно, как я себе представлял.
— Хорошо. А так будет ощущаться трение о кожу, когда я тебя свяжу. — Я начала обвивать веревкой его запястья, приказав: — Взгляд на меня.
Уильяма мгновенно оторвал взгляд от того, что я делаю, и поднял его на уровень моих глаз. После того, как полностью привлекла его внимание, я продолжила пояснения:
— Это, мой маленький веревочный девственник, называется узел с двойной скользящей петлей.
— Я буду умолять заменить слово «маленький».
— Это кто тут у нас такой дерзкий?
— Просто уверенный в себе.
— Ну, с таким членом, ты просто обязан быть уверенным в себе.
Он улыбнулся.
— Спасибо, Госпожа.
— Я, конечно, должна наказать тебя за то, что ты так свободно со мной говоришь.
Он опустил взгляд.
— Прошу прощения, Госпожа.
— Я тебя слишком часто прощаю. Но мне так нравятся твои честность и открытость. Это так освежает, после однообразных «нет» и «да».
Уильям тихо и с облегчением выдохнул.
— Я рад слышать, что смог услужить Вам, Госпожа. Так приятно, что Вы спрашиваете про мои предпочтения.
Чтобы не засмеяться в голос, я прикусила губу, потому что он продолжал болтать все также открыто. Нельзя было не задаться вопросом, как предыдущие Леди затыкали ему рот. Лично я предпочла бы сесть Уильяму на лицо, чтобы заставить его замолчать, но это было не в моем стиле.
Обернув веревку вокруг его запястий четыре раза, я остановилась.
— Мы можем превратить узел в тройную обвязку, обернув шесть раз, но, думаю, остановимся на двух веревочных кольцах на твоих запястьях.
— Вы специально тренировались, чтобы делать это?
Снова цыкнув на него, я сказала:
— Ну вот, ты снова открываешь рот не вовремя.
— Прошу прощения, Госпожа.
— Ты просто любопытный или беспокоишься о своей безопасности?
— Не беспокоюсь. Просто Вы же почему-то выбрали такой способ. Кажется, нужно приложить много усилий, чтобы кого-то связать.
— Ничего такого. Видел бы ты обвязку на локти. Там локти привязываются друг к другу за спиной, практически соединяясь вместе. А веревку еще нужно пропустить под грудь и на шею. А про вязку кабанчиком, обвязку Кадара или веревочное платье и говорить не будем.
— Кажется, процесс занимает кучу времени.
— Ну, это часть ритуала, чтобы сабмиссиву было веселее, — я посмотрела ему в глаза, — в процессе ожидания.
— Понятно, — ответил он. — А почему именно веревка?
— Я научилась вязать узлы раньше, чем узнала, что такое шнурки. — Увидев шокированный взгляд Уильяма, я рассмеялась. — Нет, я не родилась Доминой. Просто выросла на животноводческой ферме, с лошадьми.
— Интересно. Я не могу представить Вас в роли женщины с фермы.
— Мне нравится жить в городе, но мое сердце принадлежит сельской жизни.
— И Вы ходите в ковбойских сапогах?
С удивлением посмотрев на него, я ответила:
— Да. В обычной жизни. Или ты видел кучу Домин в ковбойских сапогах? А?
Его глаза возбужденно заблестели.
— Мне очень нравятся такие сапоги на женщинах.
Я ударила его свободным концом веревки.
— Разве ты не плохой мальчик?
— Да, Госпожа.
Связав кончики вместе, я произнесла:
— Вот. Готово.
Уильям посмотрел на то, что вышло.
— С торчащими кончиками веревки это выглядит как большой бант.
Я улыбнулась.
— Наверное, так и есть.
Просунув два пальца под вязкой, я убедилась, что осталось достаточно места, чтобы по венам нормально циркулировала кровь. И, убрав пальцы, спросила:
— И как оно?
— Хорошо, Госпожа.
— Нет покалывания или онемения?
— Нет, Госпожа. Ваша работа великолепна.
— Спасибо, — связав конец оставшейся веревки в петлю, я подняла ее, чтобы набросить на один из крюков для подвеса. — Готов?
— Да, Госпожа.
Я повернула специальную рукоятку, чтобы поднять планку. Уильям был вынужден поднять руки над головой. Поза не являлась комфортной, но в том-то и был смысл.
