Черт. — Да. Это, мм, было беззвучно, но все равно было забавно.
Она пристально смотрит на меня, прежде чем разоблачить мой блеф. — Хорошо. Покажи мне.
— Что?
— Покажи мне видео, — говорит она, откидываясь на спинку дивана, чтобы лучше видеть мой телефон.
Я смотрю на нее, закатывая глаза, пока она выжидает. — Знаешь, я умолял маму вернуть тебя в больницу и вместо этого привести домой мальчика.
— Тебе было три года, и ты не знал ничего лучшего. — Она пытается забрать мой телефон. — Теперь дай мне посмотреть видео, ты, чудак.
Я хватаю его как раз в тот момент, когда он оказывается у нее в руках, и мы вдвоем начинаем бороться из-за моего телефона. Проблема в том, что она держится за него гораздо лучше, чем я, и тот факт, что она стоит, работает ей на пользу. Как только она начинает вырывать его у меня из рук, я впадаю в панику.
— Я смотрел порно, — выпаливаю я.
Девин бросает мой телефон, как будто он заражен, и поднимает руки с выражением отвращения на лице. — Подожди, ты смеялся над порно?
Что ж, мы зашли так далеко. С таким же успехом можно действительно огорчить ее.
— Да, он ударил ее по лицу своим членом и оставил отметину.
Она смотрит на меня в ответ, совершенно ошарашенная. — Клянусь, я никогда не пойму, что девушки находят в тебе.
Взяв с дивана подушку, я бросаю ее в нее и усмехаюсь, когда она попадает ей в лицо.
Если бы не уход нашего отца, я не думаю, что мы были бы так близки, как сейчас. Но ей было всего двенадцать, когда он ушел и больше не вернулся. Мне было больно, как и любому ребенку от чего-то подобного, но Дэв восприняла это очень тяжело.
Почти так же тяжело, как это сделала мама.
Я быстро попал в категорию «хозяин дома», и одна из таких вещей заключалась в том, чтобы быть рядом с моей сестрой. В каком-то смысле это сблизило нас. Может быть, мы и не так близки, как Кэм и Лейкин, но я определенно могу понять защитную натуру Кэма, когда дело касается ее.
Если бы кто-нибудь причинил вред Дэв, я бы живьем содрал с этого ублюдка шкуру.
— Я удивлен, что ты не тусуешься со своими друзьями, — говорю я ей.
Она пожимает плечами. — Я собиралась посмотреть фильм с Пейсли, но мне нужно собрать вещи.
— Собирать вещи?
— Да. Я уезжаю завтра утром, — отвечает она. — Валери, Куинн и я собираемся на ночь в Миртл-Бич. Мы вернемся в воскресенье, вероятно, поздно утром.
Я напеваю, пытаясь вспомнить эти имена. — Знаю ли я их?
— Нет. Мы встретились в новом спортивном клубе, где я работаю помощником тренера. И даже не позволяй этой мысли промелькнуть у тебя в голове. Я отказываюсь приводить их сюда.
Да, это определенно не то, о чем я думал. Не тогда, когда все мои мысли, кажется, прикованы к Лейкин.
— Боже, — поддразниваю я. — Однажды я переспал с одной из твоих подруг во время вечеринки с ночевкой и внезапно захотел их всех.
Она скрещивает руки на груди. — Я беспокоюсь не о том, что они нужны тебе. Ты знаешь, как раздражает, когда твои друзья постоянно говорят о том, какой у тебя горячий брат?
— Не могу сказать, что понимаю, — отвечаю я. — У меня нет брата, и если бы кто-нибудь из моих друзей назвал тебя горячей, я бы заехал им локтем в лицо.
Мое подсознание впивается взглядом в вопиющее лицемерие, которое только что сорвалось с моих губ, и я понимаю это. Я — ходячий двойной стандарт. Добавь это к списку вещей, которые обрекают меня на адские муки.
— Хорошо, что я не считаю никого из твоих друзей привлекательным. — Она замолкает. — Кроме, может быть, Айзека. У него есть эта атмосфера богатого парня.
Я сужаю глаза до щелочек. — Во-первых, он не считается одним из моих друзей, а во-вторых, если он хотя бы произнесет твое имя, я заставлю его пожалеть о том дне, когда он вообще родился.
— Я расскажу маме, какой ты ненормальный.
— Как ты думаешь, откуда я это взял?
Она усмехается, когда микроволновка выключается, и хватает еду, прежде чем отнести ее в свою комнату. Тем временем шестеренки в моей голове уже вращаются.
Если Девин не будет здесь завтра вечером, это значит, что дом будет в моем распоряжении. Мама работает по ночам в больнице — славная жизнь медсестры, — и поскольку это в часе езды отсюда, она спит там после смены, чтобы не рисковать заснуть за рулем. Иногда, в зависимости от того, насколько они заняты, она вообще не приходит домой, пока у нее не выдастся выходной.
Это дерьмовый график, и я могу сказать, что это сказывается на ней, но это то, что происходит, когда твой муж уходит и оставляет тебя одну содержать двоих детей. Возможно, она позволила этому сбить ее с ног на какое-то время, но как только она взяла себя в руки, она преисполнилась решимости по-прежнему обеспечивать нам лучшую жизнь, на какую только была способна. И ей это удалось.
Я бросаю взгляд на свой телефон, вижу ожидающее сообщение от Лейкин и улыбаюсь идее, которая приходит на ум.
О, я задела твое большое мужское эго?
🖕Девин чуть не увидела мой телефон. Я меняю твой контакт на имя парня.
Это приведет к такому неловкому секстингу. Я не могу дождаться.
Субботнее утро — единственный день, когда хоккейная тренировка начинается раньше смены Лейкин. Тренировки обычно отстойные, когда мы все страдаем от похмелья после пятничных ночных костров. Но поскольку никто из нас вчера вечером не пил, мы необычайно оживлены для десяти утра.
Кроме Оуэна. У него все еще похмелье.
Лейкин сидит на трибунах, ожидая начала своей смены, пока мы выполняем кое-какие упражнения. Она попеременно пишет в блокноте и листает свой телефон. Как бы то ни было, ее внимание приковано не ко мне, и мне это чертовски не нравится.
Выровняв шайбу в нужный момент, я отталкиваю ее от клюшки и отправляю в полет прямо в стекло. Громкий хлопок, эхом разносящийся по катку, пугает всех вокруг, но особенно Лейкин. Ее глаза расширяются, когда она подпрыгивает, блокнот падает на пол, а рука прижимается к груди.
Это не должно было быть смешным. Это должно было привлечь ее внимание. Но, судя по ее реакции, я, кажется, не могу перестать смеяться, и Кэм тоже. Лейкин показывает мне средний палец, и как только я убеждаюсь, что никто не обращает внимания, я пару раз приподнимаю брови — молча говоря: «Я только за».
Проезжая мимо нее во время следующего упражнения, я подмигиваю. Она закатывает глаза, но я вижу, как она улыбается, глядя на свой телефон.
Все, чего я хочу, — это снова заполучить ее в свои руки. Уложить ее на свою кровать и почувствовать ее под собой, когда я буду скользить в нее своим членом. Может, я и далек от отчаяния, но я чертовски изголодался по ней.
Если я в ближайшее время не останусь с ней наедине дольше, чем на несколько минут, я почти уверен, что мои яйца сморщатся и умрут. В последнее время они и так натерпелись от постоянных поддразниваний.
Это как самое долгое оттягивание оргазма в мире, и мое имя даже не занесено в «Книгу рекордов Гиннесса».