Целый день, когда мы просто будем вместе.
24
Перед тем как мой отец ушел, он преподал мне один важный урок — ничто в жизни не достается даром, и чаще всего у людей есть скрытые мотивы. И пока я иду с Лейкин по причалу, направляясь к лодке Монти, я начинаю думать, что это один из таких моментов. Не может быть, чтобы парень, который практически пускал слюни на Лейкин на ее дне рождения, отдал нам свою лодку по доброте душевной.
Но возможность провести день наедине с ней слишком хороша, чтобы упустить ее.
Возможно, он просто пытается завоевать ее и заставить поверить, что он хороший парень? Я бы поставил на это деньги, но это не значит, что я не собираюсь воспользоваться этим и трахнуть ее на каждой поверхности его лодки.
Он может желать ее сколько угодно — она всегда будет моей.
— Вот вы где, — приветствует нас Монти. — Она полностью готова к поездке. Бензобак полон топлива, и вчера я провел его детальное обслуживание.
— Спасибо, Монти, — говорит Лейкин. — Мы действительно ценим это.
Я оглядываю его с ног до головы, оценивая. — Мне все еще интересно, в чем подвох.
— Эйч! — отчитывает меня Лейкин.
Но Монти только качает головой. — Нет, все в порядке. Здесь нет подвоха. Я просто пытаюсь помочь другу. — Он пожимает плечами и наклоняет голову набок. — И, может быть, снискать расположение ее парня, чтобы она не чувствовала, что ей нужно выбирать между нами.
Некий голосок в моей голове говорит мне, что я должен исправить термин «парень», который он использовал, но я думаю, что это то, чего он хочет. Он хочет, чтобы Лейкин напомнили, что у нас нет официальных отношений, и хочет, чтобы это сделал я. Вместо того чтобы играть в его маленькую игру, я сосредоточиваюсь на последней части.
— О, будь уверен. Любой выбор между нами двумя был бы не в твою пользу.
Лейкин вздыхает, без сомнения, закатывая глаза, но Монти воспринимает это как мужчина, посмеиваясь и кивая.
— Понял. — Он достает ключи из кармана и держит их передо мной, опуская их в мою руку, когда я ее протягиваю. — Вы двое, развлекайтесь, а я встречу вас здесь около девяти.
— Еще раз спасибо, Монти, — кричит Лейкин, уходя.
Он оборачивается и улыбается, отвечая. — Без проблем!
Как только он уходит, она сосредотачивает свое внимание на мне, совершенно не удивляя меня этим.
— Что? — невинно спрашиваю я.
Она приподнимает одну бровь. — Тебе обязательно было быть мудаком, или это просто часть твоей личности?
— Я такой, какой есть, детка, — говорю я ей, целуя ее в щеку. — А теперь давай посмотрим, как эта красавица ведет себя на воде.
Она закатывает глаза, но когда я вхожу в лодку и поворачиваюсь, чтобы помочь ей, она оставляет свой гнев на причале.
Эта штука едет как мечта. Она не такая большая, как я думал. Я ожидал увидеть яхту, хотя уверен, что у него есть и такая. Но управлять этой штукой, чувствовать, как она скользит по воде, — здесь я в своей стихии.
А наблюдать за тем, как Лейкин загорает у меня на глазах, — просто объедение.
Красивая лодка, красивая девушка.
Она, должно быть, чувствует, что я смотрю на нее, потому что поднимает голову и улыбается, когда ее взгляд встречается с моим. Встав, она подходит и становится позади меня, обнимая меня за плечи.
— Ты выглядишь счастливым, — говорит она.
Я поворачиваю голову, чтобы оглянуться назад. — Как я могу не быть с тобой, полуголой и великолепной?
Она смеется. — Я имела в виду управление лодкой.
— О, — я преуменьшаю свое волнение. — Все в порядке.
— Угу. — Она прижимается губами к моей щеке. — Итак, ты видишь, что Монти не так уж плох?
— А теперь ты все испортила, — простонал я. — Я наслаждался маленькой фантазией, которая крутилась у меня в голове, а ты только что втянула в нее Толстосума.
— Фантазия, да? Расскажи мне о ней.
Я качаю головой. — Не могу. Теперь ее больше нет. Ты убила ее.
Она усмехается и садится ко мне на колени. — В таком случае, давай я подарю тебе другую.
Держась одной рукой за руль, я обхватываю ее другой. Ее ладонь ложится на мое лицо, и она прижимается своими губами к моим — мягко, но достаточно, чтобы подразнить. Я хмыкаю, позволяя ей углубить поцелуй и в кои-то веки взять все в свои руки.
Когда становится немного жарко, я сбрасываю газ, пока лодка не останавливается. Моя рука переходит со штурвала на ее талию, скользит по коже, пока я не касаюсь ее груди через верхнюю часть бикини. То, как она выгибается в такт моим прикосновениям, еще сильнее прижимаясь к моей руке, — это чертовски греховно.
— Я никогда не смогу насытиться тобой, — бормочу я, чувствуя, как она улыбается в поцелуе.
— Хорошо, — говорит она, и в ее тоне слышится злой намек. — Это мой план.
Мы проводим этот день самым непринужденным образом. Лейкин с удовольствием просто лежит на солнышке, а я пользуюсь удочками и наживкой, которыми нас снабдил Монти. Но чем бы мы ни занимались, мы всегда остаемся рядом друг с другом.
Если я перемещался в заднюю часть лодки, она вскоре подходила ко мне.
Если она уходила, чтобы полежать на солнце, я чувствовал себя не в своей тарелке, пока не поднимался наверх, чтобы быть рядом с ней.
А когда солнце начинает садиться, я сижу на самом носу с ней на руках и смотрю, как оно опускается под воду. Светодиодные лампы вокруг лодки загораются, как только они перестают видеть солнце, освещая внутреннее пространство. Но Лейкин не делает попыток сдвинуться с места, и я тоже.
Это так невинно, когда я провожу пальцами по ее волосам, а она нежно проводит большим пальцем по моему колену, но, так или иначе, это все. Я не думаю, что это совпадение, что это лучший день за последнее время — день, когда я был с ней и не беспокоился ни о чем.
— Лей, — почти шепчу я. Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, и я заправляю прядь волос ей за ухо. — Ты такая красивая.
Она выдыхает и улыбается, когда я нежно беру ее за подбородок и целую. Этот поцелуй отличается от всех предыдущих. Он более мягкий, более ленивый, как будто у нас есть все время в мире. Но самое главное, то, что пугает меня до смерти, — это то, что в этом поцелуе больше смысла.