— Как теперь себя чувствуешь?
— Хорошо, Госпожа.
Как только Уильям оказался на месте, настало время по-настоящему заняться делом. При выборе инструментов для порки меня всегда тянуло на то, чем я пользовалась в обычной жизни. Как и с веревкой, я наслаждалась, работая стеком. В то время, как кожаный кончик жалил кожу во время легких ударов, для более интенсивного воздействия можно было использовать гибкую основу, похожую на прут. Так же я пошла дальше, используя стек для верховой езды чаще, чем стек погонщика. Выглядели они одинаково, за исключением того, что первый был немного короче, а кусок кожи на его кончике — длиннее.
У клуба было несколько стеков на выбор, но я знала, что для Уильяма предпочту воспользоваться своим личным. И, поскольку оставлять кого-то без присмотра было запрещено, я нажала специальную кнопку, вызвав в комнату смотрителя Темницы.
— Я сейчас вернусь, — добравшись до двери, оповестила я. — Побудь тут, пока меня не будет.
— Да, Госпожа, — ответил Уильям слегка удивленным голосом.
Открыв дверь смотрителю Темницы, я вышла в холл и спустилась по освещенной лестнице вниз, к комнате персонала. Поскольку лифтом можно было пользоваться только в присутствии работника клуба, причин запирать раздевалку здесь, внизу, не было. А наверху была другая комната, которая закрывалась на ключ — там хранились девайсы нужные для сессии, которые мы не забирали домой.
Чувствуя себя подростком, я ввела комбинацию цифр на своем шкафчике. Дверца открылась с щелчком. Сначала я сняла браслет, подаренный мне Оуэном, и положила его в сумочку, а потом протянула руку, чтобы взять пурпурно-белый стек, висящий у дальней стенки. Обвила пальцы вокруг плетеной рукояти. Его изготовил для меня один из друзей отца, работавший с кожей. Он даже не представлял для чего мне нужен этот стек. Учитывая, что он знал меня с пяти лет, если бы узнал — с ним бы случился удар.
Вернувшись в комнату, я извинилась перед смотрителем. Уильям смотрел в пол.
— Скучал по мне? — Я не могла не подразнить его.
— Да, Госпожа.
— Готов начать?
— Целиком и полностью, Госпожа.
— Хорошо, — ответила я, подойдя и встав напротив.
— И еще раз. Твое стоп-слово?
— Хейсман.
— Не стесняйся, пользуйся на здоровье.
Я медленно провела стеком от его Адамова яблока вниз. Достигнув груди — обвела один из сосков по кругу кожаным кончиком. И после того, как сосок возбужденно заострился, ударила по нему. От жалящей боли ноздри Уильяма раздулись, я же переместила стек в сторону, чтобы подразнить другой его сосок. И когда он ожидал такого же шлепка со второй стороны, я удивила его, ударив гибкой основой по животу.
— Первый урок, маленький сабмиссив. Никогда не пытайся предугадать мой следующий ход.
Уильям глубоко выдохнул, на его животе появилась красная полоса. Кончиком стека я подразнила его пупок. Пресс нижнего невольно напрягся от прикосновения девайса, веревка, на которой он висел, натянулась, а эрекция окрепла. Член встал по стойке смирно, и я слегка ударила по головке кончиком стека, заставив Уильяма зашипеть.
— Лежать, — скомандовала я.
Заведя свободную руку назад, я стала наносить удары по груди, чередуя прикосновения кожаного кончика и гибкой основы. Челюсть Уильяма сжималась и разжималась после каждого удара. Когда тот натягивал веревки, цепи, на которых было подвешено фиксирующее кольцо, звякали. Уильям оказался прав насчет того, что любит боль — его член был красным, пульсировал при каждом ударе, появилось предсемя. И я знала, что если продолжу, то он скоро кончит — если позволю.
Когда кожа на животе и спине раскраснелась, я прекратила воздействие, а потом опустила руки Уильяма вниз. И, взявшись за концы веревки, дернула саба на себя. Его эрекция коснулась моего обнаженного бедра, заставив нас обоих удивленно вдохнуть при контакте.
