— Нет. Это было из-за того, что он сказал о тебе. Тот факт, что события прошлой ночи были его мотивацией для этого, не имеет значения. Это совершенно другой инцидент.
Я не купилась на это ни на секунду. Эти два события идут рука об руку. Но он, очевидно, не собирается менять свое мнение по этому поводу, так что продолжать рассуждать об этом бессмысленно.
— Прекрасно, — говорю я. — Но независимо от этого, как ты сказал, я стала причиной этого. Так что, по крайней мере, позволь мне помочь тебе убрать это.
Он убирает бумажное полотенце ото рта. — Не с чем помогать. Видишь?
В ту секунду, когда он улыбается, чтобы показать мне, что с ним все в порядке, она снова начинает кровоточить — растянутая губа заставляет порез открыться во второй раз. Я бросаю на него понимающий взгляд, и он закатывает глаза. Он отмахивается от меня, и я иду за жидким бинтом из аптечки в ванной на первом этаже.
— Вот. Это, по крайней мере, не даст этому разгореться, — говорю я ему. — В противном случае может остаться шрам, а ты этого не хочешь.
Он прислоняется к стойке. — Ты хочешь сказать, что я не выглядел бы сексуально со шрамом?
Мой рот открывается и закрывается, пока мой мозг лихорадочно ищет способ ответить на это. Если бы это было до прошлой ночи, у меня не было бы проблем с тем, чтобы отомстить ему. Я бы сказала что-нибудь остроумное, от чего у него возникло бы ощущение, что он только что получил пощечину. Но это не так. Это после прошлой ночи, и я не могу не задаться вопросом, шутит ли он или флиртует.
— Стой спокойно и перестань болтать, — вместо этого продолжаю я. — Я не могу нанести это на рану, если у тебя шевелятся губы.
Он хихикает, но ничего не говорит, когда я подхожу ближе и осторожно вытираю жидкостью повреждения. Я пытаюсь не зацикливаться на том, как близко к нему я нахожусь, но, когда я выгибаюсь, чтобы убедиться, что у меня все получилось, моя нога соскальзывает, и я падаю на него. Он ловит меня, положив руки мне на бедра, и я ненавижу то, как сильно я всегда буду жаждать этого чувства.
— Ты в порядке? — спрашивает Хейс почти шепотом.
Я заставляю себя двигаться, и, отступая назад, киваю. — Да. Сейчас ты должен вести себя хорошо, но обещай больше не связываться с этим.
Он неуверенно прищуривается. — Ммм, я обещаю, что приложу слабенькие усилия.
Его ответ меня ни в малейшей степени не удивляет. — Ты безнадежен, ты знаешь это?
— Да, — отвечает он с гордостью. — Спасибо за исправление, Рочестер.
Это прозвище действует мне на нервы — чертова Мали. Хейс достает из холодильника еще одно пиво, но как только он собирается вернуться в комнату Кэма, я понимаю, что не могу просто так позволить ему уйти. Нет, пока я кое-что не скажу.
— Хейс?
Он останавливается и поворачивается ко мне. — Да?
— Спасибо тебе, — бормочу я. — За то, что защищал меня… снова.
Его губы изгибаются вверх. — Без проблем.
В том-то и дело, что для него это может и не быть проблемой, но для меня это проблема. События последних восемнадцати часов дурманят мне голову. И тот факт, что в итоге он получил травму, меня не устраивает, даже если Айзеку было хуже.
— Мне жаль, что ты поранил руку, — добавляю я.
— Не стоит, — отвечает он, используя те же слова, которые я сказала ему прошлой ночью. — Я не жалею об этом.
Подмигнув, что заставит меня сомневаться во всем всю чертову ночь, он возвращается наверх к Кэму, совершенно не подозревая о бабочках, которых он только что выпустил у меня в животе.
Да, я знаю. Я дура.
6
Дьявол испытывает меня.
Я бы обвинил в этом Бога, но я думаю, что он слишком свят для того, что в последнее время крутится у меня в голове.
Нет ни одной вещи, о которой я бы не пытался думать, чтобы отвлечься от Лейкин. Мертвые щенки, голая бабушка. Я все это сделал. И все же этим утром я проснулся на полу у Кэма и обнаружил в своих штанах палатку, достаточно большую, чтобы вместить семью из пяти человек.
Давайте просто скажем, что лучше не стало, когда Лейкин спустилась вниз в одной футболке большого размера. Этот образ в ближайшее время не покинет мой разум.
Все в этом неправильно. Хотеть сестру своего лучшего друга — самый простой способ нарушить братский кодекс. Но то, что я не могу заполучить ее, не значит, что мы не можем быть друзьями.
Дым заполняет мои легкие, когда я делаю затяжку сигаретой. Крыша немного влажная от ранней утренней росы, но мне все равно. Мне всегда нравилось здесь, наверху, — маленький оазис, в который я могу сбежать. Мы с Кэмом начали приходить сюда несколько лет назад, и, хотя он перестал это делать после того, как поскользнулся и чуть не упал двумя этажами ниже, я все еще не могу устоять.
Здесь, наверху, спокойно.
— Хейс Беккет, — зовет мама Кэма с земли, и я быстро прячу сигарету. — Что, ради всего святого, ты там наверху делаешь?
Я дарю ей свою лучшую, я хороший мальчик, улыбку. — Просто наслаждаюсь видом.
Она в смятении качает головой. — Прекрасно, но будь осторожен.
— Всегда такой, миссис Би.
Подходя к машине, где ее ждет отец Кэма, она вздыхает. — Клянусь, у всех этих мальчиков есть желание умереть.
Я смотрю, как они оба садятся в машину и уезжают, оставляя меня здесь.
Одного.
С Лейкин.
Когда я проснулся, Кэма не было, и, честно говоря, я даже не заметил, пока не увидел сообщение от него, в котором говорилось, что его вызвали на раннюю смену. Я не в первый раз бываю здесь, когда его не было, и я уверен, что это не последний. Но на этот раз что-то по-другому — осознание того, что здесь только мы с Лейкин.
Я должен уйти. Сесть в свой грузовик и уехать. Это то, что я планировал сделать в любом случае после того, как покурю. Но когда до моих ушей доносится пение Лейкин, в голову приходит идея получше.
Взбираться по склону, ведущему к ее потолочному люку, непросто, из-за росы он немного более скользкий, чем обычно, но я справляюсь. Сигарета свисает у меня изо рта, когда я лежу на животе. И тут же все обрывается, когда я понимаю, на что смотрю.
Мой план состоял в том, чтобы напугать ее. Клянусь Богом, я подумал, что было бы забавно постучать по стеклу и заставить ее подпрыгнуть. Вернуть нас обоих на безопасную территорию, где флирт и поцелуи на вечеринках не в моде. Чего я, однако, не планировал, так это найти ее в полотенце, только что из душа.
Отвернись. Блядь, отвернись.
Мое подсознание готово взбунтоваться, и все же я не могу пошевелиться. Если кто-нибудь увидит меня здесь, наверху, подглядывающим в ее окно в крыше, как сталкер-извращенец, я потеряю все.
Мой лучший друг.