Я понял, что наши ребята совершенно не умеют вести себя за столом. Мы начисто забыли о правилах поведения во время еды. Этому можно было бы и поучиться, но никакой еды на столах уже не оставалось. А без еды какое же учение!
— Кто быстрее проплывёт стометровку, салака или чемпион мира по плаванию? — спросил я у папы.
Папа усмехнулся.
Не понимаю, что тут смешного? Я люблю науку и поэтому должен ко всему испытывать интерес. К примеру, я исследую, способны ли ногти вырасти длиною с палец.
Вообще-то знать всё на свете вовсе не обязательно, но я решил сделаться всемирно известным профессором, чтобы изобретать всякие машины. А на такую работу глупых не берут, и мне кажется, я должен ещё многому научиться.
Я стал тренировать свой ум, развивал мышление с помощью кроссвордов. Мышление развивалось, но умнее я от этого не становился, только без конца сам себя спрашивал, словно учитель, что я знаю и чего я не знаю. Пора было изучить какую-нибудь серьёзную науку.
И я взялся за папины книги. Уж они-то непременно сделают меня умным! Название одной книги было «Эволюция физики». Чуть ли не все слова в ней оказались знакомыми, но понять я ничего не смог, до того бестолково всё было написано.
— Ты ничего и не поймёшь, пока школьную физику на зубок не выучишь, — сказал папа.
«До чего же хитро всё устроено, — подумал я, — насильно заставляют зубрить школьные учебники! Но я не из тех, кто сдаётся».
Я взял учебник по физике и решил пройти его за один вечер.
Тут за мной зашёл Аарне, позвал кататься на лыжах.
— У меня нет времени.
— Зубришь? Успеется! Никак ты забыл, что завтра Женский день. Поехали, привезём из лесу веточек вербы. Если ты ещё не приготовил подарка своей маме.
Мне ничего такого и в голову не приходило. Я отправился с Аарне. Говорят, мамам надо дарить что-нибудь сделанное своими руками или же собственноручно принесённое. Это вроде бы доставляет им большую радость.
Мороз на улице был как по заказу. Мне нравится ходить на лыжах в морозную погоду. Лыжи идут словно по маслу. Через десять минут мы были возле горок. Только бесчувственный тип может просто так пройти мимо горки. Мы с Аарне не бесчувственные, мы взобрались наверх.
Аарне боялся прыгать с трамплина.
— Ну чего ты какого-то бугорка испугался. Поставь ноги пошире и подпрыгни до того, как подбросит.
Аарне съехал. А когда снова поднялся наверх, сказал, что горка первый сорт, и его уже за уши было не оттащить от неё. Но тут стало смеркаться, и мы помчались к реке.
Никакой вербы я там не увидел.
— Барашки ещё не распустились, но вербу надо и без того уметь различать, — сказал Аарне.
Но ни он ни я этого не умели. У реки было полно всяких голых кустов и деревьев. Попробуй разберись, которые из них вербы! Мы ощупывали почки руками, но толку от этого было мало.
Да, наука всё-таки вещь стоящая, она нужна всюду. И без ботаники, видать, тоже не проживёшь.
Навязалась мне на шею забота! Во второй четверти я получил за общественный труд двойку, теперь мне грозит ещё одна. А всё оттого, что учитель решил воспитывать в нас самостоятельность. Сказал, чтобы мы сами находили себе работу на пользу обществу. Самостоятельности-то во мне — хоть отбавляй, но где взять работу? В нашем домоуправлении нет, у папы и мамы на работе тоже для меня работы нету. В школе — и подавно. Куда ни сунешься, всюду тебя другие опередили. Я спросил сегодня у Юри, как это он ухитряется нарабатывать свои часы? Вообще никакой хитрости тут нет, ведь у нас есть «Программа пионерского марша», но мы хотели быть самостоятельными. В домоуправлении, что подальше, работы сколько хочешь. И в магазине тоже.
Вот мы и пошли под вечер к магазину. Вначале таскали ящики с бутылками, а потом перекидывали лопатой уголь. По-моему, мы и начать-то не успели, как работа уже кончилась. Другой работы заведующий магазином не дал, сказал, что уборщица тоже хочет немного потрудиться, не то ей будет неловко зарплату получать.
Юри не очень-то хотелось идти со мною в домоуправление, он свои часы давно наработал, а больше пятёрки в дневник всё равно не поставят.
— Ты что, работы боишься? — подзадорил я его. — Только-только разохотились, сейчас мы с тобою гору свернуть можем!
В конце концов я его уговорил, и мы пошли в домоуправление. Начали скалывать с тротуара лёд. Вот это да, мужская работа! Я показал Юри, как работает настоящий ударник. Юри тоже не лыком шит, но выдохся всё же раньше меня.
— Устроим передышку, — предложил он.
Я уже тоже из последних сил тянул, но сделал вид, будто мне всё нипочём.
— Ну, если ты настаиваешь, можно и передохнуть.
Мы присели на скамейку.
— Послушай, ты уже целый месяц не заходил ко мне, — сказал я.
Юри моё замечание не понравилось.
— Некогда было.
— Небось мама посадила под домашний арест?
— Нет.
— Ясное дело, посадила. Чего ты стесняешься? Я несколько раз сидел, но если не хочешь говорить, не надо. Меня это и не интересует вовсе.
Я знал, что лучше всего не показывать другим своего любопытства, тогда тебе всё сами расскажут. Нервы не выдерживают. Вот и у Юри нервы не выдержали.
— У меня большой секрет. Если ты не проболтаешься, тогда скажу.
Я дал честное слово.
— Этого мало. Дай честное пионерское, — потребовал Юри.
— Честное пионерское.
— Мы купили цветной телевизор.
Так вот почему Юри не приходит больше ко мне смотреть телепередачи! Только разве это секрет, да ещё и большой?
— А почему ты из этого секрет делаешь?
— Я о телевизоре ребятам и заикнуться боюсь. Мама сказала, если мальчики повадятся к нам ходить да станут грязь в комнату таскать, так она и мне не позволит смотреть передачи.
— Разве у вас половика нет?
— Есть, конечно. Но как я скажу ребятам, чтобы вытирали ноги?!
— Послушай, ты на луне живёшь, что ли? Если за мной, к примеру, погонятся бандиты и я захочу у тебя спрятаться, так, выходит, ты меня не впустишь в дом только из-за того, что тебе неловко будет сказать, чтобы я вытер ноги?