Используя все ту же веревку, как поводок, я потянула его к скамье для порки, которая не была пологой, а изгибалась под углом, давая более легкий доступ к заднице сабмиссива. Как только Уильям лег на живот, я намотала концы веревки на специальный крюк, вбитый у края скамейки, чтобы саб мог держать руки только прямо.
— Ну как?
— Замечательно, Госпожа, — простонал он.
Я подошла к шкафу с девайсами. Конечно Уильям ожидал, что я использую паддл или флоггер, но вместо этого решила выбрать кое-что близкое к его табу и взяла из одного из ящиков гладкий серебристый вибратор.
Со стеком в одной руке и вибратором в другой, я вернулась к сабу. Положив девайс на край скамьи, включила вибро. Услышав жужжание, Уильям дернулся и повернул голову, чтобы посмотреть меня.
— Глаза в пол! — рыкнула я.
Он быстро отвернулся. Какое-то время я постояла, просто позволяя инструменту жужжать, а потом вдавила кончик вибратора в кожу на затылке саба. От прикосновения игрушки, Уильям подпрыгнул.
— Не дергайся, — предупредила я.
Затем повела вибратором вниз по его спине, и дыхание сабмиссива ускорилось. Когда касание игрушки дошло до его задницы, ягодицы Уильяма непроизвольно сжались, а он сам затаил дыхание, ожидая того, что я могу сделать. И прежде чем спуститься ниже, скользнула кончиком вибратора между напряженными полукружьями попы.
Когда же я взяла его за голень и стала скользить вибратором по ногам, Уильям с облегчением выдохнул. Добравшись до изгиба его ягодиц, остановилась и уделила внимание другой стороне. Повторив движение, я снова дошла до задницы и тогда сказала:
— Давай, раздвинь ноги пошире. Для меня.
Он остался в той же позе, поэтому я взяла стек в свободную руку и, поместив его между ног саба, ударила того по яйцам. Он застонал, вонзив локти в подушку, лежащую на скамейке. Как только я вновь замахнулась для удара, тот развел ноги, расставляя их шире.
— Хороший мальчик.
Просунув руку между его ног, я прижала вибратор к промежности Уильяма. В этот раз он застонал, но от удовольствия, а не от боли. А потом я увеличила давление на чувствительную точку между членом и анусом, ощутив, как он ритмично задвигал бедрами.
— Не так уж и плохо, да?
— Да, Госпожа.
— Скажи это еще раз, — приказала я, потому что его ответ был едва слышен.
— Мне хорошо, Госпожа, — на этот раз внятно ответил Уильям.
Я начала двигать вибратором назад и вперед, играя с кнопками переключения скорости — то ускоряя, то замедляя игрушку. Снова прижав вибратор к его анусу, я добилась того, что ягодицы Уильяма сжались.
— Спокойно. Я не рискну ничего сделать без смазки.
Он расслабился, и я стала обводить вибратором его яички, а свободной рукой взяла стек и ударила саба по спине. Уильям стал тереться о скамью бедрами интенсивнее.
С приближением оргазма у нижнего начали дрожать ноги. Я убрала стек, желая дать ему кончить. Наклонившись, я прошептала на ухо сабмиссива приказ:
— Давай, Уильям. Кончи для меня.
Его движения стали еще быстрее, а бедра ударялись о кожаную подушку на скамье с характерным шлепающим звуком. И, наконец, он откинулся назад — глаза закрыты в экстазе, вены отчетливо выделяются на шее. Потом напряг мышцы, пытаясь вырвать веревку из кольца, а потом вздрогнул всем телом, кончив на пол.
Во время оргазма Уильям был прекрасен. Его взгляд был полон прострации и абсолютного блаженства. Волна удовольствия полностью охватила его тело, и я упивалась своей властью над ним.
Когда тот пришел в себя, я отвязала его от скамьи, а потом освободила от веревки запястья.
— Встань.
Сабмиссив встал, оттолкнувшись от поверхности грудью, перенося вес тела на ноги. Я взяла его за правую руку и размяла мышцы глубокими массажными движениями.
— Кровообращение восстанавливается?
— Да. Спасибо, Госпожа.
После того, как я поработала с другой рукой, он упал на колени и стал с почтением целовать мои сапоги. В отличие от Оуэна, Уильям не стремился подняться выше и коснуться голой кожи. Не поднимая головы, он спросил:
— Госпожа, могу ли я доставить Вам удовольствие?
