— Ты не можешь так говорить. Ты никогда не видел его с ней.
Черт возьми, я никогда не видел его с ней. Но я слышал, как она говорила о своем отце до того, как узнала правду, и она верила, что он был всего лишь ее отчимом тогда.
— Что, если она никогда не прощала меня, и все это было—
— Ты несешь чушь. Эта девушка чертовски любит тебя, чувак. Перестань позволять своим страхам брать над тобой верх.
Он стоит передо мной, не оставляя мне иного выбора, кроме как вытянуть шею, чтобы посмотреть на него снизу-вверх.
— Я не… я просто—
— Гребаная киска. Джоди не лгунья. Она не ее отец. Ты нужен ей, брат. И прямо сейчас и ей, и Джоанне нужно, чтобы ты, черт возьми, сражался за них.
Я смотрю на него, мои глаза сузились от подозрения.
— Когда, черт возьми, ты стал таким мудрым?
— Я этого не делал. Я только что провел последние несколько недель, наблюдая, как вы, два сентиментальных говнюка, все сильнее влюбляетесь друг в друга. Перестань сомневаться, достаточно ли ты хорош, хочет ли она тебя настоящего. Потому что ты достаточно хорош.
— Я не уверен, что ты мне нравишься таким, — признаюсь я. — Но я, черт возьми, ценю это.
Поднимаясь на ноги, я обнимаю его и хлопаю по спине в попытке сохранить мужественность.
— Чертовски люблю тебя, чувак. Я бы сделал все, чтобы сохранить ту улыбку, которую она вызывает на твоем лице.
— Думаю, тогда нам лучше пойти и выяснить, как ее найти.
19
ТОБИ
Крики агонии достигают наших ушей задолго до того, как мы спускаемся по лестнице в подвал. И когда мы, наконец, сворачиваем за угол, мы обнаруживаем, что Дэмиен, Харон, Тео и Алекс наблюдают, как Деймон прижимает клеймо к коже одного из парней, которых они голыми привязали к двум стульям в центре комнаты.
Обоих едва можно узнать, их лица опухли и окровавлены от избиений и пыток, которые они уже перенесли.
Я могу только предположить, что этого было недостаточно, потому что, судя по темному облаку, окружающему Деймона, я не думаю, что у него есть какие-либо намерения останавливаться в ближайшее время.
От запаха горящей кожи у меня в животе все переворачивается, прежде чем Деймон отодвигает раскаленное клеймо, открывая свое произведение искусства.
— У меня есть вопрос, — говорю я, делая шаг вперед, чтобы встать рядом с самим темным дьяволом.
Всеобщее внимание в комнате приковано ко мне, когда я пристально смотрю в опухшие глаза наших пленников.
— Сколько итальянцы пообещали тебе за то, что ты провернешь это для них?
Они оба сидят неподвижно, и я уверен, что если бы их лица были в состоянии показать реакцию, они бы этого не сделали.
Тупые предатели, гребаные пезды.
Оба они были с нами в течение многих лет. Или, по крайней мере, мы думали, что они на нашей стороне. Оказывается, они примерно так же коррумпированы, как те засранцы-Волки, которых мы недавно уничтожили.
— Я действительно надеюсь, что вы оба все обдумали, прежде чем позволили им манипулировать вами, заставляя выполнять их грязную работу. У вас обоих есть семьи, верно? — Спрашиваю я, проведя небольшое исследование по дороге сюда благодаря информации Тео. — Жены. Дети. Было бы настоящим позором заставить их страдать из-за твоего тупого гребаного выбора.
Тем не менее, ни тот, ни другой не ломаются.
— Итак, я могу предположить, что Мариано держат ваших близких в безопасном месте. Или вы оба настолько чертовски самонадеянны, что они прямо сейчас сидят дома, даже не подозревая, что вы нас предали?
И мы с Нико знаем ответ на этот вопрос, и они тоже.
Наконец, один из них показывает ту реакцию, на которую я надеялся, когда из его горла вырывается тихое хныканье.
— Что это было? — Спрашиваю я, наклоняясь немного ближе, но сожалею об этом в ту же секунду, как в нос мне ударяет запах мочи.
Тишина.
— Я думаю, нам, вероятно, следует пойти и забрать их всех сейчас, не так ли, босс? — Спрашиваю я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Дэмиена, который смотрит на меня с чем-то, что, я уверен, является гордостью в его глазах.
— Конечно. Алекс, Себ, возьмите Стеллу и Эмми с собой. Приведите их сюда мирно, — приказывает он.
— Конечно, босс, — соглашается Алекс, прежде чем крик боли наконец прорезает воздух.
— Нет, нет. Не впутывай их в это.
Бросаясь вперед, я обхватываю пальцами горло пизды достаточно сильно, чтобы перекрыть ему доступ воздуха. Его глаза расширяются в панике, но я не сдаюсь.
— Тогда тебе нужно, блядь, начать говорить, — киплю я, выплевывая ему в лицо каждое слово. — Нам не нужно читать тебе лекцию о гребаной важности семейной верности, солдат. Вы оба знаете, что вы мертвы из-за этого гребаного глупого трюка, но жизни ваших семей сейчас в значительной степени висят на волоске. Я действительно надеюсь, что они того стоили.
Тишина заполняет комнату, и моя хватка на его горле только усиливается. Но, несмотря на его более ранний протест в защиту своей семьи, ни один из них больше не возражает.
Пока Алекс, Себ и Стелла не решат уйти.
— Нет, — кричит другой. — Они обещали нам новую жизнь вдали отсюда, если мы позволим ему освободиться.
Я оскаливаю зубы, продолжая смотреть на подонка в моих лапах. Его губы начинают синеть, но он по-прежнему ничего не делает, чтобы отбиться от меня.
— Неужели жизнь с нами действительно так плоха? — спрашивает Дэмиен, подходя ко мне и, наконец, вмешиваясь.
— Нет, босс. Я просто хочу большего для своих детей.
— Тебе недостаточно жизни в богатстве, власти и защите целой семьи, солдат?
— Я в большом долгу перед своей женой, — говорит он, и его голос выдает страх, который он так старается скрыть.
— И ты думаешь, что жизнь, которая теперь будет без тебя, лучше, чем эта, когда ее муж жив?
— О-они обещали мне, что э-это будет л-легко.