— Нет.
— Но почему?
Я уперлась руками в бедра.
— Ты решил мне не подчиниться?
— Нет, Госпожа. Я лишь хотел бы, чтобы Вы рассмотрели мое предложение.
— И почему это?
— Потому что мне очень хотелось бы услужить. Подарить Вам такой же сильный оргазм, какой Вы подарили мне.
— Извини, но ответ все еще отрицательный, — ответила я и, взяв веревку, пошла к раковине для дезинфекции.
Когда я повернулась к нему, то вновь поразилась видом Уильяма, стоящего на ногах. И тот все еще старательно отводил от меня взгляд.
— Посмотри на меня, — приказала я.
Мужчина буквально впился в меня взглядом, и я подошла ближе. Он, конечно, старался замаскировать это, но можно было точно сказать, что отказ ранил его чувства.
— Я хочу, чтобы ты понял — дело не в тебе, ты не сделал ничего, что вызвало бы мое недовольство. Просто я не допускаю своих сабмиссивов к прямому воздействию.
— Вам стоило бы это сделать, — продолжил настаивать он.
Покачав головой, я сказала:
— Тебе следует помнить, как именно нужно разговаривать со своей Госпожой.
Вместо того, чтобы принять виноватый вид, Уильям сделал шаг вперед.
— Могу я хотя бы поцеловать Вас?
Я посмотрела на серьезное выражение его лица и ничего не смогла придумать, чем же это сможет навредить.
— Ладно. Один поцелуй, а потом ты пойдешь своей дорогой, — я ткнула пальцем ему в грудь, — и оставишь мне хорошие чаевые.
Уильям улыбнулся.
— Да, Госпожа.
Встав с ним лицом к лицу и подняв подбородок вверх, я скомандовала:
— Поцелуй меня.
Он закрыл глаза и опустил голову. Когда наши губы слегка соприкоснулись, по моему позвоночнику пробежала дрожь предвкушения. Я почувствовала себя так, будто мне снова было тринадцать, живот словно набит камнями, а мальчик, который мне жутко нравится, целует меня за нашим сараем. Затем Уильям углубил поцелуй и притянул меня ближе. В этом действе было все — страсть, ласка, интимность. Я почувствовала, что снова ощущаю ее, потерянную часть меня.
С желанием большего я пососала язык, проникший вглубь моего рта. В тот самый момент я дала ему право делать все, и внутри Уильяма, словно щелкнул переключатель. Почтение, с которым он словно поклонялся своим ртом моему, превратилось в отчаянное завоевание. Его язык вступил в бой с моим, посасывая, облизывая и пожирая. Между бедрами у меня начало пульсировать, и я прижалась к нему теснее.
Он перестал поддерживать меня под спину, схватив за косу, за которую и потянул, чтобы заставить меня отступить и посмотреть на него. Ни один нижний никогда не трогал меня без разрешения, тем более, никогда не применял силу.
— Прошу, Госпожа. Я хочу Вас целиком, а не только рот.
На то, чтобы восстановить дыхание, у меня ушло несколько секунд.
— Я же тебе сказала, я этого не делаю.
— Почему Вы отказываетесь от собственных желаний?
Глядя в это прекрасное лицо, я удивлялась тому же. За все годы я не позволяла себе получать удовольствие. Были нижние, которые меня привлекали, как, например, Оуэн. Не все хотели дарить удовольствие, скорее получать, но многие были заинтересованы. Но я отказывала всем.
А теперь я стояла, прижавшись к теплому, наполненному силой телу Уильяма, плоть к плоти, и больше не хотела, что-то доказывать. Мне хотелось отпустить собственные желания. В конце концов, мне двадцать четыре, я живая женщина, которая пожертвовала своей жизнью в пользу работы, учебы и семьи. И я не могла вспомнить, когда в последний раз кончала не от вибратора.
Уильям опустил голову и его теплое дыхание достигло моего уха:
— Пожалуйста… позвольте мне помочь Вам кончить.
От мысли о том, что его рот может сделать с моей киской, я прошептала:
— Да.
Он отпрянул и посмотрел на меня.
— Да?
Я выровняла плечи и на этот раз твердо заявила:
— Да.
Его лицо озарила настоящая улыбка.
— Спасибо. — Он оглядел комнату. — Где?
— Прямо здесь.
Уильям нахмурился.
— Вы уверены, что на табурете королевы (примеч. пер.: специальный стул для фейсситинга — это низкая табуретка или стул, в котором вырезано специальное отверстие для лица низа, которое открывает доступ к гениталиям сидящего Дома для различных оральных воздействий) не будет удобнее?
— Прямо здесь, — повторила я, ткнув пальцем в землю, чтобы усилить свои слова.
— Да, Госпожа.
Он опустился на колени. Положив ладони на мои икры, Уильям медленно заскользил пальцами вверх, по сапогам, а потом по бедрам. Почувствовав его прикосновения к своей обнаженной коже, я глубоко вздохнула. Он рискнул поднять ладони выше, скользнув под мое платье. Кончиками пальцев прижавшись к бедрам и подцепив ткань стрингов. Затем медленно стянул трусики вниз по бедрам и сапогам. Когда белье достигло пола, я переступила с ноги на ногу, осторожно выйдя из них.
Уильям поднялся с колен, и я удивленно уставилась на него. Прежде чем я смогла возразить, он поднял меня на руки.
— Я же сказала — здесь.
— Доверьтесь мне.
— Ты ослушался меня. Я должна заставить тебя остановиться прямо сейчас, — прорычала я.
— Но это для Вашего удовольствия.
Прищурившись, я посмотрела на него.
— Непослушание — не то, что меня заводит, маленький сабмиссив.
Он опустил меня на ноги перед Андреевским крестом.
— Серьезно, ты же не думаешь, что сможешь меня связать?
— Конечно нет. Я просто хотел, чтобы у Вас было на что можно опереться, для устойчивости.
Скрестив руки на груди, я ухмыльнулась.
— А ты высокого мнения о собственных талантах.
В его взгляде не было ни капли извинений. На самом деле, они блестели от самоуверенности.
— Вы сможете сказать, был ли я хорош, после того, как мы закончим.
— Я запомню это.
— Говорите, что делать, Госпожа. Все для Вас.
Я могла бы заставить его заняться делом сразу, заставить тут же встать на колени и приступить к делу, но мне хотелось большего. Хотелось его рук на своем теле.
— Коснись моей груди.
Он быстро исполнил приказание, проникнув ладонями под ткань корсета и коснувшись голой кожи руками. Уильям взвесил мои груди в ладонях, нежно и трепетно, прежде чем сжать их. Я выдохнула, и он поднял взгляд на мое лицо, чтобы понять, о чем я думаю.
— Сильнее.
Саб сжал плоть, и мои соски превратились в камешки. Без указания, Уильям покрутил их между пальцами, заставив увеличиться и пульсировать.
— Возьми их в рот, — скомандовала я.
Не отрывая взгляда от меня, мужчина убрал руки с моей груди и развязал бант, удерживающий переднюю часть моего платья. Потом вытянул ленту из специальных отверстий, заставив платье раскрыться и освободить мою грудь. Затем со стоном наклонился и втянул в рот один из торчащих сосков. Губами коснулся пульсирующей плоти, и у меня между ног стало жутко мокро. Я зарылась пальцами в волосы у него на макушке и дернула за прядь, из-за чего мой сосок выскочил изо рта Уильяма, а затем притянула его к другой груди. На этот раз мужчина прикусил самую чувствительную точку, заставив меня застонать.
И хотя можно было позволить ему и дальше уделять внимание моей груди, я положила руки на плечи Уильяма и легонько надавила, заставив его спуститься на колени. Оказавшись у моих ног, он начал закатывать юбку вверх, дюйм за дюймом, позволяя прохладному воздуху касаться моей разгоряченной кожи. Я смотрела на него сверху вниз, и моя обнаженная грудь вздымалась в такт тяжелым вздохам. Во мне шла борьба с желанием схватить его за волосы и толкнуть лицом к себе между ног. Не знаю, мстил ли он мне за ожидание и провокацию, через которые я сознательно заставила его пройти ранее.
Когда юбка, наконец, была поднята до живота, Уильям откинулся назад.
— Такая красивая, — пробормотал он и наклонился, чтобы нежно поцеловать меня между ног.
Поцелуи порхали по моей коже, словно крылья бабочки, он продолжал наступление снова и снова, не обделяя вниманием складочки, двигаясь от одного бедра к другому.
На моем лбу выступили капельки пота, и я больше не могла сдерживаться. Расставив ноги шире, я потребовала:
— Трахни меня языком. Сейчас.
— Да, Госпожа.
Схватив меня за икру, он закинул мою ногу к себе на плечо. Опустив голову, Уильям лизнул одним длинным долгим касанием от попы к клитору. Я вздрогнула. Затем он принялся ласкать нижние губы, чуть прикусывая их зубами, а потом тереть языком клитор — вверх и вниз. Я толкнулась бедрами вперед, отчаянно желая почувствовать трение, а Уильям открыл рот, всосав в себя мою плоть. На клиторе появилось тянущее ощущение, как и с сосками ранее.
— О, Боже, — пробормотала я.
Я уперлась головой в перекрещенные балки Андреевского креста и была рада, что Уильям подвел меня сюда.
Повинуясь приказу, он не трогал меня руками. Только губы и язык, которыми саб раздвинул малые губы, прежде чем проникнуть внутрь плоти. Он наполнял меня и отступал, действуя так, словно его язык был членом. Мои бедра сами начали двигаться в такт его толчкам.
Взяв меня за другую ногу, Уильям закинул ее к себе на плечо. Я схватилась за наручи, прикрученные к кресту — для поддержки, а мужские руки сжали мои ягодицы, чтобы удержать меня на месте. Теперь я сидела на его лице, словно пронзенная языком, который скользнул еще глубже. Нос Уильяма оказался прямо у клитора. Не знаю, как он все еще был способен дышать и одновременно настолько глубоко двигаться во мне. Я скрестила ноги за его спиной, упершись пятками в лопатки, притягивая саба еще ближе.
Дышала я тяжело и прерывисто. От сильных, пронизывающих ощущений дрожали ноги. Время от времени мне хотелось его оттолкнуть — слишком сильными были ощущения. Но я только и могла, что тереться о лицо Уильяма и бессвязно что-то бормотать. А потом пришли первые волны оргазма, и я закричала. Ощущение было таким интенсивным, что на мгновение мое сознание чуть было не уплыло. Я, конечно, знала о мультиоргазме (примеч. пер.: множественных оргазмах), но никогда его раньше не испытывала, и после серии спазмов смогла только резко выдохнуть и обмякнуть всем телом.
Ослабив хватку на наручах, я начала съезжать вниз. Уильям обнял меня, и я соскользнула вниз по его телу. Пару раз моргнув, попыталась прийти в себя. Лучший гребаный оргазм в моей жизни — вот что это было.
Я посмотрела на Уильяма. Хотя теперь у него были все основания заявить «а я же говорил», он просто улыбался.
— Спасибо, Госпожа.
— Ты говоришь «спасибо» мне? Это я должна упасть на колени и благодарить тебя.
Я провела руками по лицу, стирая пот. «Неудивительно, что Калла не хотела тебя отпускать», — подумалось мне.
Он усмехнулся.
— Приму это как комплимент.
— Будь чертовски уверен, что это он и есть.
— Вам что-то нужно?
— Еще один заход? — Уильям облизнулся и потянулся, чтобы поставить меня на ноги. — Нет, нет. Я тебя дразню.
— Я мог бы сделать так, чтобы Вы кончали всю ночь, если хотите.
— Я знаю, что ты мог бы. Но мы не можем… я не могу…
Прежде чем встать, он кивнул, а потом протянул руку, чтобы помочь мне подняться.
— Мне почистить Вас?
Я рассмеялась.
— Думаю, если я тебе это позволю, мы вернемся к тому, на чем остановились.
С хитрой усмешкой он ответил:
— Это было бы неплохо.
— Все нормально. Приму душ, когда вернусь домой.
— Разве Вы больше не будете играть сегодня?
— Нет. Думаю, ты меня вымотал.
Несмотря на склоненную голову, на щеках Уильяма стал заметен появившийся румянец гордости. Я потянулась к ремешкам платья, но он остановил меня.
— Позвольте мне.
Схватившись за концы шнуровки, он продел их в нужные отверстия, снова приведя меня в приличный вид. Как только лиф оказался на месте, саб опустил вниз юбку, а потом нашел отброшенную в сторону ленту и повязал ее на место. Учитывая то, что обычно это я заботилась о них всех, было очень приятно, что кто-то хоть раз делает то же для меня.
— Спасибо, Уильям. За все.
— Возможно, мы сможем еще раз поиграть в следующие выходные? — спросил он с надеждой во взгляде.
Я оказалась слишком трусливой, чтобы признаться, что в следующие выходные меня тут уже не будет. Что он меня вообще больше никогда не увидит. Отчасти мне было очень интересно, почему мне не хотелось приезжать сюда на выходные. Я ведь ничем не рисковала и могла бы быстро заработать деньжат. Но понимала, что в том, новом мире, места для клуба «1740» не будет. Нужно было оставить весь этот опыт позади.
Вплоть до настоящего момента, или, наверное, стоило сказать «до Уильяма», это меня не беспокоило. Я буду скучать по таким парням как Оуэн, но ни один из них никогда не принадлежал мне по-настоящему. Они просто играли, и я не переживала о том, что отдаю их другим Доминам. Но Уильям… Его мне тоже теперь следовало оставить в прежней жизни.
— Возможно, — солгала я.
Надеюсь, другая Домина будет достаточно сильной, чтобы держать его в строгости. И будет нежной. Он. Просто. Невероятный.
— Замечательно. Я могу Вас проводить?
— Просто к лифту наверх. Я выйду через дверь для персонала.
— Ох, ладно.
— Не хочешь принять душ?
Он покачал головой.
— Я хочу оставить на себе Ваш запах, насколько это будет возможно.
— О, Боже, — пробормотала я, пытаясь сдержаться и сейчас же не опустить его на землю.
— Подождете, пока я уберу комнату, Госпожа?
— Хорошо.
Уильям буквально впрыгнул назад в джинсы. После того, как я показала сабу, где взять все для уборки, тот быстро все почистил и как только закончил — открыл для меня дверь. Когда мы вышли в коридор — сразу налетели на знакомую нам обоим Каллу, которая направлялась в одну из комнат.
Она посмотрела на нас двоих и ее темные глаза яростно сузились.
— Здравствуйте, Госпожа Калла, — вежливо произнес Уильям.
— Здравствуй, Уильям, — сказала она и обратила свое внимание на меня. — Джульетта, я думала, что ты работаешь только с постоянными клиентами.
— Ну да. Но я же не могла пропустить такого саба, как Уильям. Просто не смогла устоять, — ответила я приторным голоском.
— Понятно, — сказала Калла, а потом бросила жаждущий взгляд на Уильяма. — А теперь прошу меня извинить. У меня клиент.
Скользнув в комнату, она закрыла за собой дверь.
— Вышло не так уж и неловко, — озвучила я.
Уильям рассмеялся.
— На самом деле, очень.
— Я уверена, что она тут же прибежит, стоит тебе хоть слово сказать.
— Не получится. Я не могу дать ей то, что она хочет… то, что ей нужно.
Его слова отозвались во мне эхом, затронув больше, чем можно было себе представить. Мы прошли к лифтам дальше по коридору, и, когда один из них подъехал, я потянулась и поцеловала Уильяма в щеку.
— Спасибо за ночь, которую я точно запомню.
— Пожалуйста, Госпожа Джульетта.
Двери лифта открылись, и я жестом пригласила Уильяма выйти. Он вышел в холл первого этажа с каким-то унылым выражением лица. Как только двери за ним закрылись, я выдохнула и задержала дыхание. Снова вернувшись вниз, пошла к своему шкафчику. Эмоции переполняли и, когда я начала собирать вещи, глаза наполнились слезами. Ощущение было такое, словно закончилась целая жизнь.
Поскольку ходить в одежде Домины вне клуба было нецелесообразно, я переоделась в футболку и штаны для йоги. Надев кроссовки, вышла из раздевалки и перестала быть частью персонала. Пока я шла к машине, меня преследовали мысли об Уильяме. Следовало отделаться от них как можно быстрее, ведь если этого не сделать — у меня точно возникло бы желание большего, чего я уж точно не могла иметь.